Мизгирь - Елена Воздвиженская

стоял домик, утопающий в зелени и цветах, рос Иван-чай и заросли лопухов и полыни. В их густых дебрях я разглядела чёрный разрушенный фундамент и остатки печной трубы.

– Тут и правда стоял дом двадцать лет назад, – сказал мне старичок, – Жили тут две сестры – Эмма и Жанна. Эммочка-то не в себе немного была. Но они славные были. Народ к ним приходил. Эммочка умела что-то. Людей лечила. А после случился у них пожар, неисправность какая-то, и обе они в том пожаре и погибли. Вот так, милая. Так тебе что, вызвать скорую-то? А ты им родственница, поди?

Я помотала головой, не в силах произнести ни слова. Я пребывала в прострации, мне казалось я сошла с ума. Я целый месяц жила в доме, которого нет? И беседовала с умершими двадцать лет назад старушками?!

– Простите, у меня просто голова закружилась, – ответила я старичку, – Видно солнце.

– Да, жарко нынче, – ответил старичок, – А куда вы шли-то?

– Да я вон в тот дом, – я махнула рукой куда-то вправо, – Я уже хорошо себя чувствую, спасибо вам, я пойду.

– Вот тут сумочка твоя рядом лежала, так я её взял, чтобы никто не украл – на-ко держи.

Старичок протянул мне мою сумку, невесть как тут оказавшуюся, но меня уже не могли удивить такие мелочи после того, что я только что услышала. Старичок ушёл, а я открыла свою сумку. В ней лежали те самые несколько крупных купюр, что дала мне в оплату труда дама, причём они были современными, действующими. На самом дне лежал кулон, отливающий сиреневым цветом, а ещё какой-то листок, сложенный вчетверо. Я раскрыла его. Это был рисунок Эммочки, который она нарисовала для меня. На нём мы с ней играем во дворе полном цветов и сирени.

– Но зачем всё это было? – думала я, вытирая слёзы, и бредя по улицам в сторону остановки…

***

– Как давно вы были с ним знакомы? – допрашивал меня следователь.

Я не стала говорить, что Данил был моим парнем, сказала, что мы просто были друзьями. После долгих опросов меня наконец отпустили. То, что я узнала, не укладывалось в моей голове. Пока меня не было, Данила задержали. Он оказался тем самым человеком, которого искали уже три года, и который нападал на богатых женщин в их собственных квартирах и лишал их жизни, перед тем всячески издеваясь, причём не брал ни денег, ни драгоценностей. Также на его счету оказались трое студенток, таких же, как я. Всего было восемь человек. После экспертизы Данил был признан психически больным и отправлен на пожизненное лечение. Меня трясло, когда я представила, что могло бы быть сейчас со мной.

– Так вот от чего ты уберегла меня, Эммочка, спасибо тебе, – прошептала я выйдя на крыльцо полиции и, заплакав прижала к губам сиреневый кулон, который сверкнул неземным светом под упавшим вдруг на него лучом солнца.

– Береги этот кулон, деточка, он принесёт тебе большое счастье, – услышала вдруг я голос.

Я посмотрела в сторону, откуда он доносился и увидела пожилую цыганку в пёстрых юбках, она улыбалась мне и кивала головой. Через всю её щёку шёл длинный узкий шрам, словно от пореза. Она показалась мне знакомой. Где я могла её видеть? Пока я думала, цыганка уже скрылась за углом. А я улыбнулась, вытерла слёзы с лица, и шагнула в тёплое июльское утро, навстречу новой жизни.

Дом

Глава 1

Валерка жил в доме, где когда-то давно, в послевоенное время, располагался дом малютки. А ещё до того жил в том доме какой-то купец, который, собственно, его и построил. Особых подробностей я не знал, нам тогда было по девять лет, мы учились во втором классе и не особо интересовались историей. Валеркин дом представлял из себя каменное двухэтажное здание, с толстыми стенами, почти метровой толщины, небольшими окнами и зелёным закрытым двориком. Всего в нём было шесть квартир. Дом стоял обособленно от других, почти у самой реки, мы часто сидели тут на берегу в тёплое время года и смотрели на проплывающие мимо рыбачьи лодки и баржи. Мы с родителями жили через две улицы от Валерки, в обычной каменной пятиэтажке, в самой обыкновенной двухкомнатной квартире. Отец получил её, когда я только родился, он тогда работал на заводе, рассказывала мама. Учились мы с другом не то, чтобы отлично, но довольно сносно, и потому родители отпускали нас гулять без проблем, зная, что уроки мы сделаем, как положено. Сами же родители, что его, что мои, до вечера бывали на работе, а моя мама к тому же, оставалась в ночные смены, она работала врачом в нашей больнице. Отец мой был водителем-дальнобойщиком, и тоже подолгу, бывало, отсутствовал дома.

Недалеко от Валеркиного дома развернулась стройка. Старые дома, уже отслужившие свой срок, и попавшие под программу ветхого жилья, сносились, а на их месте возводились новые многоэтажки. Вот туда-то мы и повадились бегать с Валеркой. С тех пор, как однажды нас поймал сторож и отодрал за уши, мы старались быть аккуратнее и не попадаться. Облазив все этажи и подвалы, изучив технику, которую рабочие оставляли на ночь прямо здесь же, мы немного заскучали. Но тут наше внимание привлёк один из оставшихся ещё домов, который почему-то не разрушили вместе с остальными. Может быть, не успели, или же ещё какая причина была, этого я не знаю, тем более не задумывались мы об этом тогда, когда в силу возраста многое нам казалось совершенно нормальным. Итак, мы приметили этот дом. Он стоял на удивление нетронутым разрухой, если учитывать, что кругом активно рушились старые избушки, в которых либо давно никто не жил из-за ветхости, либо доживали свой век старики, которым выделили по однокомнатной квартире в других районах города, переселив отсюда. Дом был деревянным, обычная деревенская изба, пятистенок с виду, стены, выкрашенные голубой краской, облупились, зелёные наличники потускнели, крыльца не было, входная дверь находилась сразу у земли, после невысокой приступочки. Поначалу мы с другом даже подумали, что там, наверное, кто-то живёт, потому-то дом и оставили. Мы походили вокруг, осторожно заглянули в окна, но они были такие тёмные, от пыли, что летела со стройки, что нам ничего не удалось разобрать. Поборов любопытство, мы разошлись по домам. На следующий день, в школе, Валерка подвёл меня на переменке к окну, и зашептал:

– Я спросил вчера у родителей про тот дом, хотел узнать, кто в нём живёт. Они спросили – вы что с Генкой на стройку лазите? Я сказал, что нет, просто на тот дом издалека всегда смотрим и думаем, отчего это его не сломали, как остальные, и почему он один-одинёшенек там стоит. А родители ответили, что сами не знают, почему так, а только никто там не живёт. А когда-то, дед жил одинокий. Где его семья никто не знал, может и не было её вовсе никогда.

Я почесал нос, подумал и сказал:

– Так что, идём сегодня туда?

– Спрашиваешь! Для чего я тебе всё это рассказываю-то?

Тут прозвенел звонок, и мы побежали в класс.

Тем же вечером мы стояли у окон загадочного дома. Сентябрьский вечер был по-летнему тёплым, на стройке ещё вовсю шла работа, и мы незаметно прокрались к нужному нам объекту, что находился аккурат через дорогу от строительной площадки, огороженной забором. Дом окружали разрушенные участки и заросли старых садов.

– Видишь что-нибудь? – прошептал Валерка через плечо, наблюдая за дорогой, не идёт ли кто.

– Не-а, – ответил я, силясь разглядеть хоть что-то сквозь мутное стекло, – Мгла.

Тут на дороге показался грузовик, гружёный блоками, водитель заметил нас и показал кулак, мы Валеркой тут же сиганули за угол дома. Грузовик остановился. Мы услышали, как