Когда падают листья... - Наталия Андреева

— Ты иди.

— Куда? — войник удивился.

— Подальше от границы. — Богдан полуобернулся. — Если забыл дорогу в Здронн.

Дарен лишь криво усмехнулся: в Здронн ему не хотелось. Но бегать от проблем он не привык. Даже если это были не его проблемы.

— Не ты ли меня учил бороться с препятствиями, о Наставник?

— Ты бы поменьше трепался и послушал совет!

Дарен чуть склонил голову в знак внимания.

— Ты парень молодой. У тебя еще впереди целая жизнь, и оставлять ее раньше времени на острие меча — оскорбительный плевок в лицо Сонне.

— Солнечная не моя богиня. Я не верю в твоих богов, Богдан.

— Во что же ты веришь? — мужчина буквально пригвоздил Дара взглядом серых глаз: казалось, еще чуть-чуть — и от Дарена останутся лишь осколки льда.

— В судьбу. — протолкнул мерцернарий слова через пересохшее горло.

— Дурак будешь. — проворчал Богдан и внезапно махнул рукой: — Хотя, что я тебя учу? Сам все поймешь. Каждый должен наступить на свои грабли сам.

— Я на свои уже наступил.

— Это тебе только так кажется.

Кажется? Нет, не кажется.

Дарен еще раз бросил взгляд на несчастного.

Но лучше бы он этого не делал.

Веревка…

Сознание неприятно кольнуло иголочкой прошлого — будто тонкая ледяная сосулька прошила тело, поработив разум и остановив сердце.

Иногда действительно лучше не вспоминать.

— …! — с чувством выругался Дарен и вышел из комнаты, на ходу пристегивая ножны с простецким, но довольно крепким мечом.

Старые знакомства. Вы никогда не задумывались, почему сочетание этих двух слов дают неповторимый оттенок горечи на языке? Будто листок полыни прожевал. Пожалуй, нет на свете вещей менее неприятных, чем старые знакомства и старые знакомые. Хорошим знакомым при встрече ты будешь обязан, плохим — лишь предоставишь удобную причину для своего унижения.

Друзья — другое. Враги — тоже. Друзья, где бы они ни находились, бескорыстно хранят твой образ в памяти, а не с силой вытаскивают с ее запылившихся полок по мере надобности. Враги… С врагом ты можешь встретиться лишь несколько раз — увидеть однажды, понять и убить на узкой дорожке… Враг не может стать "старым знакомым", а вот старый знакомый — врагом?.. Да раз плюнуть!

Взволновать душу неожиданным появлением, помахать кисточкой павлиньего хвоста, бросить лукавый взгляд из-за спины — и снова исчезнуть. Вполне в духе старых знакомых. Хорошо, если только взгляд, а не нож под лопатку.

Ох, люди! Не ищите старых знакомых! Рано или поздно они сами найдут вас, и надо быть к этому готовым.

Дарен не был готов.

Лето 843 года. Четыре года назад.

Дорога ровной скатертью ложилась под копыта ездеца, изредка радуя уставший взор путника полустершимися деревянными указателями, на которых даже и корявой рунистой надписи на Ор* не разобрать. Но до заката оставалось еще по меньшей мере пять-шесть оборотов, и сворачивать в какую-нибудь попутную деревеньку было рано. Да, и если уж быть до конца честным с собой, не очень и хотелось, но сегодня путнику придется раскошелиться на плохонькую комнатку в гостильне.

Земля еще не успела остыть, согреваемая по-летнему теплыми лучами последнего летнего солнца, а от здорового крепкого сна под открытым небом еще никто не умирал. Другое дело — лошадь часовым не поставишь, а со своими напарниками Дарен распрощался еще с утра, свернув в сторону большого заросского города — Родъена. Наверное, можно было бы проехать и через Мекран, но Дарен не хотел лишний раз появляться в городе, где не слишком жалуют северян… И приходилось ему, окт-велителю объединенной заросской армии, неспешно двигаться в сторону желаемого и терпеть невольные неудобства.

Неистово щебетали птицы, укрывшись где-то в беспечной зелени деревьев, стрекотали кузнечики, сидя где-то в высокой траве, порхали над последними летними цветами бабочки, где-то вдалеке раздавался треск старушек-сосен.

На очередной ягодной полянке Дарен заприметил девочку с корзинкой черники — тоже последней в этом году, спелой, сладкой. И, потакая своему сиюминутному желанию, путник не смог отказать себе в удовольствии полакомиться сочными ягодами.

— Эй, красавица!

Девочка обернулась, посмотрела на Дарена с нескрываемым любопытством и спросила:

— А чегось надо?

— Продай-ка мне черненькой. Больно хороша она у тебя, смотрю. Дернулись каштановые косы девчушки, расползлась по лицу детская улыбка:

— Всю будете брать?

— Нет, что ты. — Дарен усмехнулся и полез за походной кружкой — старой, местами помятой. — Сыпь.

Маленькие черные от ягодного сока ручки быстро наполнили сосуд до краев и вытянулись в выжидательном жесте. Путник опустил руку за пазуху, вытащил кошель и ссыпал в протянутые ладошки горсть медьков — чуть больше, чем надо.

— Спасибо, господин!

Дарен лишь усмехнулся: какой он ей господин? Такой же деревенский парень, разве что грамоту сподобился выучить да меч с того конца держать.

Коричневая в яблоках кобылка, воспользовавшаяся остановкой и флегматично жующая траву, тряхнула темной гривой и без всяких возражений пошла дальше, высоко поднимая красивые ноги в черных "носочках".

За что Дарен любил свою лошадку-Шаргеш, так это за ее умеренный и незлой характер. Правда, бывало, она лягалась, но лишь тогда, когда ее пытались украсть или поранить. Всю войну с Корином прошла, зараза коричневая — и хоть бы хны! Только и осталось на память, что маленький шрам на холке. Ездец оборвал себя: еще по окончании боев с соседней страной он пообещал себе, что без надобности не станет вспоминать войну. Она и так присутствовала почти в каждом его сне.

И Яромир… Смогла ли старуха-знахарка выходить его? Полгода прошло, а от него ни весточки. Не хочет связываться? Или все-таки…?

"Ну все. — зло оборвал собственные мысли войник. — Хватит!"

Он перевел взгляд на полную кружку и отправил в рот горсть ягод: хороши! — Дарен улыбнулся от довольства жизнью, что с ним случалось крайне редко. И даже жутко чесавшийся шрам на плече не мог испортить беспричинно хорошее настроение.

Наверное, увидь его сейчас кто-нибудь из земляков — точно бы не поверил, что загорелый и довольный жизнью ездец — уроженец с севера. Лишь черные прямые волосы, собранные в высокий "конский" хвост, да резковатые черты лица выдавали в Дарене того, кем он, по сути, и являлся.

Шаргеш, на пылинку остановившись, ткнулась мордой в испачканную руку путника.

— Ах ты касатка! — кобыла продолжала смотреть на хозяина, не двигаясь с места.

Дар, будучи в неприлично добродушном расположении духа, насыпал в ладонь горсть черники и с усмешкой пронаблюдал за тем, как Шаргеш теплыми губами слизнула угощение и прожевала, все так же смотря на ездеца.