Ковчег - Владимир Шатов

 - У вас всегда так?

 Кум помотал крупной головой, то ли вспоминая, почему загуляли, то ли одобряя загул.

 Прошли контроль без проблем, фирменной верхней одежды экипажу не полагалось, хватило галстуков.

 В кабине самолёта разместились согласно штатного расписания. Кресло Сашка получил рядом с креслом первого пилота.

 - С Богом, – кум, несмотря на характер, был опытным пилотом и понимал что к чему. - Полетели...

 - Главное приземлиться!

 Доказал он свой профессионализм просто и наглядно.. Лихо и смело подняв самолёт по заснеженной полосе.

 Штурвал бился в его рукам как припадочный, все неровности и ямы взлётной полосы отображались на его лице обильными каплями пота.

 Матерясь сквозь сжатые зубы, кум оторвал отяжелевшее ото льда тело ЯК – 40 от земли и положил на нужный курс.

 - Всё теперь до посадки можно расслабится. – Он снова стал самим собой, включив автопилот. - Саша одевал наушники и слушай диспетчеров, а мы с Юрцом сыграем.

 - Как скажешь...

 Кум вывалился из кресла первого пилота и уселся с Юркой играть в карты.

 Сотников с интересом слушал переговоры диспетчера, изучал работу приборов самолёта. Больше всего его поразило, что форточки кабины такие же и зарываются так же, как в его первой машине  ЗАЗ – 968 «Запорожец». Который назывался нежно и по праву "жужиком"...

 Потом разглядывание приборов ему надоело. Остальной экипаж азартно резался в подкидного дурака. Кум заметил перемену в  настроении Сашы и без долгих объяснений нажал кнопку отмены автопилота.

 - Порули там сам, – он хотел ещё поиграть, а кто - то должен был слушать Землю.

 - Следи за высотомером!

 - Ну ты даёшь...

 Сашка с ужасом уставился на плавающею горизонтальную стрелку прибора, который начал отсчитывать падающие метры.

 Потянув штурвал на себя, новообращённый пилот выровнял курс.

 - Отлично, – хмыкнул командир. - Держись в этом коридоре.

 - Чокнутся можно!

 Лететь сразу стало интереснее. Через некоторое время в наушниках настойчиво начали вызывать, какой то борт номер 9657.

 Санька не обращал на это внимания, сосредоточившись на ощущении собственной значимости.

 - Борт 9657. – В который раз раздался в ушах окрик. - Немедленно занять эшелон четырёх тысяч!

 Наконец сообразив, что обращаются к ним,  он сообщил об этом командиру. Кум метнулся к штурвалу, резко рванул его от себя и выдохнул:

 - Твою мать!

 – В чём дело?

 - Могли столкнутся с магистральным авиалайнером... - самолет, жалобно скрипнув ревматическим телом, резко ушёл вниз. - Всё карты отставить, посадка скоро...

 - Слава Богу!

 В пределах прямой видимости из их кабины серебряной стрелой промелькнул иностранный лайнер. Саше стало плохо от мысли, что помедли он ещё чуток, и столкновение стало бы неизбежным.

 Поклявшийся про себя больше не играть в лётчика, он снял наушники, перейдя в категорию пассажира. Наконец - то всё плохое закончилось. Не тут то было...

 - Что же за день сегодня такой? – В сердцах выругался через пару минут командир воздушного судна. - Шасси не выходит...

 - Чёрт возьми!

 Он с силой ударил рукой по панели приборов, на которой не хотела зажигаться лампочка сигнализирующая о выходе шасси.В течении нескольких минут командир применял все известные только ему методы увещевания забастовавшей машины. Вплоть до нежного поглаживания пластика и настоятельных просьб образумится. Не помогало...

 Сотников похолодел. Мысли о вероятности смерти, никогда ранее не посещавшие его молодую голову вихрем пронеслись в окоченевшем от ужаса мозгу.

 - Как же так! – Удивлённо думал он. - Я сейчас погибну, а остальные продолжат жить, как ни в чем ни бывало. Так же будут ходить на работу, есть, пить, смеяться... Жена выйдет за муж за другого. Дочь будет называть его папой. Компаньон переоформит фирму на себя, и все будут довольны, что не станет Сашки Сотникова...

 Ему захотелось плакать от несправедливости происходящего. Это происходит не с ним! Такого не может быть. Он должен жить, что бы доказать всем вокруг, что он главный в этом мире...

 Вместе с ним наверняка исчезнет город, раскинувшийся внизу, люди, не подозревающие о надвигающейся трагедии. Сама Земля и целая вселенная.

 Саша застонал и впервые обратился с мольбой к Богу, прося не допустить подобного беспредела.

 Командир между тем развил бурную деятельность. Он вёл переговоры с землёй, прося экстренную посадку. Его голос почти не выдавал экстремальности ситуации:

 - Ничего, сейчас покружим, сожжём топливо.

 - Для чего?

 - Чтобы не взорваться!

 - Долго кружить?

 - Жалко заправились под завязку. – Казалось, подобное не было для него чем - то необычным. - Сядем на брюхо, хорошо, что на полосе полно снега...

 - Этого добра у нас навалом!

 Следующий час прошёл для Сотникова как во сне. Самолёт кружил над спящим городом и по огням улиц он узнавал пролетающие родные места.

 Отчаянье постепенно сменялось равнодушием. Сашка пару раз выходил в салон, где пассажиры, понявшие неординарность происходящего лечились от стресса проверенным народным методом. У кого - то нашлись в багаже бутылки с водкой и передаваемые по кругу, выступали коллективным наркозом. Паники не было. Народ, спаянный годами борьбы за выживание пил и ждал. В конце, набравшись для храбрости, даже запел...

 - Ой мороз, мороз! - Пел хор обречённых и тихо плачущая стюардесса выводила первым голосом. - Не морозь меня...

 Когда показатели горючего стали на ноль, командир сделал последний заход. Перекрестившись, он без сомнений направил самолёт на аварийную посадку.

 Огни посадочной полосы приближались с неотвратимостью судьбы...

 Когда отсуствующие колёса должны были коснуться бетона, Саша весь сжался, закрыл глаза, ожидая смертельного удара.

 Одно мгновение отделяло жизнь от смерти. Вот сейчас инерция движения многотонной птицы превратит кинетическую энергию в тепловую. Удар разорвёт хрупкое единство человека и самолёта, превращая жизни в груды обломков.

 Вот осталось немного, уже…

 Ничего не произошло и самолёт мягко спружинив на резиновых ногах, резво покатил к аэровокзалу.

 - Техники хреновы, – прохрипев, белый от волнения, пилот. - Шасси вышло... просто лампочка индикатора перегорела. Козлы!

 - Согласен.

 Сотников, сходя с трапа, удивлённо смотрел на машины скорой помощи, пожарных и не думал  о недавнем происшествии. Он сожалел о том, что поездка завершилась ничем. О том, что на следующей неделе ему предстоит опять ехать.

 - Ну, их к чёрту, эти самолёты! – Решил он добираясь общественным транспортом домой. - Пусть поезда и опаздывают, поеду всё - таки на них...

 Сашка шёл по холодной и равнодушной улице и нёс в закоченевших руках бессмертный киевский торт... Ветер и снег выгоняли последние минуты уходящего дня. Всего лишь одного в череде бессмысленных в своей беспощадности и предопределённости.

 Ещё одно мгновение и придёт завтра, которое для него могло не наступить никогда...

 20

 Пограничное состояние сна и яви иногда воздействует на человека с силой наркотика. Ты никак не можешь, не хочешь определиться на какой стороне тебе лучше…

 Уставший мозг, бунтующий против старения организма, способен на подобные чудеса. Вот ты спокойно читаешь записи тридцатилетней выдержки, как вдруг оказываешься на холодном ветру памяти двадцатипятилетним пареньком. И тут же тебя выбрасывает в тёмную, сырую от циркулирующей в закрытом пространстве человеческой влаги, надоевшую до чёртиков комнату. Ужас!

 Патриарх усиленно поморгал воспалёнными веками, потерявшими ресницы лет десять назад, прогоняя очередное наваждение.

 - Надо попросить Доктора, дать каких либо лекарств, – Подумал он и растроился. - А то скоро с катушек съехать можно.

 Не признаваясь даже самому себе, он знал, что болезнь его называется старость. Лекарства от неё пока не придумали и просто скоро закончатся его жизненные дни. Он обречённо вздохнул и нащупал злополучный дневник. Вглядываясь из всех сил, в неровные строчки своего быстрого подчерка, он погрузился в чтение.  По истечении пары минут, Патриарх опять не смог бы ответить, на каком боку реальности он находиться…  

 День тринадцатый

 Радиоактивный фон резко повышается. Накануне система снабжения воздухом автоматически отключилась. Оказывается, при всевозможном заражении наружная подача воздуха блокируется. Хорошо ещё у нас предусмотрена возможность регенерации кислорода. Как мне объяснил Григорьев в момент отключения централизованной прокачки, включаются специальные пиропатроны. При их сгорании выделяется чистый кислород. Правда хватит их запаса на три дня не больше. Страшно подумать, что будет дальше, если наружное загрязнение не уменьшится…