Катары - Патрик Вебер

— Алло?

— Да-да, — послышался женский голос. — Пьер Ле Биан — это вы?

— Филиппа? — ответил Ле Биан, секунду помолчав. — Что вам еще от меня надо?

— Вы должны нам помочь, — сказала она с мольбой в голосе. — Вся наша надежда на вас!

— Хватит! — ответил он так громко, что даже мадам Шеналь на миг оторвалась от вычислений. — Сколько времени уже вы мне голову морочите! Я готов был вам поверить, даже помочь. Но вчера вы не явились на встречу. Я не знаю, чего вы добиваетесь, только хватит с меня этой комедии!

— Заклинаю вас! Раньше они меня заставляли, я делала то, что они скажут, — но теперь звоню вам сама. Выручите нас!

— Стойте! — ответил Ле Биан, отступив на шаг и понизив голос. — Только не впаривайте мне, что зовете меня на выручку по телефону из тьмы веков. Вы меня как-то используете — и я хочу знать, как.

— Это… — замялась Филиппа. — Это… ну, так положено. Неважно, откуда я вам звоню, только спасите нас! Найдите их! Задержите!

Голос ее звучал искренне.

— Но, ради бога, о ком вы говорите?

— О тех, кто нас здесь держит. Они знают, что мы не можем говорить открыто из-за своего прошлого. Задержите их, и мы будем спасены!

— Как я их найду, когда не знаю, где они и кто такие?

— Это эсэсовцы! — ответила Филиппа. — Черный Орден! Они все еще здесь! Они спрятались! Ааааа!

— Филиппа! — крикнул Ле Биан. — Филиппа! Отвечайте! Что случилось?

Ле Биан ждал ответа, но на другом конце провода никого не было. Как ему показалось, там трубка упала на пол. Мадам Шеналь между тем вышла из холла — ей показалось, что она мешает постояльцу. Историк уже был готов повесить трубку, но тут он услышал другой голос — на сей раз мужской:

— Ле Биан?

— Да! Кто это?

— Не имеет значения, — ответил голос — похоже, измененный. — Вам надо знать только одно: если у вас ничего не получится, женщина, с которой вы сейчас говорили, и ее товарищи будут казнены.

— Казнены? — прошептал Ле Биан совсем тихо, чтобы его кто-нибудь не подслушал. — Вы совсем спятили! А что у меня должно, собственно, получиться?

— Мы не спятили, как вы выразились, господин Ле Биан. Мы в самом здравом уме и очень хорошо знаем, что делаем. Разгадайте секрет Отто Рана, и ваши друзья будут спасены.

— Они мне не друзья! — ответил он, опять повысив голос. — А как, по-вашему… Алло! алло! алло!

На сей раз связь действительно прервалась. Ле Биан остался в недоуменье. Сердце его колотилось, чуть не выпрыгивая из груди. Он машинально огляделся — убедиться, что за ним не подглядывают. Но в холле не было никого, а голос Филиппы меж тем продолжал звучать у него в голове. Чтобы успокоиться, Ле Биан набрал номер Жуайё. Он подождал пять гудков. Потом его друг подошел к аппарату.

— Алло! Мишель Жуайё у телефона.

— …

— Алло! С кем имею честь?

— …

— Алло! Что за шутки? Пьер, это ты?

Ле Биан повесил трубку. Что он мог сказать? Что ему надо спасти женщину, из Средних веков призвавшую его на помощь против шайки нацистов? Ему нечего было рассказать приятелю: его молчание говорило все, что надо. Да историк уже и не думал про Жуайё. Страшная мысль посетила его голову. Он подумал: не случилось ли чего с Мирей.

ГЛАВА 36

Он так катил на бешеной скорости, что «двушка», должно быть, ощущала тревогу своего шофера. Только что Ле Биан выехал из Сен-Поль-де-Жарра — и вот уже он был в центре Юсса-ле-Бен. У самого входа в бар он остановился и выскочил из машины. Хозяйка-блондинка, все такая же расфуфыренная, только что убрала последний стул с террасы и закрывала дверь заведения.

— Стойте! — закричал Ле Биан. — Не закрывайте!

— Время вышло, — отвечала хозяйка с достоинством кассира, закрывающего окошко ровно в 16.45. — Если вам хочется пить, тут рядом открыто у толстого Луи.

— Я хотел бы видеть Мирей!

— Какое совпадение! — усмехнулась хозяйка. — Я тоже.

— Вы тоже? — пробормотал историк. — Вы не знаете, где она?

— Не знаю! И, если честно, знать не хочу. Но если встретите ее — скажите, что она может искать другую работу. У меня солидное заведение, ко мне на работу не ходят, когда других дел нет!

Хозяйка хотела было запереть дверь и закончить разговор, но Ле Биан крепко схватил ее за руку.

— Вы мне дадите закрыться наконец? — повысила голос хозяйка. — Такой же псих, как она!

— А вы совсем не знаете, куда она могла бы поехать?

— Если верить слухам, вы должны об этом знать больше моего, разве нет?

При этих словах, содержавших грубый намек, Бетти презрительно скривила губы.

— Простите? — воскликнул Ле Биан. — Что вы этим хотите сказать?

Теперь он и правда рассердился. Сильно толкнув дверь, он протолкнул хозяйку в бар, вошел вслед за ней, закрыл дверь, повернул ключ в замке и положил в карман. Бетти ничуть не смутилась: она и не такое в жизни видала. Хозяйка бара так и осталась стоять посреди зала, дерзко глядя на молодого человека, заперевшего ее в ее собственном заведении.

— Ну, теперь, — в ярости проговорил он, — вы мне все расскажете. А рассказать вы можете немало.

— Неужели?

— Даже не спорьте. Расскажите про Отто Рана.

— Кто такой?

— Все знают, что перед войной вы у него работали.

— Ах, тот бош? Так что? Жрать мне надо было?

— Жрать — да, а вот соблазнять хозяина гостиницы, где служишь, вас никто не заставлял!

На ее лице мелькнула усмешка.

— Такого соблазнишь! — сказала она, секунду подумав.

— Почему? Он не поддавался вашим чарам? Странно как-то. Или он вообще не любил женщин?

— Знать не знаю. Отдайте ключи, или я вызову полицию!

— Погодите, — спокойно ответил Ле Биан. — Наша дружеская беседа еще не закончена. Вас обвиняют, что вы запускали руку в кассу.

— Вранье! — ответила она, не моргнув глазом.

— А немцы вам не нравились? Мне говорили, что вы запросто повышали моральный дух оккупантов. Говорят, вы из тех девочек, которые даже в свободной зоне были всегда очень заняты.

В первый раз с начала перебранки хозяйка не ответила в ту же секунду. Ле Биан сообразил: блефуя, он попал в самую точку, — и решил развить преимущество:

— Вы мне, конечно, скажете, что это дело прошлое, но вы же знаете, каковы люди. Сначала болтают, а стоит вам дать слабину — с вами и знаться перестанут. Немецкая овчарка в Юсса — кому такое понравится, правда?

— Что вы хотите знать? — спросила она, чуть опомнившись.

— Что стало с Раном, когда он разорился?

— Бош с женщинами не жил, но не хотел, чтобы про это знали. Он меня взял, как прикрытие, и, прямо скажу, не скупился. Но в кассу я не залезала, честное слово даю. Когда он уехал из Юсса, его все сторонились. А я, как он разорился, осталась в этих краях. Устроилась в одно аббатство для разных услуг, все про меня забыли, но с Отто я связь не потеряла.

— Он к вам обращался?

— Ну да, и притом ведь его дела пошли на лад. Он работал на эсэсовцев, даже книжки писал. Уж на это у него голова была дай боже! Я политикой никогда не занималась — из принципа! Он мне говорил, что нашел что-то очень важное, но что ищет — так и не сказал. Только иногда давал мне небольшую работу.

— Какую работу?

— Посылал меня в Монсегюр.

— А еще куда?

— В пещеру Ломбрив.

— Зачем?

Блондинка недоверчиво поглядела на Ле Биана:

— А откуда мне знать, что вы меня не заложите, если я скажу?

— Даю честное слово.

— И думаете, мне его хватит, — сказала она насмешливо.

— А вы думаете, у вас есть выбор?

— Что ж, я все равно много вам рассказать не смогу. Ему были нужны рисунки на стенах пещеры Ломбрив, особенно в том месте, которое люди называют Собором. Я их срисовала, потом стерла со стены, как он меня просил, и послала ему рисунки.

— А что были за рисунки?

— Ну как же, — сделала она большие глаза, словно удивилась, что он еще этого не знает. — Четыре щита, вроде гербовых, и внутри что-то нарисовано, а что — я совсем забыла.

— Постарайтесь вспомнить! — не унимался Ле Биан. — У вас не сохранилось копии?

— Ничего нет! Я послала бумажки ему, на его адрес в Берлине. Помню только, там были четыре герба, как в кино.

Ле Биан задумался. Что могли означать эти четыре герба? А главное — почему они были нарисованы в пещере?

— А теперь уходите отсюда, — сказала хозяйка. — Честное слово, я ничего не знаю про Мирей. А если вы ее увидите, скажите, чтобы она свой хитрый носик сюда больше не совала.

Ле Биан ничуть не сомневался, что забыл массу важных подробностей, что не задал еще кучу вопросов. А то, что он узнал, было важно; тут было о чем подумать, но прежде всего надо было найти Мирей. Он отпер дверь, швырнул ключи на столик и вознаградил Бетти кивком головы:

— Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу. К вашему сведению, хоть вас это и не касается, — у меня с Мирей ничего не было.

Когда он уже отвернулся, ему показалось, что она ответила ему довольно приязненной улыбкой.