Дети Антарктиды. Лед и волны - Даниил Корнаков

Тёплая одежда, медицина, запасной ваттбраслет, нож, топорик. Только вот еды взял немного.

— Послушай, — на полном серьёзе обратился к нему Матвей. — Это последняя возможность отказаться. Никто тебя не осудит, старина, если ты откажешься. Захваченные земли, особенно для неподготовленного человека…

— Кончай, Матюш, — Йован хлопнул его по плечу. — Я с тобой в горе и радости, в богатстве и бедности…

— Да всё, верю, верю, — здоровяка лучше заранее прервать в его потугах пошутить, иначе он разойдётся так, что потом не остановишь.

— А где Арина? Я думал, она выйдет к нам попрощаться…

— Видимо, нет, — с едва скрываемой досадой ответил Матвей. — Она сидит у себя, не хочет выходить.

— Даже со мной? Вот же засранка…

— Холодает, — бросил Матвей, не желая больше говорить о девушке, — пойдём, не будем терять времени.

— М-да, — пробормотал Йован, бросив взгляд на южный комплекс. — Аришка, Аришка, ну, ты даёшь…

Через несколько минут они подошли к вездеходу. Судя по отсутствующим снаружи контейнерам, погрузка была завершена. Однако толпа даже и не думала расходиться, несмотря на усиливающийся холод. Матвей сразу понял, что восточники потребуют ответа, по какой это причине отпускают тех, кто своим присутствием давеча поднял на ноги всю станцию.

Матвей и Йован зашли в вездеход и сбросили вещи на пол.

— Думаю, вам будет лучше положить свои вещи в специальные отсеки, — предложил им Вадим Георгиевич, указав на стальной люк в полу.

— Думаю, я и без тебя разберусь, куда мне положить мои вещички, дедуля, — дерзко выдал Йован, одарив того издевательской улыбкой.

Тем временем, оказавшись впервые внутри вездехода, Матвей не мог не отметить, насколько вместительным был его салон. Помимо водительского и переднего сидений было ещё восемь посадочных мест, плюс довольно широкий проход между ними и широкие полки. Из вентиляционных отверстий с боков шёл тёплый воздух. Интересно, сколько ватт жрёт этот кондиционер? Наверняка, как батареи в жилых модулях? Или больше.

Бросился в глаза и встроенный в приборную панель навороченный бортовой компьютер, чьи сенсорные экраны показывали температуру снаружи и внутри вездехода, уровень заряда аккумулятора, одометр, компас и навигатор.

Прежде Матвею не доводилось разъезжать на подобном транспорте. До «Мак-Мердо» он вместе с остальными восточниками-собирателями обычно добирался на стареньком «Ветре», рассчитанном на шесть пассажирских мест. Дорога на нём занимала пять дней пути, и включала в себя, ставший недоброй традицией, ремонт какой-либо неисправности, которую приходилось устранять водителю-механику, сопровождающему их до станции.

— Долго ещё? — с нетерпением спросил Вадим Георгиевич у Нади, указывая на Домкрата.

Матвей заметил, что тот сидел с ящиком инструментов у подножия водительского сиденья, под которым находился аккумулятор — сердце вездехода.

— Ещё несколько минут, — перевела Надя полученные в ответ раздражённые жесты от глухонемого напарника.

Но, судя по тому, как сильно Вадим Георгиевич сжал пальцы на руках, для него это прозвучало как «Ещё целую вечность».

— Что-то случилось? — поинтересовался Матвей.

— Ничего особенного, просто рядовая проверка аккумулятора перед поездкой, — бросил Вадим Георгиевич.

— Как бы там ни было, отправляться нужно побыстрее, — дал совет Матвей и кивнул в сторону своего рюкзака. — Я прогнал метеодатчик для теста, и данные показали, что на станцию движется буря, почти двадцать три метра в секунду. Будет здесь через час. Если до этого времени не покинем станцию, застрянем тут надолго.

— Слышала? — с ещё большим нетерпением обратился к Наде прогрессист. — Вели ему поторопиться!

— Матвей, выйди-ка на минутку! — раздался снаружи хриплый голос Олега Викторовича. — И тащи с собой этого прогрессиста!

Лицо Вадима Георгиевич исказила мучительная гримаса, и он вышел вслед за Матвеем. Йован остался стоять в дверях, ссылаясь на опостылевший холод, но всё же желая одним глазком взглянуть, зачем староста позвал их к себе.

Олег Викторович, в который раз за день, бросил на вышедшего прогрессиста ненавистный взгляд, а затем обратился ко всем присутствующим.

— Братья и сёстры восточники, этот человек, брат всем известного вам Зотова… — озвученная фамилия сработала как брошенная голодной собаке кость, и толпа взъерепенилась. — Понимаю, понимаю, я разделяю ваше недовольство и желание не отпускать этого человека…

Матвей видел, как Вадим Георгиевич явно чувствовал себя не в своей тарелке, борясь с острым желанием плюнуть на это сборище и зайти обратно в вездеход.

— … и я бы это сделал, если б не его клятва, которую он мне дал.

— Клятва? — прошептал про себя прогрессист. — Какая ещё…

— Этот прогрессист, Зотов Вадим Георгиевич, — прервал его староста, — дал мне слово, что если Матвей, наш с вами Матвей, окажет ему услугу по сопровождению, то он предоставит нам всё необходимое для того, чтобы пережить предстоящую зиму. И, не знаю, как вы, мои братья и сёстры, но я считаю, что это, как минимум, первый маленький шаг к искуплению совершённого ими в прошлом злодеяния. Вы согласны?

Восточники хоть и вяло, но выразили своё согласие. Однако Матвей всё же был уверен, что даже при хорошем стечении обстоятельств, до дружбы между станциями «Восток» и «Прогресс» ещё очень и очень далеко. Слишком уж тяжёлой и острой была боль, нанесённая прогрессистами.

— Теперь я хочу, чтобы свидетелями этой клятвы были все вы, а не только я, — произнёс Олег Викторович, после чего выжидающе взглянул на Вадима Георгиевича.

В это мгновение аккумулятор вездехода загудел. В дверях показалась Надя и грубо отпихнула плечом стоящего на ступени Йована.

— Мы готовы, — сообщила она Вадиму Георгиевичу.

Не отрывая взгляда от восточников, тот кивнул ей в ответ и махнул рукой, чтобы девушка возвращалась. Но она почувствовала напряжение, мгновенно возникшее среди людей после её слов, и предпочла остаться, засунув руку в карман.

— Они ждут, — негромко напомнил Олег Викторович.

Вадим Георгиевич издал задумчивое мычание, прошёлся глазами по толпе и громко ответил:

— «Восток» переживёт эту зиму. Как только мы вернёмся, «Прогресс» выделит вам достаточное количество еды. Даю вам слово.

— Поклянись, — прошептал староста.

— Клянусь, — немедленно ответил тот.

Олег Викторович подошёл к прогрессисту, положил руку в карман (Матвей заметил, что его движение не осталось без внимания Нади, коснувшейся рукояти пистолета, спрятанного за поясом) и достал оттуда подвеску, изъятую у него вчера.

Увидев её, Вадим Георгиевич потянулся было к ней, но Олег Викторович отдёрнул руку и ещё раз напомнил ему:

— Ты поклялся, прогрессист.