Осколки (СИ) - Эльданова Александра

Я положила трубку, встала и одернула свой видавший виды мятый льняной сарафанчик. Когда-то он был нежно голубым, а теперь вылинял до белизны, но в жару ему нет цены, поэтому пока он не расползется по швам я буду его носить. И если, по мнению кого-то, встречать в нем мужчину, неприлично, то можно пойти со своим мнением куда подальше. Тем более, что долгих разговоров я вести не собиралась — отдам кота, перескажу рекомендации ветеринара и в добрый путь.

Мы с Сергеем не виделись неделю, пока я доводила кота до того состояния, когда его было бы не стыдно отдать. Котенок, кстати, был очень славным, если бы не черный социопат Майбах, который бил всех других котов смертным боем, я бы, наверное, оставила себе кошачьего ребенка.

Я успела почистить всю клубнику от листьев, когда застрекотал домофон.

— У тебя что-то случилось? — как — то странно глядя мимо камеры, сказал Сергей.

— Нет. А почему ты спрашиваешь? — удивилась я.

— Выйди, посмотри. Может по ошибке к твоим воротам поставили.

Я чертыхнулась, и, не найдя второй шлепанец, прямо босиком отправилась к воротам. Хорошо иметь чистые каменные дорожки — могу позволить себе не искать обувь.

— Что… — начала я, открыв калитку и запнулась, увидев, что имел в виду Сергей.

Похоронный венок. Земля качнулась, я схватилась за стойку ворот.

— Саша? — Топольский сделал шаг ко мне, но я его остановила.

— Все нормально, — я старалась быть спокойной, но просевший голос выдал меня с потрохами — я разглядела надпись на ленте.

— Так, — Сергей переставил венок по другую сторону забора, — пошли.

— Я сама, — слабо сопротивлялась я.

— Ну конечно, — Сергей наклонился, подхватывая меня на руки, — ты одна?

— Одна. Отпусти меня, пожалуйста.

— Чтоб ты прямо тут упала в обморок?

Сергей опустил меня на диван в гостиной и спросил:

— Воды? Сигарету?

— Не надо ничего, — я попыталась подняться.

— Сиди, пожалуйста, — он поморщился и вышел из комнаты, и почти сразу вернулся со стаканом воды, — пей и дыши. А потом расскажешь мне, что это все значит.

Я бы поспорила о последнем, но меня трясло так, что стакан в руках ходил ходуном и стучал о зубы.

— Тише, — Сергей придержал мою руку, подождал, пока я сделаю несколько судорожных глотков и забрал стакан, поставив его на столик, — Совсем плохо?

— Страшно, — не стала я врать. Именно близость очередного подарка к дому меня пугала больше всего.

— Иди сюда, — он присел рядом, обнял меня за плечи.

Наверное, это неправильно, но я не отстранилась. Мне страшно, я ищу защиты, что в этом такого, да? Кроме того, пожалуй, что я хочу сейчас прижаться к нему еще ближе.

— Тише, моя хорошая, — Сергей погладил меня по волосам, как маленькую, — я с тобой, не бойся. Ничего не бойся. Все решаемо, Санечка.

Меня правда слегка отпустило — голос Сергея имеет на меня какое-то магическое влияние. Особенно, когда он такой тихий и спокойный.

— Легче? — спросил он, когда я отстранилась.

— Немножко. Спасибо. Просто это жутко, когда находишь такое у дома.

— Это как-то с тем букетом связано?

— Я сейчас звонок один сделаю, потом поговорим, — я поднялась — земля больше не уходила из-под ног.

Телефон так и лежал на столике в кухне. По-хорошему, мне бы выйти на улицу, чтоб Сергей не слышал, но какая уже разница?

Я набрала номер Михаила Семеновича

— Доброе утро, Саша! — он снял трубку после первого же гудка, — Опять подарки?

— Опять, — согласилась я, краем глаза замечая, как хмурится Топольский, — теперь под дверь принесли. Похоронный венок, а на ленте надпись: «Вечная память Александре».

— Занятно. Адрес продиктуйте, мы минут через тридцать будем. Венок не трогайте пока.

— Что значит «опять»? У тебя проблемы? — спросил Сергей, едва я положила трубку.

— Есть такое, — не стала я спорить, — но это мои проблемы.

— Хватит! — в голосе Сергея лязгнул металл, — Потом будешь гордой и неприступной, в чем-то более безопасном и я тебе даже подыграю. Рассказывай!

Он действительно был зол. Очень. Хотела бы я знать — почему?

— Вот орать на меня не нужно, — голос дрогнул, и интонация вышла жалобная. Не этого я хотела.

— Извини. Я просто за тебя переживаю, — виновато улыбнулся, — расскажи, вдруг я помогу?

Я вздохнула и начала с букета. Я ведь не обязана ему рассказывать все? Когда я дошла до голубя, меня передёрнуло.

— Саш, — Сергей присел перед диваном, глядя на меня снизу-вверх, — все нормально?

— Да, — я глубоко вздохнула, — просто все это на нервы действует.

— Ну для этого все это и делается. Я могу чем-то помочь?

— Дождись со мной Михаил Семеныча, — наступила я на горло собственной гордости. Мысль, что я останусь одна была невыносимо страшной.

— Ты действительно считаешь, что я могу тебя бросить тут одну на грани истерики? Кем ты меня считаешь, Санечка? — покачал он головой.

— Извини. Встань, пожалуйста, тебе же неудобно.

Сергей поднялся.

— Я сейчас гадость скажу, — достал зажигалку и похлопал себя по карманам, — но ты не допускаешь мысли, что фотографии тоже могут быть присланы тем же человеком?

— А смысл? — спросила я, пододвигая ему пепельницу и пачку сигарет. Топольскому думается что ли лучше, глядя на дым? Он же может даже забывать затягиваться, но закурить в процессе размышлений это святое.

— Напакостить? Если за твоим домом следят, то это вполне себе вариант.

— Леша считает, что это кто-то из твоих фанаток.

— Не лишено смысла.

— Были случаи?

Сергей поморщился:

— Неприятно с тобой об этом говорить. Было, но давно — я еще женат был. Правда не фотографии и цветы, а угрозы и истерики в подъезде.

— Насколько давно?

— Лет семь назад. Но у девушки, которая тогда Оксане угрожала, справка была, диагноз. Сезонное обострение и навязчивая идея, что я ее судьба. Ненормальная, одним словом.

Последнюю фразу Сергей произнес с легкой брезгливостью и пренебрежением. Меня кольнуло — я ведь тоже ненормальная, просто без навязчивых идей.

— Как ее звали? Ту девушку? Или ты не помнишь? — спросила я.

— Помню. Просто сочетание было адовое — Вирджиния Иванова. Классика просто. Но я ее с того времени не видел, так что сильно вряд ли, что это она тебя достает сейчас.

— У тебя время есть? — спросила я, смирившись с неизбежным

— Сейчас Михаил Семеныч приедет, можешь его дождаться и про эту девушку ему рассказать?

— Могу. Если что, Саш, у меня много знакомых, я тоже могу помочь.

— Не больше, чем у прокурора области, — пожала я плечами, — спасибо, но я сама разберусь.

— Зря. Я без подтекста.

— Верю. Но не нужно. Чай будешь?

Топольский удивленно поднял бровь. Я сумела его огорошить.

— Буду. Ты меня иногда в тупик ставишь своим поведением.

— Я могу, — не стала я спорить, доставая еще одну чашку.

— Саш, у тебя регистратор камер в доме? — спросил Топольский.

— Да, — спохватилась я, — думаешь…

— Не знаю. Давай посмотрим?

— Пошли.

— Это я приехала — полдесятого, — показала я на экран, где моя шкода въезжала в ворота, — потом я все закрыла и больше не выходила, значит, смотреть нужно отсюда.

Он наклонился к экрану, пытаясь разглядеть фигуру лучше. Ткань его рубашки коснулась моего плеча, и я покрылась мурашками. Слишком меня раскачало сейчас, чтоб хладнокровно держать себя в руках. А еще очень живо я помню, какие у него губы и руки.

— Отмотай еще раз, — попросил Сергей.

«Господи, да отодвинься ты уже от меня…» — мысленно взмолилась я, но видео перемотала.

— Черт, правда ничего не разглядеть. Смотри, вон там в углу как будто движение. Это который час?

— Половина четвертого. Самая темень.

— Вот и я о том же, — Сергей повернул голову и оказался со мной нос к носу почти.

Классика — слишком близко темные внимательные глаза, слишком явно читается по моему лицу то, что я думаю. И я в своих эмоциях сейчас даже слова против не скажу.