Лучшие уходят первыми - Инна Бачинская

– Потому что не представляют последствий своих рискованных поступков, так как не обладают свойством рассчитывать наперед, а также достаточной фантазией, – брякнул Федор.

– Вы действительно так думаете? – Саида всплеснула руками. – Это же типичный мужской шовинизм!

– Конечно, нет, – спохватился он. – Я шучу, Саида. Я даже не стану доказывать, что мужчины тоже любопытны и склонны к риску. Среди моих клиентов мужчин больше, чем женщин. И они тоже зачастую не представляют последствий своих поступков.

Оба рассмеялись

– А что вы собираетесь делать дальше? В аспирантуру?

– Ну… не знаю. Пока не знаю.

Фраза прозвучала фальшиво, потому что была неправдой. Думал, еще как думал! И родители настаивали. Саида только взглянула, но промолчала.

И наступил момент, когда еда была съедена и все сказано. Саида аккуратно собрала рисинки со своей тарелки и сказала:

– Мне пора.

Федор, растерявшись, пробормотал что-то вроде: как, уже?

Она обувала свои лодочки, упираясь рукой в стену для равновесия. Федор вдруг взял ее за плечи, развернул к себе и поцеловал. Саида замерла. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на поцелуй. А он задохнулся от вкуса ее губ, запаха кожи и едва уловимого, пряного – ее духов. Он поцеловал Саиду еще раз таким долгим поцелуем, что ей пришлось отодвинуть его от себя. Она смотрела на Федора, губы ее полуоткрылись, скулы порозовели. Она протянула ладони, предупреждая и защищаясь, и ему ничего не оставалось, как отступить, пробормотав:

– Извините.

Дорогу до гостиницы они прошли молча.

– До свидания, – сказала Саида, протягивая руку.

– Спокойной ночи, – ответил Федор и спохватился, что слова его прозвучали двусмысленно.

– После того, как я накормила вас пловом, вы просто обязаны мне помочь, – сказала Саида, глядя на капитана смеющимися глазами.

– Один раз не считается, – быстро нашелся Федор.

Саида рассмеялась:

– До завтра?

– Завтра! – с досадой воскликнул он. – У меня утром встреча со свидетелем.

– Что-нибудь серьезное?

– Убийство.

– Федор, расскажите мне про убийство, – Саида коснулась его руки. – Давайте сядем вон там, под пальмой. Все равно мне не уснуть от обилия впечатлений. А бродить по улице я не в состоянии, устала.

«Почему бы и нет?» – думал Федор, следуя за Саидой к пальме в углу гостиничного холла. Ему не хотелось расставаться с ней…

…И он рассказал Саиде об убийстве тележурналистки Людмилы Герасимовой. О том, что убили ее неизвестно где, потом привезли в Черное урочище и положили у костра уже мертвую. Первая рана, глубокая, прямо в сердце, стала смертельной. Остальные двенадцать носили поверхностный характер и были нанесены уже после. Перед смертью Герасимова приняла сильнодействующее снотворное, видимо с кофе, после чего уснула или потеряла сознание. Ей нанесли удар в сердце, завернули в черную ткань и привезли в Черное урочище, уже там раздели и нанесли остальные двенадцать ран. На ее груди лежала серебряная подвеска в виде черепа на кожаном шнурке. Никто из знакомых Герасимовой ее не опознал. Ткань – лоскут, остатки, которые за копейки продаются в фирменном магазине местной камвольно-суконной фабрики.

Саида слушала не перебивая. Без женских охов и ахов. Федор был благодарен ей за это. Рассказывая Саиде об убийстве, он выстраивал события в схему, на что до сих пор ему не хватало времени.

– Вот вкратце и все, – подвел он итог. – Это случилось четыре дня назад, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое июня.

– Вы арестовали этих людей? – спросила Саида. – Кто они? Сектанты?

– Каких… Откуда вы знаете? – оторопел Федор.

– Но это же очевидно, – улыбнулась она. – Везде тринадцать. Тринадцатое число, тринадцать ран, лишь одна настоящая. Похоже на ритуальное убийство. Да еще и череп… Зачем-то это проделали, правда? Можно было не утруждаться так сильно, оставить ее где угодно – в подвале, в парке, в лесу. Я бы не удивилась, если бы и улика нашлась… Была улика? Так что, или сектанты, или… нет.

– Вряд ли сектанты. Уж очень все напоказ. Улика была, верно. Визитная карточка скандально известного режиссера молодежного театра.

– Как вы думаете, Федор, убийца – дилетант?

– Не знаю. Но хладнокровия ему не занимать. А улика… так, притормозить следствие, отдышаться, потянуть время. Нет, – перебил он себя, – убийца рассчитывал, что нас будут торопить с арестом. Дело резонансное, Герасимова – публичная фигура, ее в городе знают и любят. Кроме того, ритуальное убийство – событие из ряда вон, ЧП даже в наши сложные времена. Ничего подобного у нас не случалось за всю историю города. Нужно немедленно хватать убийцу, а владелец визитной карточки – личность одиозная и неоднозначная, на роль подозреваемого подходит как нельзя лучше. Репутация у него та еще.

– Согласна. А эта женщина, Людмила Герасимова, что она за человек? Была…

– Яркая, независимая, с сильным характером, вела передачу «Небо в алмазах». Я не все их видел, к сожалению. Приглашала необычных людей, я помню про дедушку-птицу, нашу местную достопримечательность. Он, кстати, ее и нашел. Вот такой фортель судьбы. Испытывал в Черном урочище новую модель летающего аппарата. Потом сокрушался, что не сразу узнал. Ему уже за восемьдесят. Старый, говорит, стал, плохо вижу. Еще передача была про коллекцию Рунге… Это наш меценат, оставил историческому музею свой антиквариат. Мебель, монеты, несколько картин, утварь. К сожалению, тоже не видел… А хотите, пойдем вместе? – вдруг загорелся Федор.

– С удовольствием, – ответила Саида.

– Договорились, – обрадовался он. – Ну… что еще? Мэра приложила однажды, довольно сильно. Одного бизнесмена, столпа общества и отца города. Говорят, не боялась ни грома, ни тучи. Я хочу взять записи ее передач, да руки не дошли пока. Рейтиг у них высокий. Кстати, вы знаете, как подсчитывается рейтинг?

– Знаю. А ее семья?

– Все-то вы знаете, – разочарованно заметил Федор. – Семьи у Герасимовой не имелось. Она была замужем два или даже три раза, но неудачно. Ее подруга утверждает, что она снова собиралась замуж. За директора телеканала Виктора Чумарова. А его жена говорит, что он никогда бы не женился ни на Герасимовой, ни на ком другом, потому что немедленно остался бы без работы, так как телеканал принадлежит ее отцу. И романы у него постоянные, и все она про него знает. Весь город знает. Так что это даже мотивом считать нельзя. Можно убить постылую любовницу, боясь разоблачения. Но раз все были в курсе, включая жену, то подобный мотив отпадает.

– Откуда жене известно об их отношениях?

– Анонимные телефонные звонки, а кроме того, Герасимова пригласила ее в ресторан около двух недель назад и, как принято в цивилизованном обществе, сообщила об отношениях с Чумаровым.

Саида хмыкнула.

– В пятницу вечером Герасимова ушла из студии примерно в начале десятого, как показала вахтерша, что для нее рано. Обычно она уходит позднее. Была веселая, радостная. Пошутила с ней. Вахтерша вышла на минуточку «дыхнуть» свежим воздухом и видела, что Герасимова ушла в сторону центра пешком, а не уехала на такси, как делала обычно. Напрашивается вывод, что она шла на встречу с кем-то, возможно, со своим убийцей. Ее подруга, некая Окулова, звонила ей домой около одиннадцати, но не застала. Она звонила ей также в двенадцать, но Герасимовой к тому времени уже не было в живых… скорее всего. Смерть наступила между одиннадцатью и полночью. Затем ее привезли в Черное урочище, раздели, завернули в черную ткань и уложили у костра. Актеры к тому времени уже разъехались. Возможно, убийца сидел в машине и ждал конца репетиции. А в багажнике лежал труп Герасимовой. Мы на всякий случай проверили все рестораны вокруг студии – раз она ушла пешком, то, значит, недалеко. Возможно, Герасимова и ее убийца ужинали вдвоем. Никто ее не опознал, а ведь она лицо в городе известное.

– Актеры? – удивилась Саида.

– Да. Не секта, а местный молодежный театр. Репетировали сцену черной мессы из пьесы Бернарда Шоу «Святая Жанна».

– Разве там есть такая сцена?

– Нет. Ее дописал режиссер театра Виталий Вербицкий, чья визитная карточка нашлась на поляне. Говорит, переосмыслил классику. Виталий вроде паршивой овцы в местном стаде культпросвета. Его труппа занимается всякими безобразиями, и он замечательно подходит на роль убийцы.

– Если бы не двенадцать свидетелей, которые не будут держать язык за зубами, ведь они не сектанты, – сказала Саида.

– Вот именно. Обета молчания не давали. Их допросили – всю труппу. Доставили прямиком из летнего лагеря, где они оттягивались на природе. Половина клянется, что никому о репетиции не говорила, другая половина упоминала при разных людях, но не называла точной даты. Они и сами ее не знали. Решение провести репетицию именно в ту ночь возникло у режиссера спонтанно, так как он человек глубоко творческий и утром еще не знает, что будет делать вечером. Они приехали на место репетиции примерно около одиннадцати, на двух машинах. Одна принадлежит режиссеру, но за рулем был актер по прозвищу Жабик. Почему – никто толком ответить не может. Другая – актрисе Евстигнеевой. Представляете, тринадцать человек на двух машинах!