Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия

Лучше бы она мне соврала!

Слишком больно было выдирать из сердца Ваню, для которого наша любовь оказалась пустым звуком.

И насчет причин ревности я была права… Сам таскался по девкам и меня пытался очернить.

Ненавижу!

* * *

Впоследствии, когда прошло уже несколько лет, а мальчишки пошли в садик, я мысленно вернулась к этому эпизоду в прошлом. Могла ли поступить иначе?

Могла.

Меня ведь никто не просил скрывать от Вани беременность, я сама решила, что он недостоин это знать. Под воздействием огромной обиды, конечно же.

И пусть в аэропорту мне было сложно к нему подойти после той сцены, но ведь я могла позвонить за границу. Тогда бы точно знала: Давыдову наши мальчишки не нужны, а так…

Так я жила с ощущением многоточия.

И теперь, после внезапного возвращения Ивана в мою жизнь, сердце подкидывало мне какие-то надежды. Сердце – оно вообще не слушает никаких доводов разума, руководствуется чувствами.

А ведь они к Давыдову не остыли.

Я даже стала верить, что могла обмануться в тот день. Что-то не так понять, ошибиться.

Одно не давало мне покоя: почему Ваня так и не объявился? Ведь я знала о возможности подписания этого выгодного контракта, парень хотел войти в профессиональный спорт, заработать имя и состояние. Вот только в его мечтах о лучшей жизни всегда была и я. Вместе с ним.

В Америке, Азии или любой другой точке мира на карте.

Как так получилось, что для меня там не осталось места?

Была ли это нелепая горькая ошибка, или же для меня в жизни Давыдова изначально ничего не готовилось? Все его слова и поступки оказались всего-то сладкой ложью?

Как одна нелепая сцена ревности могла запустить такую разрушительную цепь реакций?

Десять лет я об этом старалась не думать, просто двигалась дальше. Сначала выживала, а потом уже научилась и жить. И еще бы десять-двадцать не задумывалась! Не появись Иван здесь снова.

Вместе с чувствами он всколыхнул во мне всю эту муть.

Меня до сих пор к нему тянуло, но я ужасно боялась вновь обжечься и не знала, могу ли ему доверять.

А если он каким-то образом узнал о мальчишках, так я ведь не могу запретить им встретиться…

Как только сыновьям-то объяснять буду чудесное появление в их жизни отца?

– Погорячился вчера.

– Что? – вернулась в реальность я.

– Говорю, прости меня, Князева, я вчера поспешил с выводами, – терпеливо повторил Давыдов, а мне хотелось уточнить: «Только вчера?» – Ты меня послала в гугл, и правильно сделала, кстати, я просветился. Теперь понимаю, насколько глупо перед тобой выглядел. Ты давно занимаешься пол-дэнсом?

Я присела на стул и, запрокинув голову, уставилась в белый потолок.

И ведь не понять совсем, какое чувство сильнее: то ли облегчение, что он так ничего и не узнал, то ли разочарование.

– Достаточно, чтобы научиться отшивать тех, кто принимает полдэнсеров за стриптизерш или, того хуже, проституток.

И с чего вдруг я решила, что Давыдов прознал о сыновьях?

По сути, он всего ничего в городе. Мы не виделись десять лет. Он ничего обо мне толком и не знает. Почему я всполошилась?

Сама себя накрутила, похоже. И выдала желаемое за действительное.

Но интуиция что-то была неспокойна, а я все причину беспокойства отыскать не могла, вот и выдумывала ее.

– Бывают и такие? – хмыкнул Иван.

– Каких только не бывает…

Однажды, после того как попытка съема не выгорела в клубе, к одной из наших девочек пристали в подворотне по возвращении танцовщицы домой. Отбиться от троих подвыпивших  бугаев, ослепленных похотью, ей не удалось.

После этого эпизода Ритка ужесточила меры безопасности в клубе, а нанятые ею охранники провожали одиноких танцовщиц или развозили по домам.

Насильников Селезнева затаскала по судам и все же добилась наказания.  С нашей системой правосудия законный акт возмездия за изнасилование почти нереален. Но Ритка, гарпия справедливости, так заездила всех по этому делу, что у троицы отморозков не получилось спустить все на тормозах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Танцовщица в пол-дэнс больше не вернулась, с пилоном у нее теперь ассоциировались слишком плохие воспоминания. А остальные девчонки Селезневой, что не только тренировались и выступали на соревнованиях, но и участвовали в концертных программах «хауса», вынесли урок на чужом страшном опыте.

Ритка даже пригласила к нам инструктора по самообороне, и мы полгода тренировались защищать себя,  выучили основные приемы.

Пол-дэнс ведь не только настоящее искусство владения собственным телом, танец, акробатика и спорт. Это риск.

Риск нарваться на какого-то неадеквата с твердым убеждением, что девушка у шеста – проститутка, а значит, обязана удовлетворить больные фантазии клиента.

Многие из тех, кто впервые узнавал о моем увлечении, задавались вопросом: «Зачем тебе это все надо?» Ответ был до ужаса прост: я просто не могла иначе.

Кто-то рисует, чтобы выразить себя, кто-то готовит, кто-то вышивает, кто-то прыгает с парашютом, а кто-то танцует и не может без выступлений на публику.

– Сходим в ресторан сегодня? – спросил Давыдов.

– Сегодня у меня планы, – поджала губы я. – За цветы спасибо,  хотя я теперь не представляю даже, как буду работать в такой студии, а вот браслет не приму – забери.

– Думаешь, я из тех мужчин, что дарит подарки, а потом с легкостью принимает их обратно? – в его голосе слышалось плохо скрытое раздражение. – Не понравился браслет? Выкини.

Я покачала головой.

Как у него теперь оказывается все просто!

– У меня рука не поднимется выкинуть такую дорогую вещь. Ты и сам это прекрасно понимаешь!

– Тогда носи.

Манипулятор!

Мне, конечно, эта вещица безумно понравилась, но…

– С чего вдруг такие дорогие подарки? – нахмурилась я.

– А хотя бы по старой памяти, – вдруг заявил Давыдов. – Насчет ресторана все же подумай.

И он первым завершил наш более чем странный разговор.

Съемки прошли прекрасно, моделей вдохновляла цветущая атмосфера в студии. Я тоже была в благостном расположении духа, отчего решила, что оставлю цветы здесь. Только некоторые раздарю девочкам на этаже в кабинеты, чтобы избавиться от приторного аромата.

К концу рабочего дня мне позвонила Славная:

– Иван Александрович ждет вас у себя в кабинете, – сказала девушка.

Я как раз прогоняла снимки через «Lightroom» и «Adobe Photoshop».

«Опять будет зазывать в ресторан», – уверилась я на все двести процентов, но все равно пошла. Игнорировать официальный вызов начальства не в моих правилах.

Правда, едва переступив порог кабинета, я поняла, что ошиблась.

Давыдов сидел за столом, сцепив руки в замок. Его глаза горели от ярости, а на скулах ходили желваки.

– Что-то случилось? – сразу же уловила атмосферу бури я и не стала ходить вокруг да около.

– Не знаешь, почему постоянные клиенты «Гранд», что заказывают рекламу только у нас, отказываются от сотрудничества именно с тобой?

Его вопрос лишил меня дара речи, настолько неожиданным получился.

– Что?!

– А то, Князева, они готовы работать с любым фотографом компании, но только не с тобой. Больше того, многие настаивают на твоем увольнении.

Я присела на диванчик, ноги резко ослабели.

– Ничего не понимаю…

Мужчина подался чуть вперед, его лицо заострилось от напряжения:

– Нет? А я тут как раз навел справки и припас для тебя совет. Хочешь послушать?

Уже по тону его голоса мне стало понятно, что ничего хорошего ждать не стоит.

– Охотно, – вздернула подбородок я, не спасовав.

– Перестань спать с клиентами, чтобы работа не страдала.

ГЛАВА 8

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От возмущения у меня перехватило дыхание, а перед глазами на миг потемнело.

Первым порывом было влепить Давыдову пощечину за одну только мысль о подобной ереси. Вторым – уйти, хлопнув дверью, и ничего не объяснять.