Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский

Винн победно ухмыльнулся. Сейчас он и в самом деле чувствовал себя следователем, которому удалось разговорить опытного вражеского агента.

— Это общее положение. А если прибегнуть к некоторой конкретизации?

— …Определять направления поисков своих зарубежных коллег, налаживать деловые контакты с целью обмена информацией, а то и реализации общих научных проектов. Особенно когда речь идет о сотрудничестве с учеными из социалистического лагеря.

— А главное, вплотную заниматься научным и военно-промышленным шпионажем, — не без ехидства заметил Винн.

— Не думаю, что мой утвердительный ответ шокирует вас, коллега.

— Увы, скорее поразит разведывательно-диверсионной банальщиной.

— Должно же наше благовидное научное учреждение хоть каким-то образом оправдывать все то финансирование, которое выделяет на него государство.

— Ничто так не роднит все разведки мира, как унизительная зависимость от государственного бюджета и бесконечных финансовых проблем, — вежливо, с японским подобострастием, склонил голову Винн.

— То есть все те, кто знает о вашем походе в «Националь» и способен хоть каким-то образом отслеживать нашу встречу, считают, что в данный момент вы готовите ловушку для наивного британского бизнесмена?

— Пусть даже и связанного с британской разведкой, — признал Пеньковский, призывно поднимая бокал. — Так что успокойтесь: встреча наша до предела легализована.

— Что и в самом деле слегка успокаивает.

Прежде чем насладится напитком, они вежливо улыбнулись друг другу: контакт установлен, общий язык найден, а значит, у обоих все идет по заранее разработанным планам.

— Меня уже уведомили, — первым заговорил полковник, — что ваш Центр усиленно интересуется программой ракетного перевооружения Советской армии.

— А также любыми поисками и достижениями в области ракетостроения, в том числе и в области освоения космоса. Ну и конечно же в области ядерных изысканий, связанных с созданием атомных и прочих бомб.

— Только не следует думать, что я обладаю доступом ко всей секретной документации предприятий военной промышленности, которая способна появляться под грифом «Совершенно секретно».

— Услышав это ваше признание из моих уст, в Центре сильно разочаровались бы. Так стоит ли разочаровывать наших лондонских шефов?

— Тем не менее выслушать это признание придется. Не из ваших — так из моих уст, но, рано или поздно…

— Вот именно, всему свое время. Так что не нагнетайте атмосферу, господин полковник.

— Я не хочу выслушивать претензии Центра по поводу тех заданий, выполнение которых мне не под силу, — ужесточил тон Пеньковский.

Небольшую «застольно-салатную», как принято говорить в таких случаях, заминку Британец использовал для того, чтобы не доводить их диалог до откровенной пикировки. В общем-то русский был прав: в руководстве британской разведки обязаны были знать пределы доступа агента к той или иной информации. Но стоит ли «гнать лошадей» буквально со дня вербовки, когда речь идет о престиже и гонораре не только полковника Пеньковского, но и его, Винна.

Покончив с салатом, они опустошили по рюмке водки, и только потом Британец снова заговорил. Но теперь уже голос его обрел некие пастырские интонации:

— Сразу же должен признать: вряд ли кто-нибудь в Москве укажет нашим шефам на человека более информированного, обладающего такими связями, покровителями, а главное, правом официального выезда за рубеж, каковыми обладаете вы, господин полковник. Да к тому же защищенного принадлежностью к ГРУ и дипломатическим иммунитетом; имеющим опыт профессионального разведчика.

— …Да и разведчика тоже, — налег на столешницу Пеньковский. — Следовательно, и вы, и ваши шефы вынуждены будете признать, что случай уникальный, — воинственно улыбнулся полковник, давая понять, что знает себе цену и не позволит «покупателям» сбить ее.

— Я всего лишь хотел предостеречь вас от стремления огорчать людей из нашего лондонского Центра перечнем своих слабых, уязвимых агентурных мест. Причем в этом вопросе мы с вами, по существу, союзники.

— Вот как? — примирительно проворчал Пеньковский. — Принято к сведению.

— В противном случае в ответ вы услышите от сотрудников Центра то же самое, что услышите сейчас от меня: налаживайте нужные связи, ищите способы и возможности, спаивайте своих болтливых коллег, обменивая водку на секретную информацию… Да мне ли учить вас, полковник?!

— Коль уж речь зашла о конкретной работе… Надеюсь, все мои труды и расходы британской разведкой будут оплачены и компенсированы?

— Мифические «колхозные трудодни» у нас не в моде, — позволил себе Винн блеснуть знанием советской действительности. — Оплата будет достойной, своевременной и… по факту. Однако еще раз предупреждаю: если и в Лондоне вы начнете плакаться по поводу своего агентурного бессилия, это очень понизит ваши ставки в глазах руководства МИ-6.

— Что совершенно естественно, — слегка смутился Пеньковский. — Конечно же учту.

Отель «Горный приют». Конспиративная штаб-квартира Управления стратегических служб США в Швейцарии. Февраль 1945 года

Из шифрограммы Даллес знал, что в Швейцарию под именем дона Чигарро должен прибыть генерал-майор Уильям Доновэн[10], но до последней минуты не верил, что подобный визит вообще в принципе возможен. Начальник Управления стратегических служб США — и вдруг столь неожиданный, рисковый вояж!

Конечно, «насмерть нейтральная» Швейцария — это не объятая войной Германия и уж тем более — не Россия, так что опасаться ему здесь особо нечего. Тем не менее должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы сам шеф разведки Соединенных Штатов оставил свой офис на Чепел-Хилл в Бэррвилле и подался на армейском самолете в Италию, дабы оттуда прилететь в Берн.

— Нетрудно догадаться, что, исходя из принципов безопасности, в Вашингтоне были против моей поездки сюда, — выкладывал свою «домашнюю заготовку» Доновэн, сидя за массивным обеденным столом в номере Аллена. — Но я принадлежу к тем немногим руководителям разведки, которые предпочитают лично инспектировать свои наиболее важные резидентуры.

— К тому же перед этой поездкой у вас произошла довольно… — Даллес замялся, подыскивая самое безобидное слово, — основательная, что ли, беседа с генералом Дуайтом Эйзенхауэром.

Шеф управления разведки с такой грустью осмотрел бокалы с пивом и огромные «альпийские» отбивные, парующие на еще более объемных мисках и присыпанные тонко нарезанным жареным картофелем, словно все это благополучие у него бездушно отбирают, и угрюмо, с виноватым видом спросил:

— Значит, об этом разговоре вам тоже известно, Даллес?

«Причем с куда более пикантными подробностями, чем вы способны представить себе, генерал», — мысленно ответил Аллен. Однако при этом сочувственно пожал плечами и щадящим тоном произнес:

— Только в самых общих чертах, как вы понимаете, сэр, в самых общих. Ни для кого не секрет, что армейские генералы не упускают случая свалить вину за свои тактические просчеты и потери на разведку.

— Можно лишь удивляться тому, с какой быстротой и по каким неведомым каналам распространяется в наше время информация, — не стал Доновэн развивать неблагодарную тему отношений между разведкой и армейскими штабами.

— В том числе и самая конфиденциальная, —