Прикасаясь, я чувствую твоё сердце (СИ) - "Ksendagir"

Генри, заметивший, как босс неприлично долго пялится на плакат с каким-то полуголым мужиком, негромко прокашлялся и многозначительным жестом указал на находящееся за тем самым плакатом здание. Сегодня они должны, наконец, подписать контракт, и если звезды сойдутся, то идея Джексона и правда принесет успех и долгожданное спасение компании. Не зря же они столько времени, как ошалелые, трудились над проектом и задержались на западе дольше планированного.

Все прошло удивительно гладко. Но почему-то Джексон, пожимая руки их новым партнерам и отвечая вежливой улыбкой на радостные поздравления, не чувствовал желаемого облегчения. Он был хорошим бизнесменом и знал, что подписи в контракте — это только пол дела. Проект еще нужно претворить в жизнь, а от того, станет ли он успешен или нет, зависит будущее компании. Но начало положено, а это не могло не радовать. Хотя радость станет по-настоящему полной, когда Джексон вернется в Нью Йорк и встретится, наконец, с Шином, потому что ему давно уже стало бесконечно мало одних только сообщений или звонков по телефону. Он отчаянно хотел видеть Шина, касаться его и ощущать на себе его теплый взгляд. Генри предлагал улететь на следующее утро, но Джексон наотрез отказался, готовый заплатить втридорога, лишь бы поскорее сократить разделяющее их с Шином расстояние.

***

Одной обаятельной улыбки и пары комплиментов хватило для того, чтобы Джексона безропотно пропустили на съемочную площадку. Сообщать Шину заранее о своем возвращении он не стал, но предусмотрительно полюбопытствовал, где тот и чем занят в вечер воскресенья. Ведшая его полутемными коридорами молоденькая помощница какого-то там директора вообще сначала подумала, что Джексон — одна из моделей, опоздавшая на съемку, пришлось ее разочаровать, заявив, что он всего лишь скромный управляющий, правда, чем именно управляет, Джексон пояснять не стал. Девушка привела его в затемненный павильон, полный каких-то суетящихся людей. Играла громкая, слишком резкая на вкус Джексона, музыка, раздавались шумные команды и щелчки камеры, и посреди этого великолепия освещаемый яркими лампами крутился Шин, с ленивой грацией выполняя все установки фотографа. Джексон невольно улыбнулся, ощутив, как замерло сердце в груди, а затем пустилось в бешеный галоп. Он прислонился к стене, складывая руки, и с явным удовольствием продолжил наблюдать за Шином, который и не догадывался о его присутствии. Запоздало пришла мысль, что сделать сюрприз было не самой лучшей идеей, потому что кто знает, как он отреагирует, застигнутый врасплох, но что толку жалеть, если Джексон уже здесь и, как прикованный, не может оторвать взгляд от сильного, красивого тела, так соблазнительно выгибающего под вспышками камер. Кто бы мог подумать, как безумно он успеет соскучиться за каких-то две недели, что они не виделись.

Шин заметил его почти сразу. Выйдя из фотозоны и натягивая заботливо протянутую кем-то майку, он безошибочно отыскал того, чей взгляд особенно остро чувствовал на себе на протяжении последней четверти часа.

— Ты! — только и смог растерянно воскликнуть, подходя ближе. Джексон довольно улыбался и смотрел на него так жарко, что по спине невольно прошла дрожь.

— Я, — невозмутимости в этом голосе можно было только позавидовать.

— Когда ты вернулся?

— М-м-м, — Джексон бегло взглянул на часы, — два часа и пять минут назад, а что?

— Почему не предупредил? — Шин отпил из бутылки, которую подхватил с какого-то столика, а Джексон невольно замер, завороженно наблюдая за тем, как капли пролитой воды стекают по подбородку на шею, а по ней вниз, к широкому вырезу майки. Внутри вспыхнуло острое желание тут же слизать их языком, но Джексон сдержался, продолжая сохранять невозмутимость.

— Хотел сделать сюрприз. Ты не рад? — хотя Шин мог и не отвечать: по тому, как ярко вспыхнули его глаза, а на скулах появился румянец, стоило ему только увидеть Джексона, было и так все понятно.

— Идем, заедем за Водкой, а после я отвезу тебя домой.

— Значит, я могу всем говорить, что ты мой личный водитель?

— Да хоть личный паж. Но учти — я не работаю за еду.

***

Как и планировал Джексон, они забрали Водку от Эвы, чему первая несказанно обрадовалась, а вторая ворчала, что Джексон мог бы и подольше полетать где-нибудь, потому что им, девочкам, было отлично в обществе друг друга.

Шин всю дорогу странным образом молчал и казался каким-то отрешенным, но стоило Джексону кинуть на него вопросительный взгляд, мягко улыбался и говорил, что просто устал, тяжелый день, длинные съемки и тд, и тп. Джексон был склонен этому верить, он и сам казался себе выбитым ковриком, но отчего-то внутри появилось неприятное чувство чего-то неправильного.

Машина плавно затормозила у дома, но прежде чем выйти, Шин странно взглянул на Джексона, рассеянно потрепал, сидящую у него на коленях Водку за ухом, и негромко предложил:

— Давай прогуляемся?

Рядом был небольшой сквер, в который они вошли под радостное тявканье спущенной с поводка собаки. Август радовал опускающейся к вечеру на город долгожданной прохладой, поэтому после знойного, душного дня просто пройтись на свежем воздухе, наслаждаясь комфортной температурой, уже было удовольствие.

Джексон внимательно рассматривал медленно шагающего рядом Шина, с непонятным волнением отмечая, что тот слишком задумчив для уставшего человека. Они то и дело касались друг друга плечами, и Джексон вдруг поддался порыву и притянул его к себе, впиваясь в губы горячим, глубоким поцелуем. Черт возьми, да он мечтал об этом с тех самых пор, как в позапрошлое воскресенье за Шином захлопнулась дверь.

Первым пришел в себя Шин. Он с неохотой оторвался от Джексона и недовольно цокнул: они стояли прямо посреди прогулочной дорожки.

— Тут же люди кругом.

— Мне попросить их отвернуться? — Джексон насмешливо выгнул бровь, но глаза его были серьезными, потому что он видел, как, несмотря на яркий румянец и огонь во взгляде, Шин остается напряженным. — Ты в порядке? — длинная темная прядь упала на высокий лоб, и Джексон отвел ее пальцем, заправляя за ухо, а Шин вдруг подался вперед и прижался щекой к его ладони, шумно выдыхая.

— Да, просто устал.

— Хорошо, тогда идем обратно, — Джексон прикусил губу, борясь с желанием все-таки вытащить из несговорчивого любовника правду, и отвернулся, ища взглядом Водку. — Водка! Ко мне!

Щенок прибежал быстро, послушно откликнувшись за зов. Застегнув поводок, Джексон поднялся и машинально отряхнул колени. В душе зарождалось скользкое ощущение тревоги, что-то явно было не так, но он никак не мог уловить, что именно, а Шин, хоть и старался показать, что с ним все в порядке, упрямо отказывался говорить. Расспрашивать Джексон больше не стал, предполагая, что если насядет с вопросами — тот окончательно закроется в себе. В конце концов, Шин уже большой мальчик, захочет — расскажет сам.

Они в таком же молчании дошли до дома, и уже у порога, когда Джексон хотел было попрощаться, Шин вдруг порывисто обнял его, прижавшись грудью к спине. Джексон как стоял, так и застыл на месте, боясь пошевелиться и нарушить то странное, щемящее оцепенение, что обволакивало их, словно предрассветная дымка. По телу прошла дрожь, и он накрыл ладони Шина, скрещенные на его животе, своей рукой. Удивительно, какая холодная у того была кожа, несмотря на теплый по сути вечер. Джексон хотел было что-то сказать, но Шин едва слышно выдохнул ему на ухо:

— Давай просто постоим так.

Надо же, ни люди его больше не смущали, ни бегающая вокруг с яростно виляющим хвостом Водка, так и норовящая запрыгнуть на чьи-нибудь колени. Шин вел себя непривычно, а Джексон совершенно не знал, какие такие мрачные мысли наполнили его красивую голову. Сердце в груди грохотало, разливая в крови щемящую нежность. Джексон мягко сжимал обнимающие его ладони, согревал их своим теплом, и чувствовал невероятное, неосознанное желание защитить и уберечь. Только сам не знал, от чего.

Наконец, Шин позади него пошевелился, руки его разжались, и Джексон мигом развернулся к нему лицом. Интуиция его еще никогда не подводила, и он чувствовал, что за время его отсутствия что-то случилось, что-то расплывчатое, едва осязаемое, что-то, отчего искрящиеся обычно дерзким весельем глаза теперь смотрели обреченно. Джексон коснулся ладонью щеки Шина и провел большим пальцем по скуле. Он был готов сказать это прямо сейчас. Сказать три таких простых и в тоже время невероятно трудных слова «я тебя люблю». Губы уже приоткрылись, чтобы выпустить рвущееся наружу признание, но тяжелую, жадную тишину вокруг них вдруг разрушил до безобразия громкий звон. Джексон едва не чертыхнулся, вытаскивая из кармана кричащий телефон, и все же выругался, заметив выселившееся на экране имя сестры. Что могло понадобиться от него Эве, с которой они распрощались не более полутора часов назад, было одному Богу известно. Шин повел плечами и отступил на шаг назад, сбрасывая с себя руки Джексона.