Боже, Божена! Мужиковедение и другие истории - Божена Рынска

Они были разными даже стилистически. Самоупоенный нарцисс и крепкая тихая рабочая женщина с широкой костью, большими руками и ногами, органически не способная правильно выбрать платье. Я вполне допускаю, что изначально Добротворская метила не в президенты всего Conde Nast, а только в главреды Vogue. Сесть прямиком в то кресло не получилось – пришлось выбрать окольный путь: позволить нарциссу до поры до времени упиваться собой, параллельно занимаясь укреплением связей с головным начальством.

Алену не очень любила директор издательского дома Conde Nast Анна Харви, но Долецкая ничего не стремилась с этим сделать. А Карина тем временем ходила с ней на ланчи. Долецкая хотела быть не частью механизма, а звездой. Карина же трудилась над налаживанием отношений, всегда находила возможность перенаправить свет на настоящее начальство, и вдруг все очень точно поняли, что она – отличный противовес Алене. Начальники увидели в Карине баланс. Поглощенная собой Долецкая продолжала не видеть ничего вокруг, я повторюсь – Алена при всех ее достоинствах женщина не выдающегося ума, но выдающейся поверхностности и душевной уплощенности. Когда до Алены наконец дошло, что у Карины своя игра, она занервничала. Но время было безвозвратно упущено – съесть Карину стало невозможно: она укрепилась настолько, что получила назначение президента всего издательского дома.

Как народная правдоматочница РФ, сразу озвучу то, о чем всегда говорили «московские все». Российский Vogue – откровенно скучный журнал. Все, что делало его интересным, это харизма Долецкой – при том, что сама Алена Прекрасная чувствительностью к слову одарена примерно нулевой, и не то, что написать – отличить хороший текст от гладкописи не способна. Очень бы хотелось списать увольнение Долецкой на низкое качество контента: мол, уволили за то, что в «Вау-гэ» стало нечего читать, – это было бы красиво. Но, увы, «нечего читать» – изобретение не Долецкой. Это политика издательского дома Conde Nast, в которую удачно вписываются персонажи вроде Карины Добротворской.

Пару месяцев назад заместителем Долецкой стал отец светской хроники Эдуард Дорожкин. Он сразу же бросился в ноги к двум лучшим колумнисткам, двум Женечкам – Пищиковой и Долгиновой, и заказал им портрет светской москвички и портрет провинциалки. Женечки, ранее с «Вау-гэ» не сотрудничавшие, выдали очень лихие наноколонки. Но говорят, что глава издательского дома Карина, увидев их, пришла в неистовство. «Вог» делается для молодой идиотки, – тихим железным голосом рассердилась она. – Зачем молодой идиотке Пищикова?»

Я допускаю, что эпитет «молодая идиотка» приписали Карине в недрах редакции, но у меня нет сомнений касательно ее позиции. Свидетельствую: как только текст приобретал неспешность, как только у читателя начиналось зарождаться подозрение, что автору есть что сказать, приходила Карина Добротворская и со словами «это скучно, незачем столько писать» душила прекрасные порывы. Карина считала, что нужно делать не хороший журнал, а прибыльный проект. И это хуже, чем преступление, это, на мой взгляд, ошибка – держать аудиторию за фраеров.

Давайте посмотрим правде в глаза, политика Добротворской – это никакое не видение и не авторская концепция. Это – великолепно усвоенные эманации вышестоящих товарищей. Старожилы припоминают, что когда Алена только затевала Vogue, то глаза ее горели, а с уст срывалось что-то типа «Сьюзен Зонтаг». Однако недолго музыка играла. Американцы-хозяева держали руку на пульсе и засылали в города и веси разных кураторов. Русские издания тогда курировал австралийский директор. И из всех моделей «Вогов» – есть еще американская и французская модели – для нашей отчизны была выбрана южнокорейская модель. Верховный жрец гламура решил, что Россия ближе всего к Южной Корее и потому не нужно никаких изысков, никаких тонкостей, сложностей, неуловимостей. Должно быть грубо, ясно и зримо, как в Cosmo. И вот российское «Вау-гэ» стало эдакой мелкой нарезкой. Обратите внимание: в итальянском и французском изданиях этого нет. Карина же насаждала именно такой сценарий, выбранный в недрах головного офиса.

Собственно, «Вау-гэ» можно было читать, когда рерайтом полновесных текстов там занимался замечательный кинокритик и литератор Дмитрий Савельев, большой мастер художественного слова. (Позже, после кадровых перестановок в редакции, он ненадолго стал редактором отдела культуры.) Без отвращения читались тексты учителя русского языка Алексея Белякова. И можно было не потакать слабостям, например, Савельева и Белякова, но в меру мириться с ними, понимая, что в обмен на небольшие нарушения режима эти люди могут дать талант и качество. Однако машинерия Conde Nast не заинтересована в таком обмене.

Никакой корреляции между талантом и карьерой в Conde Nast не существовало, а редакция самого «Вау-гэ» была раем для девиц, примечательных ровно тем, что уродились они абсолютно ничем не примечательными. Журнал держался на девочках, чей смысл жизни заключался в визитке «Маша Сидорова – журнал Vogue», потому что без Vogue Маша Сидорова – никто.

А вот такой, скажем, человек, как самый известный и вдумчивый исследователь моды Ольга Михайловская, не будет утром подскакивать и думать: «А чего это я в таком офигительно хорошем настроении проснулась? А, так я же работаю в «Вауг»!» И смешно ожидать от одаренных, способных на креатив журналистов, что они так же будут бросаться в восторги, как Маша Сидорова.

Когда прозвучала новость об увольнении Алены, все были уверены, что Карина займет обе позиции – и президента Conde Nast Россия, и главного редактора Vogue. Я могу предположить, что она действительно хотела совмещать должности, но проглотить каравай в один присест ей не дали. Пришлось довольствоваться желанным лакомством по кускам: назначив на желанную должность полностью подконтрольного человека. Так на подмостках Ярмарки Тщеславия появилась фигура Виктории Давыдовой, опыт коммуникаций с которой позволил Карине рассчитывать, что в этом месте Давыдова будет полностью управляема. Это была не самостоятельная политическая фигура, а так называемый технический премьер. Нечто похожее исполнял Зубков при Путине.

В том, что продвижение бывшего главреда Glamour, бывшего главреда Tatler и вновь назначенного главреда Vogue Виктории Давыдовой было напрямую связано с деятельностью Добротворской, ни у кого сомнений не было. Сотрудники издательского дома прямо называли Давыдову любимой игрушкой Карины. И если Долецкую было как минимум увлекательно не любить, то «технический» главред «Вау-гэ» – даже не стал поводом для обсуждения. Это было сплошное «гребу и плачу»: нулевая харизма, отрицательное обаяние, двух слов связать не может, даже подписи вменяемые к фотографиям придумать не в состоянии. Креативность? Ох, если бы изобретение швейной иглы доверили Давыдовой, то человечество по сей день ходило бы в шкурах. В главреды ее привела необыкновенная сервильность и крайняя изворотливость: тут она недорасслышала, там недопоняла, а когда не отвертишься – убежала в туалет и смылась.

Первые номера Tatler были неплохими, но в течение первого полугодия оттуда