Пароль: «вечность» - Алексей Левицкий

- Ладно, понял, — сказал он весело и вдруг подмигнул мне: — Ну, а ты чего пялишься, человече? Какая подруга у тебя боевая… Тебе говорили, девушка, что ты похожа на Юну Гало, дочку хозяина МехаКорпа?

Опустив самострел, она уставилась на карлика.

- Потому что ты — она и есть, — заключил он.

- Откуда ты меня знаешь?

- Так а чего же, доводилось в Арзамасе бывать, там и сподобился, значит, лицезреть…

- Но я никогда… Если я выходила в город, то одевалась как все и никогда никому не говорила…

- Та я ж не в городе тебя видал, а в том домище на вершине, который вы Фортом зовете… — Карлик запнулся. — Да ладно, после разобъясню как-нибудь. Короче, рассказываю: принял я тех парней бородатых за монахов, а тут как раз этот на сендере прям из некроза вылетает. Ну от пока он тебя искал, девушка, я поглядел, что на машине плесени нет, ну и запрыгнул сзади. Слушай, человече, а ты не мутант часом? Что-то я раньше такого не видал, чтоб люди так запросто по некрозу носились.

Холм остался позади, и перед нами открылся Разлом — широкое каменистое ущелье, в котором посвистывал ветер. На другой стороне раскинулись зеленеющие поля. Далеко слева через ущелье вел бревенчатый мост, а еще дальше виднелся второй, с полукругами опорных ферм, похожий на железнодорожный.

- А от монахов ты почему убегал? — спросила Юна.

- Ну, разъешь их некроз, не люблю я этих парней! Но это ж не монахи оказались, а? Я в том поселке недавно совсем, так, временная работенка, ихний электрик от лихорадки помер… Потому я не сразу припомнил, что рожу одного из них раньше в поселке этом уже видал. Когда только приехал туда. Парень тот потом пропал куда-то, а вчера вот снова объявился, в компании. Только бороду отпустил, трудно признать.

- Так значит, это были люди из Южного братства? — поняла Юна.

- Ну, а я вам об чем толкую, девушка! Диверсанты, так их называть правильно, стало быть? Они, значит, сначала из поселка выехали, а после вслед за вами тудой взад вернулись… Они за вами гнались, верно?

- Разин, ты слышал? — спросила она. — Это были люди топливных кланов, то есть Южного братства! Диверсанты. Обычно кланы посылают их жечь чужие вышки, чтобы никто другой на Пустоши не добывал нефть. Просто в этот раз они переоделись киевскими монахами… Но зачем? Ты понимаешь, что это значит?

- Что все стало гораздо хуже. — Остановив машину, я взял хауду, лежащую между сиденьями, и вылез наружу. — Потому что до Киева далеко и у монахов здесь нет никакой поддержки. А топливные кланы в этих местах хозяева, и раз за тобой охотятся их диверсанты…

- Тут мы не сможем скрыться от них! Они в этих местах повсюду. И Балашиха принадлежит им, а там у меня встреча с Лукой…

- Ладно, надо осмотреться. — Я зашагал к холму. — Сидите на месте.

Было пасмурно и прохладно, порывами налетал ветер, с запада ползли темные тучи. Нефтяной бассейн остался далеко позади — улегшись на вершине холма, я разглядел лишь черную маслянистую лужицу. Жаль, бросили в поселке винтовку Бурноса, оптический прицел сейчас бы пригодился.

По пустырю в нашу сторону ехали три машины. Ненамного мы от них оторвались, но время осмотреться и решить, что дальше делать, пока есть.

Раздался шорох осыпавшейся земли, звук шагов, сопение, и с двух сторон от меня улеглись Юна Гало и Чак.

- Эй, человече, а как ты все же через некроз тогда прошел? — спросил он.

Голос карлика стал другим, и я повернул к нему голову. Чак смотрел на меня серьезно, взгляд прозрачных глаз был острый и внимательный. И око внутри пирамиды, вытатуированное на лбу, тоже будто смотрело на меня.

Усевшись, я схватил карлика за шиворот, и тогда он ударил меня. Костяшками пальцев саданул по почкам, отбил мою руку, сорвав со своего воротника. Это было неожиданно — я не думал, что мелкий засранец проявит такую прыть. Он попытался вмазать мне ребром ладони по шее, но я закрылся локтем, навалился на него, прижав к земле, ударил пару раз по лицу. Опять схватил за воротник и упер стволы хауды в подбородок.

- Разин! — растерялась Юна. — Зачем ты…

Чак подергался еще немного и затих. Разбитые губы быстро распухли, из носа текла кровь.

- Теперь отвечай, только говори правду, — сказал я. — Ты нам не нужен, Чак, понял? Только обуза. Поэтому, если решу, что врешь, сразу пристрелю. Откуда ты? Говори!

- А вот неправда, нужен я вам, нужен, — просипел он. — Я эти места хорошо знаю… В Балашиху вам? А как туда поедете, разумники?

- Через переправу по Щелковскому тракту, — сказала Юна.

- Дура девка! — фыркнул он. — Это ж переправа топливных королей! Они даже плату берут за проезд через нее. Если вы от них тикаете — там вас и накроют. А я знаю другое…

- Сейчас не о том речь, — встряхнул я его. — Может, ты сам шпион топливных королей. Отвечай!

- Да какие короли! С Крыма я! Слышь, человече, я тут подумал: если те парни видели, как ты через некроз бегал, так они теперь тебя уж с таким старанием искать начнут… Да за тобой все кланы московские охоту устроят! Тебя пытать будут, чтоб узнать, как ты научился по плесени шастать, они тебя…

- Ты — вор, — перебил я уверенно, и Чак затих. Прищурившись, поглядел на меня. Струйка крови стекала по щеке.

- Ну так и че? — спросил он. — Ты сам, что ли, святой отшельник из катакомб киевских? Убийца, по роже ж видно. Я таких скока перевидал… Наемник, э? Не из Замка Омега, часом, дезертир? А то выправка у тебя такая… Да ладно, отпусти меня уже, расскажу, расскажу!

Юна Гало положила руку мне на плечо. Помедлив, я отодвинулся от карлика. Он сел, потрогал шею, рукавом вытер кровь из-под носа.

- Хотя что тут особо говорить? Вор, да. Я ж мелкий, могу во всякие щели просачиваться, в трубы, окошки слуховые… Ну и в механике разбираюсь, в электрике. Приспособы мастерю себе разные. Один раз ранец такой с пропеллером склепал, прикинь? С ним на крышу взлетел… Ладно, то старое дело. Хотя после него меня монахи и могут искать, бо крыша то была киевского Храма, ага, Лавры ихней. А ранец взорвался, понимаешь, не вовремя, мне спину обжог, рвануло на всю Лавру — так они меня и засекли. Ну от и все, большето и нечего рассказывать.

- До Крыма далеко, — сказал я. — Почему ты здесь?

- Ну так я сбежал оттудова. Ограбил там одного типуса важного с Южного базара. Сбежал с добычей. А по дороге и меня ограбили. Кетчеры. Бросили подыхать на Пустоши, но я выкарабкался как-то. Потом здесь бродил, вдоль Разлома. Долго бродил. У люберецких кормильцев промышлял, на скважинах… Эх, на Крыме хорошо было! Нет там некроза этого вашего, теплее и манисы бегают, мясо у них вкусное…

Я перебил:

- А в тот поселок пришел, чтоб ограбить, да?

Чак ухмыльнулся:

- Соображаешь, человече. У старшого их, управителя то бишь, сейф в комнате, в стене, а унутрях там монеты звонкие, которыми он с нефтяниками расплачивается. Только на сейф сигналка навешена. И вот…

Поверх его головы я кинул взгляд на пустырь. Преследователи почему-то остановились и вышли из машин. Что бы это значило? Заметили нас?

- Какая еще сигналка? — спросила Юна.

- Ну ты… несведущая девушка, даром что дочь такого большака важного! Сигнализация, значит. Гудок. Сирена. Которая вмыкается, ежели кто сейф без кода начнет открывать, подбирая циферки, либо стенку ему резать. От я там пошуршал в трансформаторе… Короче, отключилась сигналка на ночь вместе со всем электричеством. Той же ночью хотел дело провернуть. А тут вы! И некроз! И монахи! Которые и не монахами вовсе оказались… Ну дела! Пришлось тикать, конечно. — Чак обернулся. — О, встали. Ха! У них же горючки нет.

Диверсанты суетились вокруг машин. Я никак не мог понять, что они делают. Не пешком же за нами дальше пойдут, глупо это, если мы на сендере. Тогда что? Тачки стояли почти вплотную, борт к борту.

- Ладно, пошли, что ли, — сказал Чак. — Покажу дорогу через Разлом.

Разглядев в руках одного из диверсантов шланг, который тот перебросил с кормы своей машины на соседнюю, я вспомнил, что видел подобный в бардачке нашего сендера, и выпрямился.

- Сейчас они сольют остатки топлива в одну тачку, потом дальше за нами поедут. Идем, быстро.

Мы сбежали со склона. Сев в машину, я схватил Чака за воротник и притянул к себе:

- Если окажется, что соврал и не знаешь этих мест, пристрелю.

По небу ползли облака, было свежо и ясно, вдалеке за Разломом стояла темная стена дождя.

- Все, сезон дождей начался, — сказал Чак. — Теперь зальет треть Москвы. Как у них там восточная сторона просела, так каждый раз потоп…

Покосившийся старый мост без ограждения скрипел и дрожал под колесами. Над Разломом дул сильный ветер, казалось, он во- вот сорвет машину с моста и бросит на далекое, скрытое в густой тени дно.

- Это дело когда-то Лига построила, — рассказывал Чак по дороге. — Та, в которую фермеры объединились, что на юге, у Крыма да вдоль берегов Донной пустыни живут. Хотели тут товары свои провозить, чтоб в Лужниках торговать. Но люберецкие сговорились с братвой Ильмара Заклепы, самым сильным бандитским кланом во всей Большой Московии, и те стали караваны фермеров разорять. Так и не вышло у Лиги с торговлей. А переправа, вишь, осталась, ветшает только без догляду… — Сидя на корточках и держась за скобы, карлик перегнулся через край багажника. — Глядите, красотень какая! Высота, эх… Люблю высоту! И простор! Вот заради этого жить стоит, а не заради домишек ваших вшивых, улочек, стен да подворотен гнусных.