Авантюра - Ричард Старк

Паркер посмотрел в сторону казино:

— Здание горит. Салса работает.

— Который час? Паркер глянул на часы.

— Двадцать минут одиннадцатого.

— Он уже должен быть здесь с первой партией добычи.

Таков был их план: Салсе предстояло поджечь основные здания и в возникшей неразберихе взломать кассу в казино, схватить как можно больше оттуда и прибыть к лодочной станции. Затем все, кроме Росса, возвращались в казино, чтобы полностью обчистить его... К десяти двадцати Салса должен быть уже здесь.

— Надо пойти поискать его, — решил Паркер.

Грофилд посмотрел на лодку:

— Где Росс?

— Убит. — Паркер кивнул в сторону тех троих, о которых позаботился Грофилд. — Они начали стрелять слишком рано, мы еще не успели подойти к берегу. И сразу же подстрелили Росса, так как он стоял за штурвалом впереди.

— Паркер, дело плохо, операция раскрыта.

— Пойдем посмотрим.

Они взяли по пустому чемодану, в которых предполагалось выносить добычу. Грофилд сменил свои почти пустые револьверы на более полные, взяв их у лежавших на берегу охранников, и они с Паркером направились к главному зданию.

Сейчас остров выглядел как Помпея в свой последний день. И главное здание, и общежитие, и арена для петушиных боев пылали как факелы. Мужчины и женщины метались по дорожкам с воплями и криками; на пирсах толпились сотни людей, пытавшихся покинуть остров. Прямо у пирса две яхты, стремившиеся поскорее выйти из заливчика, столкнулись, и теперь, охваченные пламенем, медленно кружились в смертельном объятии. В кровавых отсветах пожара в воде мелькали головы несчастных, стремящихся выбраться с острова вплавь. И в этой суматохе на волнах болталась перевернутая шлюпка, за которую цеплялись несколько человек.

Казино горело не так яростно, как другие здания, потому что в нем было гораздо меньше окон. Арена для петушиных боев превратилась в столб пламени, а общежитие персонала — черное массивное здание, из каждого окна которого выплескивались длинные языки огня, — напоминало декорацию из фильма.

Никто не обращал ни малейшего внимания на Паркера и Грофилда. Мимо них промчался музыкант с безумным взглядом, зажав под мышкой скрипку, как какую-нибудь драгоценность. В противоположном направлении несся парень, в котором Грофилд узнал служащего казино: тот теперь не мог расстаться с лопаточкой для сгребания жетонов.

Поглотив павильон для петушиных боев, огонь выплеснулся в джунгли позади главного здания. С оглушительным треском пламя метнулось к складам, на глазах истребило их и устремилось вверх, к электростанции.

Паркер вбежал в казино первым. Центральный холл огонь еще не тронул, но он уже полыхал в ресторане. Горело все — столы, стулья, драпировки, ковры... Дверной проем, ведущий; в ресторан, светился багровым светом, как если бы, он был входом в ад. Справа в казино пламя мигало неуверенно — ему не давали заняться как следует кирпичные стены, покрытые штукатуркой, и отсутствие окон, да и немногочисленные предметы мебели находились на значительном расстоянии друг от друга, словом, огню не хватало сил разгуляться вовсю.

В казино не было ни души. Заметив открытую дверцу в кассу, налетчики бросились туда. Паркер принялся рывками открывать ящики.

На полу валялось несколько купюр. Основные ящики оказались не доверху заполненными. Это означало, что, как минимум, один человек, убегая отсюда, прихватил с собой немного денег. Но он оставил больше, чем унес, поэтому Паркер и Грофилд тут же забыли о нем. Они открыли свои чемоданы, положив их на прилавок, и принялись набивать деньгами.

Свет мигнул пару раз и погас. Паркер достал из кармана фонарик, включил его, и они продолжили наполнять чемоданы. Фонарик и отсветы пожара давали им возможность видеть происходящее вокруг достаточно хорошо.

Скрытая панель в стене отошла в сторону, в зал выскочил какой-то коренастый тип, будто только что сбежавший с крутого холма. Грофилд поднял голову. Ему показалась знакомой фигура, а потом он узнал и самого человека.

— Паркер, — окликнул Грофилд и, когда почувствовал, что он оглянулся, кивнул в сторону типа, который теперь стоял посреди зала, оглядываясь с безумным видом и размахивая автоматом, зажатым в правой руке.

Паркер посмотрел и крикнул:

— Хинан!

До этого момента ирландец не видел их. Теперь же он не только увидел, но и узнал своих обидчиков.

— Это не я! — закричал он и нажал на спуск. Пули веером вошли в стену над головой Грофилда.

Алан положил правый локоть на чемодан и опорожнил магазин своего револьвера прямо в силуэт, падающий на фоне светящихся языков пламени. Он видел, что Паркер, стоявший рядом с ним, сделал то же самое. Вместе они выстрелили не меньше десяти раз.

Во внезапно наступившей тишине Паркер произнес:

— Думаю, мы найдем Салсу наверху. В любом случае они уже упаковали в один чемодан все деньги, которые были в кассе. Грофилд закрыл его, оставил на полу в кассе, а пустой взял с собой. Идущий перед ним Паркер остановился у трупа Хинана, вынул у него из руки автомат, и затем они вдвоем поднялись по лестнице на темный второй этаж.

Глава 6

Барон скорчился в темноте под своим столом, в нише для ног, и ожидал, что случится дальше. Он знал, что этот этап его жизни завершился, независимо от того, чем все это закончится. С островом азарта все кончено. Даже если ему удастся что-то восстановить, то откуда возьмутся клиенты после кошмара, который происходил сейчас? Кроме того, и русские, и кубинцы — такие же узколобые и ограниченные, как и большинство окружающих людей, неспособные думать ни о чем, кроме своих меркантильных «глобальных» интересов, — будут безусловно убеждены, что этот конец света на отдельно взятом острове — работа американских спецслужб, а раз так, то его прикрытие разрушено, а сам Барон для них абсолютно бесполезен и неинтересен.

Таким образом, остров Кокэйн сгорел. Но сгорел ли его хозяин?

Дела были плохи. Паркер и Грофилд, несомненно, находились где-то на острове, и они наверняка уже разыскивали своего товарища. Салса неподвижно лежал на полу немного поодаль, рядом с мертвым Штойбером, которого застрелил безумный Хинан...

Какая глупость! Сплошная глупость! Штойбер отпер шкаф, где хранилось оружие, распахнул дверцу, и в тот же миг рядом с ним оказался обезумевший от страха и ярости Хинан, схватил «люгер» — старый пистолет еще из той, прежней жизни. Штойбер, которому следовало бы скрутить ирландца, вместо этого нетерпеливо оттолкнул его. Ирландец упал на пол и покатился в угол, а когда снова встал, то от гнева, бросившегося в голову, уже ничего не соображал. Он стоял рядом со Штойбером, и тот сам сделал шаг к нему. Тогда ирландец дважды выстрелил, и тот рухнул на спину.

Сумасшедший ирландец! Потом он развернулся на месте, выискивая взглядом Барона. И нашел его, но как раз в тот момент, когда свет мигнул, а затем погас. Тем не менее он выстрелил один раз. Барон отпрыгнул в сторону в темноте, и звук его падения на пол обманул ирландца. Во всяком случае, он не стал больше стрелять, а на ощупь пробрался к лестнице, ведущей вниз в казино, — Барон отчетливо видел в темноте, как он двигался.

Сам Барон не отваживался даже пошевелиться, чтобы найти знакомый стол или стул и сориентироваться, до тех пор, пока топанье, с которым ирландец спускался по лестнице, не затихло. Барон успел только отползти в сторону, поближе к письменному столу, когда услыхал выстрелы внизу. Они бы не донеслись до него, если бы звуконепроницаемая дверь была закрыта. Значит, ирландец оставил ее открытой. Хинан, несомненно, участвовал в перестрелке, а стрелять в него, по мнению Барона, могли только Грофилд и Паркер, значит, эти двое, наверное, находились в казино и собирались подняться наверх. Барон тут же заполз под письменный стол. Сжался там в комок и принялся ждать, что будет дальше.

Ему не пришлось ждать долго. По стенам заметался луч фонаря, и это значило, что кто-то поднимался по лестнице. Потом он услышал шаги по ковру и увидел, как пятно света быстро обежало комнату. Затем один из них сказал:

— Салса здесь.

— Как он?

Все вместе, и Барон в том числе, подождали, пока первый голос ответил:

— Мертв. Они разворотили ему голову. Барон нахмурился. Неужели такое сделал он? Позволил себе слишком увлечься и даже впасть в истерику.

Над ним, вокруг него налетчики шарили по углам, и луч фонарика метался то туда, то сюда. Обстоятельства его жизни сделали из него человека, который с трудом привязывался к месту, пейзажу, дому или мебели в нем, но на Кокэйне и, в частности, в этом кабинете он провел самые приятные в своей жизни дни. Поэтому у него не могло не проявиться некоторое чувство собственности по отношению к острову, — чувство, которое сейчас было растоптано подонками, пришедшими сюда, чтобы лишить его денег, бизнеса, тихой, безопасной гавани, а может быть, даже жизни.