Осколки (СИ) - Эльданова Александра

— Не молчи, — попросил Андрей, — я не могу, когда ты молчишь и смотришь в одну точку. Боюсь не успеть в этот раз.

Тот случай, когда мы оба понимаем, что он имел в виду.

— Я не буду, — на дне бокала еще что-то осталось, и я допила, — долей? Сергей того не стоит, а я стала умнее.

— Я очень на это надеюсь. Ты помни, пожалуйста, что ты мне очень дорога. Мне и Дашке.

Дурак он, что ли? Я покачала головой:

— Не для того я так долго выкарабкивалась, чтоб из-за очередного мужика все пошло по одному месту. Мне больно, да. Очень больно и обидно, но я смогу, наверное. Просто не стоило ничего начинать, все было с самого начала понятно, а я…

— А ты влюбилась. В этом никто не виноват, Сань. Но тварину, которая это устроила, я найду. Ты следаку не звонила?

— Нет. Не хочу копаться в этом сегодня, хочу напиться. Потом возьму себя в руки, ударюсь в работу, возможно, схожу к психологу. Только пусть это все завтра? Мне осточертело быть хорошей девочкой.

— Его не простишь? — спросил Андрей, — Даже если каяться будет и на коленях приползет?

— Смысл нет, Андрюш. Если Сергей способен поверить кому угодно, но не мне, то зачем это все продолжать? А если бы не было этой татуировки, поверил бы он мне вообще? А представь, что будет, если я ему расскажу про Диму? Я теперь вообще не представляю его реакции. А потом… Он не верит мне, я не верю в его чувства… Что из этого может получиться хорошего? Только больнее станет. Померла, так померла.

— Однако, телефон он тебе обрывает, — Андрей кивнул на снова засветившийся мобильный.

— Зачем только? — я протянула другу пустой бокал, — Долей?

— Алкоголик, — усмехнулся друг, но виски долил, — хочешь, я с ним поговорю?

— Во-первых — зачем? Во-вторых, после этих фотографий? Серьезно?

— Ну да. А с песней что теперь?

— Не будет, скорее всего. Смысл? Сейчас он поймет, что прощать я не собираюсь и успокоиться, остынет. Охмурять некого, смысл в песни?

— Топольский не дурак и я сильно сомневаюсь, что он взял бы тебя сниматься, а уж тем более, писал бы музыку на твои стихи просто для того, чтоб, тебя «охмурить», как ты выражаешься. Что касается творчества, тут искренне все, — покачал головой Андрей, — не отказывайся сама, дурой будешь.

— Как-то это все равно некрасиво будет…

— Сань, ну может это еще не конец? Посмотри, что будет, подумай.

— А ты личный адвокат Топольского теперь? Почему ты вообще его защищаешь?

— Да я сам не знаю, — пожал плечами Андрей, — просто как-то не складывается у меня. Не похож он на мудака, да и вообще… Почему-то верю, что тот, кто смог тебя тронуть, не может быть подонком.

— Особенно Дима был святым просто, — язвительно отбила я.

— Он был пакостным трусливым клопом, и мы все это проглядели. Искренне рад, что подох сам, а то бы удушил тварь. Посадили бы правда, как за человека, но это уже мелочи. Так я про Топольского… мутно, как-то. И все эти цветы, дохлятина и сразу эти фотографии… Прости, но я жопой чую, что это все как-то связано. Хотя бы из-за твоей татуировки. Много человек знало, что ты ее свела?

— Вы. Мастер. Все. Я свою спину особо не показываю, а даже в открытой одежде шрамик не видно, ты знаешь.

— То-то и оно, Сань, — значит делал эти художества человек, который про татушку знал, а вот про ее сведение — нет.

— Ты сам сказал — мертвые не воскресают, — я залпом опустошила бокал, — это кто-то из старых знакомых, но точно не Дима или кто-то из тех…

— Ну да. Хотя на таракана Диму это похоже больше всего — совершенно мерзкий поступок.

— К черту, а? Не хочу я про это думать, к черту Диму, к черту все эти фотки. И Топольского туда же! — с чувством сказала я, — Вот все же было нормально, нет, мне понадобилось вступить в очередного мужика!

* * *

Утром, когда я сидела на кухне, морщилась от головной боли и пила заботливо сваренный Андреем кофе, мне принесли цветы — охапку нежно розовых пионов.

— Я даже знаю, от кого они, — сказал Андрей, когда я вернулась с цветами на кухню.

— Капитан Очевидность, — огрызнулась я.

— Пошарься в них, зуб даю, что там записка. Кофе будешь еще? — спросил он, ополаскивая чашку.

— Буду. И покрепче, — я запустила руку в цветы — записка там действительно была, — слушай, может тебя на «Битву экстрасенсов» отправить?

— Не, просто я, вообще-то, тоже мужчина. И хорошо воспитанный, прошу заметить! А охапка цветов и записка с извинениями это классический вариантов, когда девушка не берет трубку.

— И много ты записок в цветах отправлял? — усмехнулась я, доставая из небольшого конверта кусочек плотной бумаги.

«Прости, я дурак. Возьми трубку, пожалуйста, мне нужно знать, когда тебе удобно приехать на запись.»

— Ну, самокритика — это плюс, — сказал Андрей, ставя передо мной чашку кофе, — трубку возьми. Не надо мешать творчество и личное и Сергей это понимает, хотя бы за это его можно уважать.

— Нет, ты все-таки записался в адвокаты Топольского!

— Я просто оцениваю ситуацию со своей точки зрения. Я же в него не влюблен.

Огрызнуться в ответ мне не дал зазвонивший телефон.

— Зачем тебе это? — прямо спросила я, сразу после того, как Сергей поздоровался, — Лишняя реклама ведь для меня.

— Саша, — на том конце провода послышался тяжелый вздох, — я — идиот, я это признаю. Все свои слова готов взять обратно. Просто меня… Очень сильно задели эти фотографии, я не смог сдержаться и промолчать там, где нужно было.

— Мы не об этом сейчас.

— Хорошо, — он не стал спорить, — затем, что я не имею привычки смешивать работу и личное. Я по-прежнему хочу, чтоб эта песня была. Ты, естественно, можешь отказаться, я не имею права тебя заставлять, но если честно, то этого делать не стоит.

— Почему?

— У нас получился красивый совместный проект, если мы его закончим, все останутся в плюсе. А наши личные отношения… Мне кажется, что они должны быть только личными.

— Масло масляное, — поморщилась я, — хорошо. Я что-то буду тебе должна?

— Нет. Я хочу закончить не для этого, а потому что мне действительно нравится то, что получилось.

— Ладно, я тебя услышала. Когда мне приехать?

— Скажи, когда тебе удобно, сориентируемся.

— В среду, — я задумалась, — точно после двенадцати.

— Погоди, — я услышала, как шуршит бумага, — в принце, нормально. В пять устроит?

— Вполне.

— Я буду ждать. Саша?

— Что?

— Шансы на прощение у меня есть?

Я положила трубку. Что я отвечу?

Глава восьмая

Сергей.

— Господи, святая женщина! — Макс заглянул в пакет, принесенный Сашей.

— Ну что я, не музыкант? — улыбнулась девушка, — я знаю, что на студии никогда нет ничего к чаю.

— Это кто у вас так сладкое пожирает? Ты, небось? — прищурился басист

— Нет, у нас соло-гитарист сладкоежка и басист не отстает. Вот и таскаю сладкое килограммами.

— Так. Нафиг! Брошу все уйду в EverNever, там меня будут кормить, хотя бы. Саш, возьми меня!

— А своего я куда дену? — засмеялась Саша.

— В Оттис его, пусть страдает вместо меня. Саш, ну возьми!

— Так тебя и отпустили, — проворчал я, — работать давайте, время идет.

Я наблюдал все это веселье со стороны, потому что мне от госпожи Лишиной внимания доставалось ровно столько же, сколько, например, табуретке. Нет, она меня не игнорировала демонстративно, но холодность и подчеркнутая вежливость меня убивала. Ни шуток, ни улыбки, ничего. В принципе, заслужил. Мнительный ревнивый идиот.

Чтоб не сорваться на кого-нибудь, я объявил перерыв и вышел покурить.

— Бесишься? — вышел на крыльцо Олег.

— Нормально все.

— Что у тебя с ней?

— В том-то и дело, что ничего. Уже.

— Тебя отшили, что ли? Серёга, теряешь навыки, девочки уже не твой уровень.

— Да иди ты… Там Санта-Барбара какая-то, — нехотя, в общих чертах я обрисовал Олегу ситуацию.

— Ну, — протянул Олег, — это точно кто-то из твоих баб.

— А я вот в этом так не уверен. Мне кажется, у нее тоже пара скелетов в шкафу есть, — я впервые с кем-то поделился своими сомнениями.