Фокусы реальности - Ольга Войлошникова

class="p1">Вот идиоты. Что, прошлого раза мало было?

— А сюда их чего приволокли? — хмуро спросил Джума.

— Как — чего? — орк удивлённо поднял брови. — Баронский суд! Самый гуманный суд в мире!

Джума представил, как с раненых сдирают кожу, и невольно скривился.

— А чего ты хотел? — философски продолжал орк. — Ручкой помахать что ли? Натворил делов — изволь в дорожные строители, тракт вон, весь позарос да заколо́дел. Пусть потрудятся для общества.

Ушам поверить невозможно!

— Да какие из них работники! Сам посмотри, да — помирают лежат!

— Эх вы, отсталые! — добродушно усмехнулся зелёный, — В какой тмутаракани-то живёте? О целителях не слыхали, что ль? Не резон нам, чтоб кто-то помирал. Нам трудовые резервы позарез нужны, — орк снова выглянул в окно. — Вон, Юра уж пришёл, щас враз всех залатает. О! Чуть не забыл! Ты, короче, вот что: обещай мне, что до следующего распоряжения выходить будешь только в туалет — и сразу назад.

— Обещаю, — несколько ошарашенно от свалившейся информации, поклялся Джума.

— Ну и молодец! — похвалил орк, открыл дверь и ткнул пальцем: — Туалет — вон, напротив. Букву М видишь? Мужики, значицца. Оправился — сразу сюда. К бабам не лезть, разговоров ни с кем не заводить. Сиди вон, книжки почитывай. Некогда мне караулить, сам видишь, сколько делов привалило. Ужинать будешь тоже здесь.

Орк многозначительно пошевелил бровями и ушёл. Дверь (Джума проверил) и впрямь осталась открытой. Посмотрел на корзинку с едой. Жрать не хотелось совершенно. Он снова приник к окну.

Около лежачих в так интересующем его углу происходило какое-то копошение. Видимо, тот самый целитель Юра делал свои медицинские дела. Разглядеть подробности мешала живая стена из четырёх здоровенных орков. Охрана, понятное дело. Вот зелёные на мгновение разомкнули строй, выпуская парня с болтающимся окровавленным рукавом рубашки. Незнакомый какой-то. Видать, чей-то родич.

Парень ощупывал левую руку. Неужели и правда залечил целитель? Зря этот орк дремучим его обозвал. Слышать о целителях Джуме приходилось. В Серых землях все они были чрезвычайной редкостью, и все наперечёт состояли на службе у очень больших людей. Или были их собственностью. Сеанс лечения у целителя стоил целое состояние, да. Так что над этим доктором, Юрой, местный барон должен трястись, как над курицей, несущей золотые яйца.

Исцелённый парень остановился, озираясь, и один из орков довольно резко махнул ему рукой — иди, мол, вон туда! Джума влип в самый угол между окном и откосом оконного проёма, прижимаясь щекой к стеклу, чтобы разглядеть…

Чуть в стороне кучкой сидели окровавленные и оборванные, но целые мужчины. Вон и Саид! Сидит и даже за живот не держится!

Джумагулы отошёл от окна и сел на кровать. Значит, и остальное — тоже правда. Все, участвовавшие в нападении, пойдут на каторжные работы. А он, выходит — нет? Или новый барон — под горячую руку да за компанию?..

Вообще паршиво стало.

Джума покосился на корзину и решительно сел за стол. Если уж идти на каторгу, то хотя бы сытым!

День тот же, всё там же

Барон Денисов

Палыч смотрел в аккуратно переписанные списки.

— Что решил? — поинтересовался Олег.

— Знаешь, решил не изобретать велосипед, воспользоваться опытом старших товарищей.

— Во́рона имеешь в виду?

— М-гм. Тем более, Игорь клятвы составлял, под их схему всё заточено.

— Логично. И сколько у нас сегодня будет категорий?

— Думаю, две.

— Кандальники, понятно…

— Да. И пожизненное рабство.

— Всё-таки по полной решил?

Барон решительно захлопнул гроссбух:

— Пока — да. Сам посуди. Шведки эти — курицы. Голые и босые, фактически. Какие из них хозяйки получатся — писями на воде виляно. А выкупные — все почти рождены в рабских бараках. А есть и в третьем поколении. Я вообще не уверен, что они смогут жить своим умом. Время пройдёт — посмотрим, как себя покажут. Глядишь, кого-то в ограниченно-свободные переведём.

— Ты им сразу и скажи, обрисуй, так сказать, перспективы.

— Обрисую, не переживай. Тем более, переводчик, когда с ними беседовал, наших блондинок предварительно в курс дела уже ввёл. А обменные вряд ли и рассчитывали на что-то. Что там Юра?

— С тяжёлыми закончил. Остальные, говорит, до завтра не помрут.

В косяк открытой двери дробно постучали. На пороге нарисовался эльф. Лёгок на помине! Палыч оживился:

— Мастер Глирдан! Заходи! Как удачно, что ты у нас задержался. С моджахедами этими поможешь?

— Много неговорящих по-русски?

— Хватает. Или так говорят, что…

— Да без проблем. Сейчас хотите?

— А чего тянуть?

Джумагулы

Он силился разглядеть своих. Вон хромает Кавуз, Бяшимов отец. Ни Ришата, ни деда Рустама не видно. И из его отряда человек пять не хватает, точно.

Под окном разыгрывалось какое-то странное действо. Пришёл барон с целой кучей народа и давешним эльфом-толмачом, говорил недолго, но весомо. Слышно не было, но Джума и так понял. Смысл простой: «или вы делаете, как я велю — или прямо тут всем несогласным наступает немедленный кирдык». И даже колоду с топором притащили, не поленились. Эльф для верности переводил и даже жесты делал похожие.

К удивлению Джумы, волчаре-барону поверили не все. Вперёд протолкались несколько человек, начали выступать. Сильнее всех махал руками Нияз. Торговаться, должно быть, решил. Он всегда так. Будет выкуп предлагать, людей или деньги…

Мысль оборвалась посередине.

Барон сделал короткий жест, и двое его людей выдернули Нияза, ловко уложили на колоду — и вот уже его голова катится по вытоптанной земле двора…

Денисов махнул рукой: следующий — и этот жест вызвал давно зарытое в памяти воспоминание.

…

1992. Подмосковье. Дача размером с санаторий. Джума, молодой и тощий шкет, вместе с бригадой строителей, приехавших из бывших уже южных республик на заработки, таскает цемент для бассейна, огромного, как карьер. Хозяин хочет выложить дно испанской плиткой модного бирюзового цвета. Девочки любят. Сам хозяин тут же, собирается на переговоры. Малиновый пиджак, цепь толщиной в два пальца. Шофёр с глазами бульдога ждёт у шестисотого мерса. Всё как у людей, всё прилично. Чернорабочих они почти не видят — зачем? Суетится под ногами что-то вроде муравьёв. Во двор заруливает чёрная, глухо тонированная бэха. Хозяин подходит, заглядывает в специально для него открытый багажник. И вот этот жест рукой, после которого мужики из бэхи сами, никого не подпуская, закидывают в багажник два мешка цемента и уезжают. Жара. В воздухе висит густой запах крови, кто хоть раз барана резал — всегда узнает.

…

Джума моргнул, прогоняя наваждение. Сколько ж лет тебе, барон Денисов, матёрый волчара? Желающие торговаться повалились в ноги, умоляют…

Барон брезгливо отступил назад и сказал что-то резкое. Дальше началось странное. Барону принесли стул. Ещё поставили три стола, за которые сели три человека с какими-то бумагами (за третий — толмач-эльф), всех пленных построили в три очереди. К столам подходили по одному и что-то читали или по подсказке повторяли вслух.

И тут до Джумы дошло. Клятва! Слыхал про такое тоже, что на востоке рабов не караулят, каждый своим словом связан. Но чтобы работало как следует — слова надо знать правильные и в нужном порядке их составить, не то против тебя же такая клятва и вывернется.

Барон Денисов в происходящем был уверен. Может, потому что лох? Джума отошёл от окна и сел на кровать. Нет, не похоже. Он уставился в стену. Орки. Теперь этот толмач-эльф. И ещё, пока по двору шёл, видел выходящих из столовой бригаду мужиков. Они, конечно, в рабочем были, но количество кожи и клёпок всё равно зашкаливало. Невысокие, зато широкие, как шкафы… Гномы! Теперь ясно, почему крепость так быстро достроилась! И клятва…

Мозаика закрутилась и сложилась в картинку. Вот откуда ноги у нового баронства растут! Джума подскочил и забегал из угла в угол. Ха! Конечно! Империя! Будешь тут борзым! С такой-то силой за спиной…

И хотя его умозаключения были не совсем точными, выводы которые за ними последовали, сыграют на пользу не только господину Машимбекову, но и всем «Свободным» землям в целом.

Бяшим

Они сидели у самой стены. Четверо парней, взятых на охране лошадей. Сказали, с ними разбираться будут в последнюю очередь. Шухрат тоскливо стонал. Ноги оттаяли, но посинели и плохо слушались.

Пришёл