Закон семи - Татьяна Полякова

Однако жизнь становится насыщенной: кинжал, вековые тайны, Матюша с подозрительными личностями, а теперь еще и блондин. Надо сказать, блондин — самая загадочная фигура. Интересно, он меня здесь поджидал? Если моя красота так на него подействовала, то я не против, только что ж он тогда столь поспешно смылся?

Я прибавила шагу и вскоре оказалась возле стоянки такси. Решение пришло внезапно. И что на меня вдруг нашло такое? Наверное, предчувствие, что я каким-то образом оказалась замешана в далеко не простую историю. И пока я не понимаю, что происходит, следует проявлять осторожность. В общем, устроившись в такси и назвав адрес, я достала мобильный и позвонила подруге, которая работала в банке.

— Эля, мне надо арендовать ячейку, — после обычных приветствий и вопросов «как дела?» сказала я.

— Без проблем. Приезжай завтра с утра.

— Сегодня, — сиротски вздохнула я, чтобы подруга поняла, что сейчас как раз тот самый момент, когда ей следует пойти на жертвы.

— А что случилось?

— При личной встрече.

— Ладно, — в свою очередь вздохнула она, — жду через полчаса. Паспорт на забудь.

Через двадцать минут я была в банке, сверток с кинжалом лежал в сумке.

— Рассказывай, что у тебя? — спросила Элька, заполняя бумаги.

— Деньги.

— О, господи, а что за спешка?

— Боюсь по ночам спать. Вдруг ограбят…

— Что ты дурака валяешь? — усмехнулась она. — Или появился еще один богатый дядюшка?

— К сожалению, нет. «Бабки» откладываю на отпуск, а вчера в новостях сказали, что в городе серия квартирных краж…

— Ну так положи деньги на счет, у тебя же карточка есть.

— Пусть лучше в ячейке полежат.

— Что за дикость? За ячейку платить надо, а там проценты…

Еще несколько минут она меня воспитывала, а потом препроводила к ячейкам.

Выйдя из банка, я почувствовала заметное облегчение. Но вместе с тем вдруг очень захотелось снова взять кинжал в руки, рассмотреть, потрогать…

— Еще насмотришься, — пробормотала я и поехала домой.

Только я переступила порог своей квартиры, как меня сразу же потянуло к дневникам прапрадеда. Это уж вовсе никуда не годилось. Игнорируя дневники, я устроилась за компьютером с намерением поработать, но из этого ничего не вышло. Поскучав полчаса, я перекусила и вновь отправилась к Матюше, на сей раз взяв свою машину со стоянки.

Появлением в моей жизни новенькой «Хонды» я была обязана все тому же дяде бабушки, который так удачно устроился за границей. В знак большой к нему благодарности я хотела слетать в Канаду, посетить, так сказать, могилу, но бабуля заявила, что дядю кремировали, а прах развеяли. Довольно странная фантазия у дяди, но о вкусах не спорят. Я долго приставала к бабуле с расспросами: раз уж родственник о нас позаботился, должна же я о нем что-то знать, но бабуля и сама ничего толком не знала, фотографий тоже не сохранилось, его вообще все считали погибшим, и вдруг наследство…

— Давай хоть панихиду закажем, — предложила я как-то в отчаянии. Бабуля так на меня посмотрела, что с вопросами и предположениями пришлось завязать.

С тех самых пор я взяла за правило, садясь в машину, бормотать под нос что-нибудь: «Господи, благослови усопшего раба твоего, который тебе известен, безусловно, лучше, чем мне». Элька, однажды услышав мое бормотание, заявила, что я спятила. Но мне лично казалось нечестным просто взять и забыть щедрого родственника.

Когда я вновь появилась на Михайловской, жизнь там бурлила. Возле многочисленных сарайчиков стояли «Газели», около них сновали торговцы, детвора оглашала окрестности криками и визгом, во дворе дома появились бабульки, присматривавшие за детьми. Я поздоровалась и справилась у них о соседе.

— На рынке, — ответила бабка в цветастом платье. — Думали, угомонился, но какое там… Беда с мужиком, — добавила она со вздохом.

Я поехала на рынок. Через несколько минут он должен был закрыться. В зале, где было непривычно тихо, сновали несколько запоздавших покупателей, продавщицы подсчитывали выручку. Я отправилась к знакомой тетке и спросила Матюшу.

— Вон он, — кивнула та в сторону прилавка с очень суровым видом. — Только никакой от него пользы.

Что да, то да. Матюша сидел на грязном полу, привалившись спиной к ящикам, и бессмысленно таращился в пустоту. Я присела на корточки рядом с ним и на всякий случай потрясла его за плечо. Он дернул головой и даже что-то промычал, но взгляд был по-прежнему бессмысленным.

— Как запьет, так горе одно, — понаблюдав за моими напрасными движениями, заметила тетка.

— Нельзя его здесь оставлять, — заметила я.

— Нельзя. Кто-нибудь из мужиков до-дома дотащит. Сеня! — заголосила она. — Сопроводи товарища!

Сеня оказался дядей без возраста, в разных ботинках на босу ногу, в шортах, грязной футболке, по виду — форменный бомж. Им и оказался. Пьян он был так, что на каждом шагу спотыкался. Я с сомнением следила, пока он приближался, но дядя, внезапно собравшись с силами, довольно легко приподнял Матюшу и поволок его к выходу. Матюша перебирал ногами и мычал. Выйдя из здания рынка, оба рухнули и вроде заснули.

Я вертела головой, теряясь в догадках, что же теперь делать. Оставить Матюшу здесь? Конечно, оставить, не на себе же до машины тащить… Из-за угла появился миллионер, взглянул на колоритную парочку, досадливо сплюнул.

— Вы мне не поможете? — решившись, спросила я.

— А в чем дело? — насторожился он.

— Вот этого до машины донести.

— Родственник, что ли? — приглядываясь ко мне, спросил представитель закона.

— Вроде того. Он живет здесь, неподалеку.

— Да знаю я… — Мужчина вздохнул. Чувствовалось, что проявлять отзывчивость ему очень не хочется, но и отказать мне он почему-то не решился. — Ладно, помогу, — сказал милиционер наконец, а я к тому моменту уже уверилась, что мы так и будем стоять, пялясь друг на друга. Подхватив тщедушного Матюшу под руки, мы поволокли его к машине. — Надоели алкаши эти, — бубнил по пути милиционер, — отправить бы их всех.., куда подальше, — закончил он сердито и более рта не открывал.

Запихнув Матюшу на заднее сиденье, мы простились, и я поехала на Михайловскую. Старушки все сидели во дворе, и еще там появился дюжий дядя, который курил в тенечке. Пришлось обратиться к нему, чтобы извлечь моего пассажира. Бабки охали и стыдили бесчувственное тело, а я, забегая вперед, открывала двери.

Дверь в квартиру Матюши, вопреки бабкиным прогнозам, оказалась заперта. Сосед пристроил старика на полу, похлопал его по карманам, достал ключи, и через минуту страдалец оказался у себя дома. Поблагодарив за помощь, я вынуждена была удалиться.

Признаться, я здорово злилась. Не на Матюшу, а на себя. На что я трачу свое время? Развожу алкашей с рынка, точно у меня других дел нет! И ладно бы узнала что путное…

— Часто у него такое? — спросила я бабок.

— Когда как. Может неделями не пить, а уж как запьет… — вздохнула одна.

— Жалко его, — вмешалась другая. — Человек-то хороший, всем помогает… А пьет… Так ведь жизнь не заладилась. Одинокий он, был бы кто рядом, глядишь бы, присмирел.

Потратив еще несколько минут на бесполезные разговоры, я вернулась в машину. Домой не спешила, подозревая, что работать все равно не смогу. Колесила по городу, с каким-то новым чувством разглядывая дома, точно видела их впервые. И вдруг подумала, что я очень люблю свой город. Ему тысяча лет, а выглядит молодцом. Мой прапрадед ходил по этим улицам, а теперь по ним хожу я, а через сто лет так же будут ходить мои правнуки.., если бог даст. Нет, будут. Обязательно будут! Может, кто-то из них вспомнит обо мне? Не пора ли завести дневник… Я засмеялась и повернула к дому.

Утром перед работой я не выдержала и заглянула к Матюше, хотя дала себе слово не вспоминать о нем до вечера. Калитка была заперта, что меня удивило, но беспокоить людей я не рискнула и с досадой покинула Михайловскую.

День полетел незаметно, мыслями я против воли то и дело возвращалась к Матюше и даже забеспокоилась, как бы он к вечеру опять не напился. Оттого после работы сразу же поехала к нему. Бабки сидели на скамейке и встретили меня громким: «Здравствуйте».

Чувствовалось, что ко мне здесь успели привыкнуть, то есть надоесть я смогла людям изрядно, правда, внешне это никак не проявлялось. Должно быть, граждане здесь жили добрые и моим мытарствам от души сочувствовали.

— Матюша дома? — спросила я, потому что народ безмолвствовал в ожидании, что скажу я, а сказать мне им было нечего.

Одна старушка повернулась к другой и спросила:

— Ты его сегодня видела?

— Нет, — покачала та головой. Далее последовал диалог, который мне пришлось выслушать до конца, так как повернуться и уйти я сочла невежливым.

— Пора бы ему появиться.

— Небось отлеживается. Ночью-то что вытворял! Видно, черти гоняли.

— Уж должен был за рассолом прибежать.., или моего послать за опохмелкой. Хотя мой с утра на рыбалке, — подумав, изрекла бабка. — Все равно должен был объявиться.