Первая в списке - Магдалена Виткевич

эта женщина в состоянии нам помочь. Она была живым свидетельством победы над лейкемией.

Конечно, у меня, в общем-то девчонки, не было опыта встреч с такими важными людьми. Я не знала, что я должна позвонить и записаться на прием. Я просто пришла с улицы. Не как к президенту фонда, а как кому-то, кто может вытащить нас из океана скорби, в котором мы тонули. И этот кто-то мог сделать это только сейчас. Мне снова повезло. Пани Уля была на месте. Как всегда, очень занята, но пригласила меня к себе в кабинет. И я все ей рассказала.

Она пообещала проконсультироваться с врачом, а потом позвонить мне и все объяснить.

– Есть какая-то надежда? – спросила я.

– Посмотри на меня. Я живу. Я никогда не сдавалась. И ты тоже никогда не должна сдаваться.

Я вышла оттуда полная уверенности, что все получится, взяла такси и подъехала к «Золотым террасам», где нас должен был ждать автобус. Я опоздала на десять минут.

– Что с тобой происходит?! – обрушилась на меня воспитательница. – Где ты шляешься? Я уже собралась звонить твоей матери! Ладно, садись, поговорим об этом в кабинете директора, когда вернемся!

На самом деле меня тогда абсолютно не волновало, будем мы говорить у директрисы или нет. Никто не мог отнять у меня ту надежду, какую вдохнула в меня пани Уля.

Я почти не помню дороги домой. Все болтали о чем-то, абсолютно для меня несущественном. Мне казалось, что в последние недели я повзрослела, и мне действительно не о чем говорить с одноклассниками. Болтовня об одежде, парнях и глупые сплетни раздражали меня. Я думала только о надежде, которую я только что получила. Вечером я уже была дома.

Мама лежала со своим ноутбуком в постели. Что-то быстро писала.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Хорошо, доченька.

– Знаешь, мамуля… когда я была в Варшаве, я там кое-кого встретила… Есть такой фонд…

– Знаю, дорогая. Они позвонили моему врачу, а та мне. Я уже в базе данных. Теперь нужно только молиться. И верить. Деточка моя…

– Мама, ты знаешь, что она поправилась? И живет… Вот уже пятнадцать лет после пересадки. Смотришь на ее энергию и веришь…

– Верить нужно. Я верю, – сказала мама, подняв на меня глаза.

– Завтра пойду сдам кровь. Может, подойдет?

– Может, и подойдет. А если не подойдет, то кому-нибудь другому поможешь жизнь спасти.

В тот же день в «Фейсбуке» я написала пост «Срочно нужен костный мозг». Я поместила очень короткую историю. Это вовсе не была слезная просьба о помощи. Пани Уля открыла мне глаза на грубую правду жизни: теперь болезнь, – сказала она, – «плохо продается». Гораздо лучше проходит информация о том, сколько мир может потерять, если не станет конкретного человека. После смерти мамы мир стал бы намного беднее. Я пригласила друзей, чтобы они регистрировались в базе данных доноров, а тех, кому еще не было восемнадцати лет, попросила распространить пост дальше.

К утру под постом набралось уже две тысячи комментариев. Если бы каждый из этих людей действительно зарегистрировался в банке костного мозга, то сколько людей могли бы получить спасение? Когда я пришла в школу, все уже были в курсе. Никто не спрашивал, почему я такая грустная, никто не ругал меня, что я опоздала на автобус. Воспитательница обняла меня.

– Прости, – сказала она. – Могу чем-нибудь помочь?

– Да, – прошептала я сквозь слезы. – Зарегистрироваться в базе данных доноров костного мозга.

Затем хлынула лавина. Все знакомые, которым исполнилось восемнадцать лет, включились в работу. Те, кто еще по возрасту не мог и ждал своего дня рождения, уговаривали своих знакомых, родственников. Время от времени ко мне подходили люди и показывали свое новенькое донорское удостоверение. Даже не знаю, как описать вспыхнувшее во мне тогда чувство.

Примерно в это время маме сделали первую химию. Она была измождена. Я побрила ей голову, потому что волосы лезли клоками. Мы обе сидели перед зеркалом. И плакали. Волосы прядь за прядью падали на больничный пол.

– Мама, я куплю тебе парик. Самый красивый.

Ну и купила. Самый солнечный блонд, какой я когда-либо видела. Волосы до плеч. Она выглядела потрясающе.

– Теперь только на вечеринку, – улыбнулась она.

– А то! – подтвердила я. – А ты дашь мне его поносить, когда поправишься?

– Само собой, – ответила она, не глядя мне в глаза.

Я знала, что она подумала: если поправлюсь. Я же верила в это всем сердцем.

О парике я рассказала подругам. У одной из них, у Алиции, были красивые длинные волосы. Несколько дней спустя я не узнала ее. Она пришла в школу с короткой прической, уложенной на гель.

– Алиция! Что с тобой? – Я была в шоке.

– Да ничего. Красиво? Прочитала про акцию «Дай волос» фонда «Рак-н-ролл»… ну и отдала!

– Но…

– Понимаешь, костный мозг я дать не могу. Слишком молодая. Пришлось бы ждать два года. А волосы? – Она засмеялась. – Отрастут!

Я была поражена тем, как добро движет добро. Вот ведь как бывает: человек практически незнакомый, с которым я в жизни перекинулась буквально парой слов, а такие вещи делает. Пусть не для моей мамы, а для мамы кого-то другого. Для чьей-то сестры, жены, подруги. Потом еще две девушки пришли в школу коротко стриженные. Они тоже подключились к акции.

Каждый вечер я сидела рядом с мамой и отчитывалась о том, как прошел день. Я показала ей пост в «Фейсбуке» с комментариями. Всегда добрыми, поддерживающими. Мама не пользовалась никакими социальными сетями, хотя с работой на компьютере была знакома. Она была бухгалтером. Еще когда она была беременна мной, она прошла постдипломные курсы бухгалтерии. Позже работала главным бухгалтером в небольшой фирме в Сопоте. Теперь ей пришлось отказаться от этого места, но она продолжала сотрудничать с ними дистанционно, практически все время была, что называется, на проводе. Тогда меня это дико бесило: человек болеет, а они не дают ей покоя, но теперь мне кажется, они хотели, чтобы она все время чувствовала себя нужной. Чтобы она не забыла, что ее ждет так много людей и ей есть к кому вернуться.

Однажды она заснула с ноутбуком на коленях. Я думала, что она работает, сводит дебет с кредитом, а она, оказывается, писала, какой-то текст. Я заметила тогда только список имен. Она всегда учила нас, что нельзя читать чужие письма. Я подумала, что она пишет кому-то письмо, а потому просто закрыла ноутбук и положила его на столик. Прикрыла маму еще одним одеялом, выключила свет и зажгла ночник. Спала она плохо.