Всё меняется даже в Англии - Борис Изаков

В «оффисах» — конторах лондонского Сити — стучат американские счетные машины и пишущие машинки. Аптеки завалены американскими лекарствами, полки гастрономических магазинов уставлены американскими консервами. В старинном лондонском доме XVIII века вмонтирован в лестничную клетку лифт — на нем металлическая дощечка с названием американской фирмы.

Целая армия американских инструкторов, «экспертов», управляющих наводнила Англию. Они инструктируют, поучают, командуют. Англичанам не перестают назойливо твердить, что их страна отстала от века, что им надо поступить на выучку к американцам, что все самое современное, правильное, наилучшее — американского происхождения.

Мудрено ли, что англичане испытали невинное удовольствие, смешанное со злорадством, когда в космос первым взвился не американский, а советский спутник!

У правящей английской верхушки — свои счеты с заатлантическим союзником. Она не хочет мириться с экономическим и политическим вторжением Соединенных Штатов в страны Британского содружества. Она не забыла, как США отхватили у Англии львиную долю ближневосточной нефти. Она не может простить Вашингтону его двусмысленной позиции в дни суэцкого конфликта.

Словом, англичане не очень-то довольны заокеанскими партнерами. Ну а американцы? О них можно сказать то же самое.

Я говорю о хозяевах США, о тех, кто делает политическую погоду в Вашингтоне и Нью-Йорке, Они обладают удивительным свойством воспринимать как личное оскорбление недостаточную — по их мнению — готовность любого народа признать превосходство «американского образа жизни» и подчиниться американскому руководству. Такое поведение кажется им свидетельством некоей неполноценности, может быть даже безнравственности.

В свете всего этого можно понять и оценить перепалку бывшего государственного секретаря США Дина Ачесона с представителями английских правящих кругов. Ачесон объявил в публичной речи, по сути дела, что Англия как великая держава кончилась и больше не может претендовать на роль главного партнера США в Европе. Эту роль ей пора-де уступить Западной Германии. Макмиллан сравнил тогда Ачесона с такими заклятыми врагами Англии, как Филипп Испанский, Людовик XIV, Наполеон, кайзер Вильгельм и Гитлер.

Конечно, Ачесон, который торопится похоронить Англию как великую державу, глубоко заблуждается. Я упомянул о перепалке, вызванной его речью, лишь для того, чтобы показать, какой остроты достигают порой отношения между англосаксонскими странами.

Надо оговориться: невыгодное для Англии развитие международных событий все сильнее тревожит ее правителей. Отсюда — колебания и зигзаги в их внешней политике. Но до сих пор в решающие моменты всякий раз обнаруживалось, что влиятельные силы не дают Англии вырваться из круга устаревших представлений, порочных концепций и рокового курса, осужденного опытом истории.

Сумеет ли она вырваться из этого заколдованного круга? Или окажется прав Бернард Шоу, который острил по адресу английской верхушки: «Если бы опыт мог чему-нибудь научить, камни Лондона были бы мудрее всех мудрецов»?

Мифы Флит-стрита

а лондонской улице Флит-стрит вы отчетливо ощущаете, как под ногами у вас колеблется почва, словно при землетрясении. Она дрожит от бешеного танца ротационных машин там, под землей, в подвальных помещениях этих зданий. Ненасытные машины пожирают бумагу рулонами, изрыгая ее покрытой убористым шрифтом. Тут печатают газеты, тиражи которых исчисляются миллионами.

В разговорном английском языке название этой улицы стало нарицательным: оно обозначает лондонскую «большую» прессу. Если кто-нибудь говорит: «Я работаю на Флит-стрит», это означает, что он по профессии журналист или издательский работник.

Когда-то я ожидал найти здесь широкий, залитый светом проспект, уходящие в головокружительную высь небоскребы с мачтами антенн. Вместо этого я увидел узкую, темную улицу с обыкновенными пятиэтажными домами, ничем не отличающуюся от прочих улиц делового района Сити. Многие из этих домов построены еще в середине прошлого столетия. Их стены почернели от времени и от «смога», и это придает улице еще более угрюмый вид. Выделяется лишь здание «Дейли экспресс», похожее на коробку из черного стекла, — оно построено по замыслу недавно умершего лорда Бивербрука, хозяина этой газеты, большого любителя оригинальных эффектов; на фоне соседних домов оно выглядит как-то неуместно.

Газетные редакции, телеграфные агентства, издательства всякого рода заполнили соседние переулки. В двух минутах ходьбы — массивное здание «Таймс». В семи-восьми минутах — новое здание «Дейли миррор», оборудованное по последнему слову редакционной и полиграфической техники.

На каждом шагу — пивные, кафе, дешевые рестораны, куда забегают журналисты, печатники, издательские работники. В проходных дворах приютились таверны: древние дубовые своды, отполированные локтями столы, жестяные пивные кружки с многочисленными вмятинами, — все говорит здесь о старине.

Таверны были когда-то колыбелью английской прессы. Еще в Елизаветинскую эпоху здесь стали ходить по рукам рукописные листки с последними заморскими вестями: дельцы Сити охотно знакомились с незамысловатыми сообщениями, откуда порой можно было почерпнуть сведения, полезные для коммерции. Потом эти листки стали размножать печатным способом. Получив от властей несколько предметных уроков, издатели поняли, что касаться политических вопросов — опасно, и не в пример своим французским коллегам стали остерегаться их как огня. Тем самым было обеспечено благосклонное отношение властей.

«Английский Меркурий», «Лондонские новости» печатались уже на двух страницах. В 1622 году начал издаваться первый еженедельник: «Уикли ньюс» — «Еженедельные новости»; в начале XVIII века в Лондоне было уже девять еженедельных газет. Тогда же начала выходить первая ежедневная газета. Потом появились печатные машины, и издание газет стало доходным делом. Сюда устремились капиталы. Так состоялось бракосочетание бизнеса с прессой.

Влияние печати в Англии огромно. Англичане — ревностные читатели газет. Они остались ими даже в век радио и телевидения. Книг они читают мало, — на это мне жаловались многие писатели; знакомство рядового англичанина с литературой часто ограничивается тем, что запомнилось со школьной скамьи.

Но по сравнению с числом населения общий тираж газет в Англии в три раза выше, чем во Франции, почти в два раза выше, чем в Соединенных Штатах. Утром в вагоне метро или пригородного поезда почти каждый пассажир читает газету. Подавляющее большинство берет ее в соседнем киоске; продавец знает постоянных покупателей, и ни один из них не уйдет от него с пустыми руками. Лишь меньшинство выписывает газету на дом.

Газеты бывают двух типов: солидные, так называемые «классические» («Таймс», «Гардиан») и массовые, так называемые «популярные». Первые рассчитаны на узкий круг избранных, вторые — на широкую публику.

Лицо «классических» газет мало изменилось за целое столетие. Они отличаются полнотой и обстоятельностью информации. Политическая тенденция сказывается главным образом в редакционных статьях, впрочем написанных опытными журналистами со знанием дела.

— Я всегда повторяю: относитесь с вниманием к тому, что «Таймс» печатает мелким шрифтом, в отличие от того, что она печатает шрифтом крупным, — сказал мне Бертран Рассел. (Мелким шрифтом «Таймс» печатает информацию, крупным — редакционные статьи.) — «Таймс» не боится, — продолжал Рассел, — что факты поколеблют политические убеждения ее читателя: их поколебать невозможно. Читатель «Таймс» может вынести правду — и не дрогнет!

Действительно, читатели «Таймс» — это сливки буржуазного общества. Чтение «Таймс» для английского джентльмена — некий ритуал, а также свидетельство его «респектабельности». Если джентльмену захочется соснуть часок-полтора в мягком кресле у клубного камина, он обязательно прикроется номером «Таймс». Бесстрастный, невозмутимый тон информационных сообщений, обезличенная подача корреспонденций, витиеватый слог статей могут создать на первый взгляд впечатление скуки, — но это только на первый взгляд. Внимательное чтение «Таймс» — от мелких объявлений нонпарелью, которыми занята вся первая страница, до передовых статей и писем в редакцию — больше даст человеку, желающему постичь Англию, чем целый цикл лекций.

Информация «Таймс», публикуемые ею письма в редакцию не сравнимы ни с чем. Возьмите, например, такую заметку: «Национальный мышиный клуб решил начать переговоры с Британским кроличьим советом и с Клубом морских свинок по вопросу о снижении платы за провоз этих животных по железным дорогам на выставки…» Или такое письмо в редакцию: «В Кентерберийском соборе я видел двух человек, куривших сигареты, и одного, курившего трубку. В прошлом году я видел в церкви св. Георга в Виндзоре мальчика и девочку, которые целовались. В газетах я читал о трех девочках, которые слушали музыку по карманному приемнику в Линкольнском соборе. Что-то случилось с Англией, и мне лично это не нравится. П. Симмондс».