Закон семи - Татьяна Полякова

Последний раз я была в Козьей пещере с экскурсией, когда училась в десятом классе. Место я помнила весьма приблизительно, но была уверена, что найду его без труда. Только я, устроившись в машине, завела мотор, как позвонил шеф. Требовалось мое присутствие в офисе, и я, слегка раздосадованная, помчалась на работу. Когда рабочий день закончился, позвонила подруга, попросила забрать ребенка из детского сада и отвезти к бабушке.

В общем, все складывалось так, что попасть в пещеру сегодня не представлялось возможным. Обычно я внимаю намекам судьбы: раз что-то не складывается, значит, это и не нужно. Но тут вдруг меня неудержимо потянуло за город, и в путешествие ближе к вечеру я все-таки отправилась.

Найти дорогу к пещере действительно оказалось легко — на дороге стоял красочный плакат с указателем. Я, признаться, удивилась, что не замечала его раньше, ведь не один раз здесь проезжала и была уверена, что никакого указателя нет. Может, недавно повесили?

Асфальтовая дорога привела к стоянке. Будка возле шлагбаума, а рядом касса. Стоянка оказалась пуста, а касса закрыта. На окне листок бумаги "Музей-заповедник «Козьи пещеры» и далее часы работы. Сегодня экскурсии были до шести, следовательно, я могу убираться восвояси. Если за вход в пещеру начали взимать деньги (цена билета для взрослых — десять рублей, что тоже значилось на листке), то логично предположить: здесь есть сторож, который следит за тем, чтобы кто попало не бродил по музею. Я огляделась, но никакого сторожа не заметила. В конце концов, не убьет же он меня, если я немного прогуляюсь…

От стоянки вверх вела лестница, по ней я и направилась, все время ожидая гневного окрика. Ничего подобного не произошло. Холм был довольно высокий и зарос лесом, многим деревьям более ста лет, это я узнала во время той давней экскурсии. Тогда ни стоянки, ни кассы здесь не было, заходи — кто хочет. Лестницы, кстати, тоже не было, только тропа, которая петляла вдоль холма. Что ж, все в мире меняется, и только любовь к дармовым деньгам остается неизменной.

Сразу возле лестница начиналась дорожка, вымощенная камнем, она и привела меня к пещере. И тут стало понятно, почему до сих пор меня никто не окрикнул: сторож здесь был без надобности — вход в пещеру преграждала решетка. Естественно, запертая. Крепкая на вид решетка, а сбоку на ней коробочка с красным огоньком. Должно быть, сигнализация. Я все-таки приблизилась и, не прикасаясь к решетке руками, заглянула внутрь пещеры. Довольно большое помещение с низким сводом, взрослый человек мог встать здесь в полный рост и рукой свободно бы до него дотянулся. Впереди в сумраке пещеры угадывались два тоннеля, белый провод с лампочками терялся в глубине. Помнится, мы долго вопили в тоннелях на разные голоса. Выходило довольно страшненько, будто кто-то грозно рычал из-под земли.

Я предавалась воспоминаниям некоторое время, пока не пришли на ум строки из дневника прапрадеда. Труп Алмазова нашли вовсе не в этой пещере. Вообще-то здесь четыре пещеры. Или даже их пять. Они соединены между собой тоннелями. Та пещера, что сейчас передо мной, самая большая и потому самая известная. Левее, вот туда, где пологий спуск, еще две, больше похожие на огромные норы, тоннель там такой узкий, что преодолеть его можно лишь ползком, и далеко не всякому такое под силу, а пещера, где погиб Алмазов, должна быть справа, вот там, вверх по склону. Скорее всего, решетки установили на всех пещерах, но уж коли я сюда приехала, не худо бы все-таки проверить.

Я направилась вверх, где, по моим воспоминаниям, находилась пещера. Никакой дорожки, недавно скошенная трава, чисто, аккуратно, огромные деревья скрывают склон. Я шагнула в тень деревьев и тут же почувствовала странное беспокойство, точно оказалась в другом мире. Здесь было сумеречно и прохладно, пахло сыростью. Я услышала шорох, вскинула голову: огромная птица взлетела с ветки, я вздрогнула от неожиданности и отступила на шаг. Очень хотелось сбежать. Просто сбежать, не рассуждая. Оказаться в своей машине и мчаться в город. Но до этого все-таки не дошло. Чего я боюсь? Собственных фантазий. Я оказалась одна в лесу в восьмом часу вечера, когда лес затихает и любой шорох кажется подозрительным. То, что вороны полюбили меня в последнее время и не оставляют своим вниманием, тоже понятно. В психологии наверняка найдется данному факту разумное объяснение. А по собственному опыту я знаю: стоит о чем-то подумать, к примеру, решишь купить машину определенной модели, и эта самая машина будет то и дело попадаться тебе на глаза, хотя до своего решения ты на улицах вроде бы их и не видела ни разу. Так и вороны — раньше я на них просто не обращала внимания, а теперь только их и вижу.

Нервно хихикая, я начала подниматься по склону. Было это нелегко, в основном потому, что, отправляясь на загородную прогулку, об удобной обуви я не позаботилась, а шагать на каблуках по сырой земле — то еще удовольствие. Опять же беспокоила мысль, что я могу заблудиться! В лесу я ориентировалась плохо, будучи сугубо городским жителем, и когда лестница исчезла из поля зрения, уже не могла с уверенностью сказать, в какой она стороне. Я подумывала вернуться, но вдруг вышла на тропинку — обычную тропинку, довольно хорошо утоптанную, что позволяло надеяться: куда-то она меня приведет, раз люди ею часто пользуются. Идти по ней было намного лете, и вскоре впереди показалась пещера. Большая площадка, поросшая травой с разбросанными на ней камнями, а впереди овальный вход. Решетка, к моему удивлению, отсутствовала. Вскоре стало ясно, что она здесь ни к чему. Адова пещера, как ее называл Алмазов, представляла собой углубление в холме высотой метра три и примерно метров пять в ширину. С каменистого свода капала вода, собираясь в лужицы на полу пещеры. Все стены покрыты надписями типа «здесь был Вася» и прочее. Самые старые датировались 1897 годом. И тогда «Васи» любили лазить по сводам, чтобы оставить память потомкам, рискуя свернуть себе шею.

Я в недоумении огляделась. Если верить дневнику, здесь должно быть боковое ответвление, узкий коридор, который приведет в другую пещеру. Но ничего похожего не было. У правой стены стояла скамейка и металлическая урна, я направилась туда. Пощупала стену, она явно отличалась от каменистого свода. Я достала из сумки пилку для ногтей и немного ею поковыряла стену. Стало ясно: здесь кладка из камня, которая успела зарасти лишайниками.

— Боковой проход заложили еще в двадцатые годы прошлого века, — услышала я за спиной и едва не подпрыгнула от испуга, так это было неожиданно.

«Это сторож», — решила я и, нацепив на лицо улыбку, медленно повернулась. После чего вытаращила глаза — настолько нелепым мне показалось то, что я увидела. На большом валуне возле пещеры сидел.., блондин, которого я встретила возле квартиры Матюши. На сей раз костюм на нем был темно-серого цвета и голубая рубашка без галстука. Он сидел, расположившись с удобствами, опираясь обеими руками на трость с набалдашником в виде черепа, одна нога небрежно закинута на другую. Такое впечатление, что он устроился в кресле в собственной гостиной. На его левом плече сидела ворона и, слегка поворачивая голову, меня разглядывала.

— Обалдеть… — громко произнесла я и даже моргнула, всерьез ожидая, что блондин с его дурацкой вороной исчезнет так же неожиданно, как и появился.

Блондин пожал плечами, точно не соглашаясь.

— Весь холм изрыт пещерами, там немудрено заблудиться, так что, заложив проход, предки поступили разумно, с моей точки зрения. — Он улыбнулся шире и насмешливо добавил:

— Или вы ищете дорогу в ад?

— А вам она хорошо известна? — в свою очередь усмехнулась я.

Он кивнул и ответил:

— Наикратчайшая.

Надо сказать, блондин очень беспокоил. И не потому, что я оказалась в безлюдном месте наедине с подозрительным типом, вооруженная пилкой для ногтей, хотя и этого вполне бы хватило для беспокойства. Его облик производил сильнейшее впечатление. Вроде бы ничего особенного: рослый широкоплечий блондин, слегка за тридцать, щеголевато одетый, с, безусловно, дорогами привычками (я помнила его роскошную тачку) и странными манерами. В конце концов, о вкусах не спорят, нашелся чудак, который в наше время ходит с тростью да еще с вороной на плече. Если бы кто спросил мое мнение, я бы ответила, что такому место в психушке, но что-то препятствовало бесповоротно отнести его к чокнутым выпендрежникам или просто к чудакам. Прежде всего достоинство, с каким он держался. В его манерах не было рисовки, просто убежденность, что он может позволить себе и трость, и дурацкую ворону, а благодарная аудитория, которую я сейчас представляла в единственном лице, с радостью это скушает.

Второе — выражение лица. Я вдруг подумала: приди дьяволу охота явиться в наш мир, он выглядел бы именно так. Не расхожим голливудским персонажем — темноволосым, с гипнотическим взглядом и носом с горбинкой, а вот таким симпатичным парнем с аккуратным пробором в волосах, насмешливым ртом и глазами-капканами. Потому что взгляд обещал райское блаженство, за которым неминуемо последует расплата. В глазах его было обещание любви, которая обернется долгой мукой, причем он вроде бы даже этого не скрывал и предлагал рискнуть: вдруг ты не такая, как все, вдруг тебе повезет? Парни с такой внешностью никогда не имеют друзей, а женщин используют и почувствовав их ненадобность, исчезают.