Последнее танго в Париже - Роберт Элли

Глава восемнадцатая

Пол стоял под мостом метро и сквозь завитки голубовато-серого железного плетения смотрел, как с арок льются в Сену потоки дождевой воды. Он кутался в пальто — не потому, что ему было холодно или сыро (он забежал под мост еще до того, как начался ливень), но потому, что любил, как улитка, укрыться в собственной раковине. Утром он забыл причесаться, и сейчас проплешинка у него на темени бросалась в глаза. Он выглядел постаревшим и более уязвимым, чем обычно. Сегодня тело Розы должны были доставить в ту комнату, которую Матушка столь любовно для нее подготовила, но Пол направлялся совсем в другую комнату, чтобы встретиться с другим телом, очень даже не мертвым, хотя для него не имевшим ни имени, ни значения, исключая чисто телесную связь. Он понимал весь юмор такого положения, но смеяться ему не хотелось.

Пока он стоял под мостом, на улице Жюля Верна остановилось такси и высадило Жанну. Платье так облепило ее, что она казалась чуть ли не голой. Мокрый тонкий атлас насквозь просвечивал и стал телесного цвета, он бесстыдно облегал ее груди и ягодицы и даже выдавал жидкий кустик волос на лобке. Дождь прилепил к лицу ее локоны. Она метнулась в подъезд, водитель молча проводил ее восхищенным взглядом.

Дождь приутих, Пол выбежал из-под моста и припустил к улице Жюля Верна.

У Жанны не было ключа от квартиры, и она сунулась к оконцу консьержки. Та сидела спиной к вестибюлю.

— Извините, — начала Жанна, пытаясь перекричать монотонную дробь дождя, но консьержка и ухом не повела. Раскат грома потряс все здание. Жанна, пятясь, отошла от оконца и присела на деревянную скамейку у лифта, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь.

Такой ее и увидел Пол — и возликовал, ибо понял: она прибежала к нему, бросив всех и вся. Услышав его шаги, Жанна встрепенулась и просительно на него посмотрела, но Пол прошел мимо, не взглянув на нее, и вошел в лифт. Они уставились друг на друга сквозь витую решетку.

— Прости, — сказала Жанна. — Ты меня еще хочешь?

Пол не понял, за что ее нужно прощать, но ему было плевать. Он только кивнул и открыл дверцу кабинки.

— J'ai voulu te quitter, je n'ai pas pu, — выпалила она, но вспомнила, что он предпочитает английский, и перевела: — Я хотела уйти от тебя, но не смогла. Не могу!

Пол промолчал. Он разглядывал ее тело — темные окружья сосков под мокрой тканью, контуры узкого таза, полные бедра. Нежный пушок у нее на ногах — и тот просвечивал через тонкий атлас, словно через второй слой кожи.

Лифт пошел вверх.

— Я хотела уйти, — повторила она. — Понимаешь?

Пол все так же молчал, окидывая ее взглядом с головы до ног. Привалившись спиной к стенке кабины, Жанна начала задирать подол, надеясь уловить у него на лице хотя бы тень желания. Показались лодыжки, колени, затем волосы на лобке. Она помедлила — и подняла подол еще выше, показав свой детский пупок.

Лифт медленно полз вверх.

— Чего еще тебе от меня надо? — спросила она.

Пол как бы не слышал. Для него ее слова были пустым звуком — в отличие от нее живой, которая была рядом. Он вытянул руку и просунул пальцы туда, где они встретили теплую увлажненность. Она, хотя и не сразу, тоже протянула руку к нему, расстегнула молнию на брюках, поискала, нашла и сжала его естество твердой недвусмысленной хваткой. Их руки застыли, образовав крест.

Лифт тяжко вздохнул и остановился.

— Voila![21] — произнес Пол, распахивая дверь. Он начал напевать «Жил да был человек, держал он свинью…».

Дождь хлестал в открытое окно круглой гостиной. Пол захлопнул раму и, повернувшись к Жанне, отвесил театральный поклон. Жанна, остановившись посреди комнаты, дрожала и смеялась одновременно.

— А с тебя так и льет, — произнес он и прижал ее к себе. Промокшее платье на ощупь казалось скользким, как лед, ее волосы оставили у него на груди сырое пятно. Он пошел в ванную за полотенцем.

Жанна радовалась словно после венчания. Теперь она была его новобрачной, у них был медовый месяц; она закружилась посреди комнаты — как тогда, в первый раз, — и бросилась на матрас, обняв подушку, словно взволнованная школьница. Глаза ее следили за дверью, в которую должен был войти Пол. Тут ее рука наткнулась под подушкой на что-то мокрое. Жанна села, отбросила подушку. На простыне лежала дохлая крыса; кровь запеклась у нее вокруг пасти, свалявшийся мех отдавал сыростью.

Жанна завизжала.

Пол принес полотенце и кинул ей на колени.

— Крыса, — спокойно заметил он, но Жанна, всхлипывая, вцепилась в него и не выпускала.

— Да это всего только крыса, — повторил он, забавляясь ее страхом. — В Париже крыс больше, чем людей.

Пол поднял крысу за хвост и поднес к своему лицу. Жанна охнула и отшатнулась. Вид крысы, прикосновение к ней вызвали у нее ужас и тошноту. Она с отвращением смотрела на Пола, который, продолжая держать крысу за хвост, открыл рот.

— Ням-ням-ням, — произнес он и чмокнул губами.

— Я ухожу, — пробормотала Жанна.

— Нет, погоди. Не хочешь сначала перекусить? Поесть чего-нибудь, а?

Жестокость Пола была столь же чудовищна, сколь и внезапна.

— Это конец, — сказала Жанна.

— Нет, это — конец, — пошутил он, показав на крысиный хвост. — Но я люблю начинать с головы, она самая вкусная. Ты и правда отказываешься? Ладно…

Он поднес крысу к самым губам. Жанна в ужасе отвернулась.

— Я хочу уйти. На этой постели я не смогу больше заниматься любовью, не смогу. Это отвратительно, мерзко.

Ее передернуло.

— Что ж, — сказал он, — тогда будем трахаться на батарее или забравшись на каминную полку.

Он направился в кухню.

— Слушай, — бросил он, помахивая крысой, — мне нужен майонез, с майонезом крысы вкуснее всего. Жопу я оставлю тебе, — и пошел на кухню, заливаясь громким смехом. — Крысиная жопа под майонезом.

— Я хочу уйти, я хочу выбраться отсюда! — крикнула Жанна. Она была не в состоянии даже глядеть на матрас. Как быстро он испортил ей настроение — и кто знает, что он еще может выкинуть. Прикосновение к свалявшейся шерсти дохлого зверька убило в ней вожделение и нарождавшуюся любовь к Полу. Впервые она увидела гостиную во всем ее убожестве. Сейчас запах секса напоминал ей о смерти. Она ужаснулась собственному безумию, приведшему ее сюда.

— Я больше не вынесу, — пробормотала она. — Я ухожу и никогда сюда не вернусь, никогда.

Она двинулась к двери, но тут возвратился Пол. Он избавился от крысы.

— Quo vadis[22], крошка? — игриво осведомился он, обогнал ее, вышел в холл и запер входную дверь на засов. Жанна взглянула на него со смешанным чувством отвращения и благодарности. На самом деле ей не хотелось уходить.

— Кто-то ее специально подбросил, — сказала она, наградив Пола презрительным взглядом. — Я чувствую. Это предупреждение, это конец.

— Ты рехнулась.

— Нужно было сказать тебе с самого начала. — Ей не терпелось поколебать его самодовольную мужскую самоуверенность. — Я полюбила одного человека.

— Вот и прекрасно, — сказал Пол с издевкой. Он подошел к ней и провел рукой по гладкому атласу платья, как мог бы пробовать на ощупь спелый плод авокадо. — Так вот, сейчас ты изволишь скинуть эти мокрые тряпки.

— Я изволю заняться с ним любовью, — стояла она на своем.

Пол пропустил ее слова мимо ушей.

— Первым делом залезешь в горячую ванну, а не то наверняка схватишь воспаление легких. Ясно?

Он заботливо отвел Жанну в ванную и до отказа открыл оба крана. Потом подхватил подол платья и начал не спеша задирать, обнажая ее тело, как перед тем она сама это делала в лифте.

— Ты схватишь воспаление легких, — продолжал он, — и знаешь, что будет дальше? Ты умрешь.

Жанна подняла руки, Пол стянул с нее через голову платье и бросил за спину на пол.

— И знаешь, что будет дальше?

Она отрицательно покачала головой, стоя перед ним обнаженной.

— Мне придется трахать дохлую крысу!

— Ф-фу, — простонала она, пряча лицо в ладонях. Она понимала, что он ни за что не даст ей забыть об этом случае.

Пол снова принялся напевать. Он закатал рукава, взял Жанну за руку, бережно усадил в ванну. Вода была восхитительно горячей. Она медленно погрузилась, чувствуя, как тревога и холод постепенно оставляют ее. Пол присел на край ванны.

— Дай сюда мыло, — сказал он.

Он схватил ее за лодыжку и задрал ногу, так что стопа оказалась на одном уровне с его лицом. Затем начал медленно намыливать пальцы, свод стопы, икру. Она удивилась, какие у него нежные руки. Ей казалось, что она стала резиновой. От воды шел пар, он отдалял ее от Пола и придавал ее коже теплый блеск.

— Я люблю, — повторила она.

Пол не желал слышать об этом. Он провел рукой с мылом вдоль внутренней стороны ее бедра, уперся в промежность и стал намыливать.

— Ах, ты любишь, — произнес он издевательски восторженным тоном. — Как восхитительно!