Приют - Алиса Бодлер

– И, увидев его идущим к ним, со злобой сказали друг другу: «Вот, идет сновидец…» – мальчик запинался, пытаясь уловить тяжелый слог. – И когда Иосиф приближался к ним в поле, они договорились убить его, сказав: «Пойдем теперь, убьем его и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его». Затем со злорадством они добавили: «И увидим, что будет из его снов»…

Плач старухи стал громче.

– …и услышал сие Рувим и избавил его от рук их, сказав: не убьем его. Не проливайте крови; бросьте его в ров, который в пустыне, а руки не налагайте на него! Что пользы, если мы убьем брата нашего и скроем кровь его? Пойдем, продадим его Измаильтянам, а руки наши да не будут на нем, ибо он брат наш, плоть наша!

Свет пропал. Ада, наконец, избавившись от жуткого ступора, зарыдала навзрыд, вызывая цепную реакцию. Стоило голосу девочки пронзить сгущающуюся тьму, заплакали и Тина с Тигом, и Иви.

Но Боузи продолжал читать, чувствуя себя защищенным. Тонкая ладонь все еще сжимала его плечо:

– …и взяли одежду Иосифа, и закололи козла, и вымарали одежду кровью, и доставили к отцу. Он узнал ее и сказал: это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф… И собрались все сыновья его и все дочери его, чтобы утешить его; но он не хотел утешиться и сказал: с печалью сойду к сыну моему в преисподнюю!

Послышался стук. Освещение вернулось.

На месте проклятой старухи в углу прямо на полу лежало «сокровище» Самсона.

Бабушкина трубка.

Глава 7

Несмотря на то, что мы с доктором Константином занимали позиции по разные стороны баррикад, теперь, мысленно возвращаясь в свой давно преданный забвению детский опыт, я все чаще думал о его словах:

«Гоняясь за призраками, ты перестаешь замечать реальных людей вокруг себя. Однажды для осознания станет слишком поздно – даже живые присоединятся к рангу тех, кто тебя интересует больше всего».

Естественно, в тот момент времени он имел в виду себя и Джима.

Но сейчас, имея неплохую коллекцию уже разрешенных жизненных трудностей за плечами, я мог взглянуть на эту позицию шире. С той самой стороны, что категорически мне откликалась.

Я в действительности предпочитал копаться в прошлом давно ушедших и погружаться в ту боль, что успела хорошенько выветриться за последние двести лет. Полностью игнорируя то, что на самом деле могло являться львиной долей причин моих психологических трудностей. Ответ на вопрос «Почему?» был очевидным: так было легче.

Все это время история семейства Бодрийяров представляла из себя ярчайший образец той самой защитной копинг-стратегии.

Казалось, что в этом и состояла мирская суть.

Мы были готовы выслушивать посторонних, зарываться в чужие несущиеся потоки боли, анализировать их подетально и даже искать решения. Лишь до того момента, пока происходящее не становилось частью нас. Но стоило нам лишь на мгновение ощутить свою сопричастность – мы предпочитали избегание. Прятались, молчали или придумывали альтернативные объяснения. Все что угодно, лишь бы только не начинать свой путь выздоровления с того самого места, которое и представляет собой главную болевую точку.

Однако в моем случае без этого было не обойтись.

Все было связано. И даже если на данном этапе, встретившись и объединившись с Джереми, я начал разбирать свой внутренний пазл с конца, в начало так или иначе мне приходилось возвращаться.

Я проглотил эту травму. Съел эту боль, но не пережевал и не выплюнул. И только сейчас, навсегда поставив точку в «альтернативной реальности», я был готов добежать до старта. И, наконец, ответить себе на вопрос: «Почему все это всегда происходило именно со мной? Не с Риком, не с Джией, не с Гордоном? Почему никто из моего окружения самых нормальных людей (при всем уважении, дядю я в счет не брал) никогда не сталкивался ни с чем подобным? И почему же Иви оставалась рядом все эти годы, ни капли не считая меня странным?»

Банальная фраза о том, что «все родом из детства», здесь была как никогда кстати.

– Мря!

Лютер утомился от моего хождения из угла в угол и, забравшись на журнальный столик, удобно приставленный к дивану, громко и ржаво выразил свой протест.

– Я не специально, – тихо оправдывался я перед котом. – Мне правда плохо.

– Ого!

Гостиная и кухня в доме Оуэна были практически единым пространством. Небольшая декоративная полуарка в счет не шла. В проем все было хорошо видно. Вот и сейчас я мог наблюдать за тем, как Оуэн пытается приготовить для меня скрэмбл[6] и ничего не спалить. А также слышать его безосновательно восхищенные возгласы.

– Это звучало очень по-взрослому! – так же инициативно продолжил он. – То, что тебе плохо, – естественно. Мне плохо даже от одного словосочетания «доктор Константин», а ты уже через час к нему выезжаешь.

– Мне плохо не из-за этого. – Я с шумом выдохнул, взял Лютера на руки, давая питомцу возможность удобно расположить передние лапы на моем плече, и прижал его к себе покрепче. – Ты же уже все понял из моих ломаных диалогов с Лолой, давай не играть в Мистера Букву.

– Понял, конечно. – На кухне запищала плита. – Просто пытаюсь решить, стоит ли поднимать эту тему или же, в рамках ситуации с Иви, это будет лишним.

– Это все одно и то же.

Я проследовал на кухню и устроился за столом. Завтрак был подан. Оуэн разложил блюдо на тарелке так, что подгоревшую сторону было почти не видно.

Но я чувствовал адский голод и съел бы все, будь оно хоть полностью черного цвета.

– Отпусти кота только, – улыбнулся мне дядя, присаживаясь напротив. – И приятного аппетита.

– Спасибо.

Я аккуратно спустил Лютера с рук и тот устроился в моих ногах, принявшись охотиться на домашние носки.

– Ты хочешь об этом поговорить или все же нет?

– Ну, записывать все свои всплывающие воспоминания на кассеты для того, чтобы передать их тебе, я не буду, так что…

Джереми закатил глаза.

– Боузи, что ты имел в виду под фразой «одно и то же»?

– Твой опыт научил меня тому, что все, что с нами происходит, чаще всего связано между собой. Одно как бы вытекает из другого.

– Это верно. – Оуэн сдвинул брови. Очевидно, то, что я не говорил прямо, его не устраивало.

– Собственно… – снова шумно выдохнув, я взял вилку в руки. – В моем детстве все было не так уж и просто. Но до ситуации с Иви я как бы старался… об этом