Еврейский юмор - Иосиф Телушкин

Чтоб стать тебе столь богатым, чтобы следующему мужу твоей вдовы не пришлось думать о том, на что жить.

Пусть у тебя вырастет еще пара рук, чтобы чесать все, что у тебя чешется.

Чтоб сел ты на вилы и схватился за горячую печь для опоры.

Определение еврейского проклятия, данное кинорежиссером Эрнстом Любицчем: «У тебя должно быть много денег, но ты должен быть не единственным в своей семье, имеющим на них права».[90]

5. «Простите, а нет ли у вас другого глобуса?»

Гонения и еврейское чувство бездомности

Антисемитизм

Конец 1930-х годов, еврей едет в метро и читает еврейскую газету The Forward. Вдруг, к своему ужасу, он обнаруживает, что его друг, сидящий прямо напротив него, читает нью-йоркскую нацистскую газету. Он гневно смотрит на него: «Как ты можешь читать эту нацистскую газетенку?»

Ничуть не смутившись, его друг отрывает взгляд от газеты и смотрит на него: «Ну-ка, ну-ка, а что же ты читаешь? The Forward? И что ты там вычитываешь? В Америке продолжается экономический спад, евреи ассимилируются. В Палестине арабы учиняют массовые беспорядки и убивают евреев. В Германии они еще не отобрали все права. Ты сидишь и читаешь обо всем этом, все больше и больше погружаясь в депрессию. А я читаю в нацистской газете: мы владеем всеми банками; мы контролируем правительства».

Среди всего многообразия искаженных представлений антисемитов, одно из наиболее абсурдных – вера в мировое еврейское господство. Сам тот факт, что мировое еврейство оказалось не в силах остановить Холокост и ему даже не хватило политического влияния, чтобы убедить Союзников разбомбить железнодорожные пути, по которым людей везли в лагеря смерти, доказывает – значительная часть еврейского «политического влияния» иллюзорна.[91] «Шутка» в том, что во всемирную власть евреев верят только антисемиты. Как заявил в конце 1930-х годов сионистский лидер и первый президент Израиля Хаим Вейцман: «В мире есть два типа стран – те, что хотят изгнать евреев, и те, что не хотят их принимать»:

В 1939 году венский еврей приходит в кабинет агентства путешествий и говорит, что ему нужен билет на пароход.

– Куда? – спрашивает служащий агентства.

– Позвольте мне взглянуть на ваш глобус, пожалуйста.

Еврей начинает внимательно рассматривать глобус. Всякий раз, когда он предлагает какую-либо страну в качестве места назначения для своей поездки, служащий отвечает отказом: «В эту страну требуется виза… Эта страна больше не принимает евреев… Чтобы попасть сюда, вам нужно записываться за десять лет вперед».

Наконец еврей отрывает взгляд от глобуса, смотрит на служащего и спрашивает:

– Простите, а нет ли у вас другого глобуса?

Не удивительно, что сам Холокост послужил поводом скорее для горьких острот, нежели шуток, о чем сказано в одном из комментариев.

Когда Гитлер пришел к власти, в Германии было два типа евреев: пессимисты и оптимисты. Пессимисты попали в изгнание, а оптимисты – в газовые камеры.

И после воины…

Еврей, которому удалось выжить во времена газовых камер, потерял всех своих родственников.

Офицер в центре по переселению спрашивает его, куда бы он хотел отправиться.

– В Австралию, – отвечает тот.

– Но это же так далеко, – говорит офицер.

– Откуда? – спрашивает еврей.[92]

Как правило, евреи шутят над антисемитизмом только тогда, когда они слишком слабы, чтобы бороться с ним. В первой половине XX века, когда американские евреи были политически слабее и более уязвимыми для евреененавистников, в ходу было огромное множество анекдотов, высмеивающих антисемитов.

Во время Второй мировой войны некая южная матрона звонит на местную военную базу:

– Мы бы сочли за честь принять у себя пятерых солдат на обеде в честь Дня благодарения, – говорит она сержанту, принявшему звонок.

– Очень любезно с вашей стороны, мадам, – говорит сержант.

– Только, пожалуйста, проследите, чтобы это были не евреи.

– Понимаю, мадам.

Вечер Дня благодарения, раздается звонок, женщина открывает дверь и приходит в ужас, видя перед собой пятерых чернокожих солдат.

– Явились на обед в честь Дня благодарения, мадам, – рапортует один из солдат.

– Но… но… но ваш сержант допустил ужасную ошибку, – с трудом выговаривает женщина.

– Нет, что вы, мадам, – отвечает солдат, – сержант Гринберг никогда не допускает ошибок.

Женщина, говорящая с сильным идишским акцентом, заходит в шикарный ресторан.

– У нас не бывает евреев, – говорит ей управляющий.

– Хорошо, не беспокойтесь, – отвечает женщина, – я их не ем.

Гручо Макс был женат на нееврейке. Когда их сыну отказали в приеме в загородный клуб для ограниченного круга лиц, Гручо отправил туда телеграмму: «Поскольку мой сын еврей только наполовину, то не будете ли вы против того, чтобы он заходил в плавательный бассейн только по пояс?»

Сегодня такого рода анекдоты редко услышишь среди евреев, поскольку тот вид дискриминации, который в них описывается, уже, как правило, не встречается. Евреи сейчас могут жить или питаться фактически везде, где хотят, и, за исключением нескольких эксклюзивных клубов, могут плавать и играть в гольф, где им заблагорассудится. Первый анекдот, который выглядит насущным в более длительном промежутке времени, напоминает, что когда-то негры и евреи были в большинстве согласны, что у них общие враги. Однако сегодня взаимоотношения между двумя этими группами гораздо более напряженные, и еврей, рассказавший этот анекдот на публике, рискует оказаться обвиненным в оскорблении чернокожих.

Антисемитские настроения пошли в Америке на убыль, но даже если подобные происшествия и случаются, еврейские защитные организации, такие как Антиклеветнический союз и центр Симон Висенталь, дают им агрессивный отпор. Как результат этого, сегодня анекдотов про антисемитов и антисемитизм можно услышать гораздо меньше, чем в прошлом. Когда люди могут противостоять своим врагам, они испытывают меньшую потребность высмеивать их.

Христианский антисемитизм

До появления нацистов самые большие страдания евреям доставляли христианские антисемиты, и потому они были главным объектом еврейских юмористов.

В очереди на почте произошла стычка христианки и еврейки.

Противостояние нарастало, и христианка закричала на еврейку:

– Христоубийца!

– Ты права, – отвечает ей еврейка, – подумай, если мы смогли убить твоего Бога, что я могу сделать с тобой.

И хотя последнее замечание еврейки исторически неверно – Иисуса Христа убили римляне, а не евреи, – широко распространенное мнение, что евреи – «христоубийцы», вселяло ужас в их соседей. Ведь люди, которые смогли убить Бога, должны сами иметь силы под стать Богу, поскольку простые смертные не способны убить божество.

Мнение, что евреи убили Христа, вызывало ненависть к ним многих неевреев. Для антисемитов средневековья было недолго перейти от восприятия евреев как «христоубийц» до убеждения, что евреи убивают неевреев и пьют их кровь или что они вызвали вспышку «Черной смерти» (название чумы в Европе XIV века. – Примеч. пер.), отравив колодцы по всей Европе.

Со временем обвинения становились еще более нелепыми. В 1215 году католическая церковь изложила вероучение о замене одной субстанции другой, где говорилось, что вино и облатка, используемые в ходе литургии, чудесным образом преобразуются во время службы в подлинные кровь и тело Христовы. Антисемиты подозревали, что если облатка преобразуется в тело Христово, то евреи, уже убив Иисуса однажды, попытаются сделать это снова. И с XIII по XVIII век были убиты тысячи евреев за то, что они, якобы проникали в церковь, крали облатки и «мучили» их.[93]

Другой неприятной чертой существования евреев в средневековой Европе было то, что раввинов обязывали вступать в полемику с христианским духовенством.[94] Евреи ненавидели эти встречи, в которых они были изначально проигрышной стороной. Если раввины вели спор напористо и эффективно, их обвиняли в нападках на христианство и грозили смертью. Если же они этого не делали, то проигрывали дебаты, и предполагалось, что они должны обратиться в христианство. Не удивительно, что такая безнадежность ситуации способствовала возникновению своеобразного типа юмора.

В небольшом европейском городке жил священник, признанный знаток Библии и еврейского языка, который вызывал на спор любого еврея. Дебаты должны были проходить в определенном формате. Каждая сторона должна была предлагать другой стороне перевести какой-либо термин с иврита. Первый, кто не сможет этого сделать, будет казнен.

Местный раввин был в ужасе, поскольку знал, что священник владел ивритом лучше него. Все еврейское сообщество оказалось в затруднительном положении, поскольку знало, что всякий, кто вступит в дебаты, – умрет.