Бука - Сергей Калашников

Семёну и Арсению предложили положить руки на особенные места, спрятанные в самой серёдке корабля в помещении с толстыми металлическими стенами — оно сильно напоминало бронированный каземат. А само орудие с этого конца походило на заднюю крышку торпедного аппарата, но не сплошную, а с «провалом» — углублением-пещеркой. Так вот, после этого, как утверждал один из пожилых комендоров, крейсер становился способным разнести в пух и прах всё, что в этот момент находилось в прицеле — в этой самой открытой для доступа сзади камере.

В поясе астероидов нашли ничем не примечательное мелкое небесное тело, а попросту — бесформенную глыбу массой в несколько сотен тонн, прицелились… и ничего не произошло.

— Что-то тут не так, мы же не представляем себе чего необходимо требовать от этой трубы, — недоумевал Арсений.

— Так и мы не знаем, — разводил руками тот самый артиллерист, который когда-то в молодости на учениях видел это оружие в действии. — Секрет был известен только специально обученным принцам. Или, может быть, принцессам. Да и то другие-то люди, даже если бы знали, то всё равно ничего сделать не могли.

— А сама эта труба. Что у неё внутри? — попытался выяснить Сёма.

— Это нечто вроде оптико-механической системы. Лазерная подсветка цели, устройства тонкой наводки, усилители света и электроника для преобразования изображения в образ. Вот в этот самый, что выводится в пространство перед глазами, — пожилой наводчик указал на объёмное изображение астероида.

Семён долго разными способами нажимал на детали, предназначенные для удержания — они напоминали ручки, как у пулемёта. Подчиняясь его движениям, голограмма астероида то росла, то уменьшалась, как будто он менял увеличение. Потом она даже стала понемногу смещаться, что совпадало с возникновением чувства поперечного смещения корпуса всего крейсера.

Но с самой целью ничего не происходило. Наконец, окончательно вымотавшись, Сёма спросил: — Так что происходило с учебной целью во время тех стрельб, в которых вы участвовали?

— Она теряла очертания и словно рассыпалась.

— Помнишь, как ты машину превратил в песок? — догадался Арсений.

— Машина была реальна, и я её касался, а тут голограмма. То есть просто оптическая иллюзия.

— Ну, так рассыпь эту иллюзию. Ведь вся остальная машинерия зачем-то создаёт этот объёмный образ буквально в твоих руках!

Семён так и сделал, представив себе, что имеет дело с твёрдым телом.

— Цель поражена, — доложили по громкой связи.

Действительно, голографическое изображение расплылось бесформенным облачком.

Ещё несколько тренировок, и оба «принца» стали уверенно поражать все выбранные командиром цели.

Крейсер, тем временем, покинул окрестности звезды и перешёл в другой режим полёта — привычная картина космической черноты, испещрённой точками далёких светил, сменилась невнятной дымкой — так её передавали обзорные экраны. Как сказал Рувин, продолжаться это будет около семи суток.

Оба землянина, а обращались к ним не иначе, как: «Ваше Высочество», принялись учить язык Хорды. Благо, был он прост, логичен и имел не больше трёх десятков правил. Арсений совершенствовал свои навыки, расспрашивая экипаж о житье-бытье, о событиях, участниками или свидетелями которых были эти люди. И ещё он просматривал старые ленты Хордианских новостей, найденные в корабельном архиве. Впрочем, из-за того, что сообщали они о давно случившемся, то логично было бы называть их хрониками.

Семён приставал к техническому персоналу, выясняя все, что касалось разнообразных устройств, которыми корабль был буквально напичкан. И читал он наставления и инструкции по эксплуатации или обслуживанию. Погружение в язык проходило для него куда тяжелее, чем у его товарища, но уже через несколько дней он вполне обходился без переводчика. Тупил, конечно, переспрашивал, но справлялся.

— Сём! — Арсюха заглянул в скромную каюту, выделенную его товарищу. — Я тут забавное обстоятельство выяснил. Оказывается, наша Земля для других цивилизаций это так называемый карантинный мир.

— Как это карантинный? — не понял Семён.

— А вот так! С ним запрещено общаться. И, знаешь почему?

— Чтобы не заразиться, ясное дело. Только вот чем?

— Не о болезнях речь, а о том, что на нашей планете нет единого центра управления, а идет постоянная борьба интересов разных стран. Войны, кризисы, политические заявления от одних государств другим. То есть — никто не может говорить за всю Землю, и нет ни ответственного лица, ни организации, способной представлять планету на… ну, не знаю… на переговорах, например.

— Хм. Ну да, не доросли мы пока до межпланетных переговоров. Ничего тут не поделаешь. Хотя, сейчас мировая атмосфера, вроде как потеплела. Слушай, а ООН за такой общий орган не сгодится?

— Похоже, нет. Её ведь не всегда слушаются. То есть, не все. Да и про потепление как-то неладно — у нас в городе серьёзные руководители не очень-то в него верят. Сам знаешь, что в области есть предприятия ядерно-энергетического комплекса, на которые иностранцев никогда не пускали. А тут — трах-тарах, и они дружно выделили деньги на обеспечение нераспространения делящихся материалов и сами же на эти средства поставили на все въезды и выезды какую-то контрольную аппаратуру. Такую, что обо всём докладывает прямо в Вашингтон.

— В Пентагон, — поправил Сёма. — А поставили портальные мониторы — штуки настолько громоздкие, что в их корпусах можно разместить любые подслушивалки и подглядывалки. Я тоже об этом знаю. То есть, считай, сами к себе приглашаем работников разведывательных служб из заграницы. Как тут не потеплеть международной обстановке! При таких-то уступках с нашей стороны.

— Откуда тебе это известно? Ты же политикой не интересуешься.

— Мы с тестем о многом разговариваем. А ему по должности положено кое-что знать. Ну и в закрытых городах тоже милиция работает. Правда, там обстановка с преступностью спокойней, чем в остальной стране, потому, что они же за забором живут. То есть въезд только по пропускам. Но проблемы имеются, и их бывает полезно обсудить с коллегами. А у тебя откуда данные?

— Отец меня старается держать в курсе. А он со многими руководителями поддерживает контакт. Знаешь, не все они довольны действиями центральной власти. Кое-кто считает, что сейчас просто сливают страну. Разворовывают и распродают.

Парни посмотрели друг на друга — похоже, оба они на одной волне.

— Так вернёмся к карантину, — продолжил Арсений. — До начала беспорядков Хорда считалась вполне нормальной космической цивилизацией. Торговала с другими планетами, общалась с представителями иных рас. Но, как только на ней началась гражданская война, почти все контакты оборвались. И, поскольку все эти семнадцать лет провозглашались разные республики, объявлявшие себя независимыми, то обстановка только ухудшалась. А потом произошло нападение извне. А это противоречит принципам карантина. В общем, я полагаю, что для решения вопроса о восстановлении на Хорде порядка и для отражения агрессии, нам следует использовать не военные, а политические методы.

— Политика, это переговоры, — вздохнул Семён. — А разговаривать с никем не будут. То есть тебе потребуется хоть какой-то официальный статус. Звание там, должность, титул.

— Рувин надеется, что сможет связаться кое с кем из старых монархистов. В принципе, возможно, получится провозгласить себя императором. Причём проделать это не слишком смешно для широкой публики. И, вот что! Этим императором лучше будет стать тебе. Для пользы дела.

— Чего это мне? Ты что, окосел? Политика — не мой конёк. И у меня жена осталась на Земле — в январе или феврале родит.

— Поначалу непременно будет период достаточно острой борьбы, возможно, жесткой и подлой. А ты лучший боец из нас двоих. Ну а меня будешь использовать для разного рода переговоров. Министром назначишь или канцлером. А потом, когда дело сделаем, клянусь, я тебя свергну и отправлю в вечную ссылку на Землю.

— Если доживёшь, — хмыкнул Сёма. — Не думаю, что тебя будут ждать ковровые дорожки, усыпанные цветами. Так что, ты уже сообразил, с чего начать?

— Прежде всего, нужно разобраться с карантином. Он же не просто так выполняется — кто-то его обеспечивает. Если этим занимается агрессор, то никаких новых перспектив это нам не открывает. Но может быть, что за обеспечение изоляции взялись люди с другой из человеческих планет. А то и вовсе другая раса. Вот тогда бы мы получили как бы естественного союзника.

— А что рассказывает Рувин?

— Да не знает он ничего наверняка. И вообще, о карантине обычно договариваются несколько разных заинтересованных сторон. Это не всегда решается быстро.

— Ничего не понимаю — развёл руками Сёма. То есть что? В межпланетном сообществе нет единого руководства? А законы?