маленькие и неприметные-3 - Сергей Семипядный

И вот теперь Марина Бояркина не сумела сдержать рыданий, хотя и крепилась изо всех сил. В отличие от Кати. Та в течение последних полутора часов уже дважды или трижды всплакнула.

Клиент, оказавшийся симпатичным шатеном тридцати – тридцати пяти лет, дорого и безупречно одетым, явился около шести часов вечера. Причина, побудившая его обратиться в салон «Фея», в устах этого холёного и франтоватого молодого мужчины выглядела как-то не очень правдоподобно.

– Присох к проститутке, дорогая Мариночка, – сообщил он с усмешкой.

– Как же это произошло, Станислав? – не сумела скрыть удивления Марина.

– Я, Мариночка, сам не понимаю, – улыбаясь лучезарно, ответил клиент. – И хоть бы супер, а то так себе – из двоих выбрал.

– На улице? – не удержалась от вопроса Марина.

– Да нет, в сауне. Сауна клубного типа. Бываю там иногда. Сауна, бассейн, бильярд, как правило. А тут решил, понимаете ли, ещё и девочку взять – ломка достала.

– Ломка? Вы хотите сказать…

– Да нет, Мариночка, что вы. Меня семейная моя ситуация ломает. С женой у нас прохладные очень, мягко говоря, отношения, – пояснил Станислав и обаятельнейше улыбнулся. – В общем, не спим вместе. И уже давно. Она, понимаете ли, тантрический секс предпочитает. Ляжет на пол, согнёт ноги в коленях и давай тазом двигать. Вверх – вниз, вверх – вниз. Да так быстро, знаете ли. И мускулистая такая стала. Наощупь – боксёр типичный. Что делать, не знаю.

– Вы хотите восстановить отношения с женой? – спросила Марина.

– С женой? – Станислав как бы даже удивился вопросу. – С женой – потом. Мне бы от девицы этой оторваться. Меня же теперь никакие другие женщины никоим образом не волнуют. Вообще. Просто не существуют. – И мужчина мило улыбнулся, окидывая Марину тёплым взглядом.

«Врёт, наверное, – почему-то подумала Марина. – Сейчас вот возьму и проверю».

Клиент, прочитавший, по-видимому, её мысли, сделал грустное лицо и сказал:

– Вот даже вы, Мариночка, представьте, бессильны. Хотя я вижу и умом понимаю, что не произойди со мной такого несчастья, то всё было бы иначе. И при одном взгляде на вас, Мариночка… Да что там говорить! – Станислав грустно вздохнул.

– Станислав, вы предполагаете, что со стороны этой… девушки имело место принятие каких-то специальных мер, чтобы вас привязать к себе?

– Ну, я не знаю. Вам, раз вы такими делами занимаетесь, проще было бы разобраться. Кстати, Мариночка, мы могли бы сейчас проехать, чтобы на месте посмотреть.

– Куда проехать? – не поняла Марина.

– В сауну, конечно. Я позаботился о том, чтобы она сейчас там находилась, – сообщил Станислав.

– Эта девушка?

– Да.

– Но это совсем не обязательно. Чтобы защитить вас от негативных воздействий, от приворотов и секспривязок, если таковые имели место быть в данном случае, не требуется непосредственной работы с той девушкой. Остуды возможны…

– И всё-таки мне хотелось бы, чтобы вы на неё взглянули сами, – принялся настаивать Станислав. – Один мой приятель, например, говорит, что у неё взгляд какой-то особенный, как у колдуньи, что ли. Я, Марина, заплачу, сколько необходимо.

И Марина Бояркина, несмотря на одолевавшие её дурные предчувствия, позволила Станиславу уговорить её отправиться с ним, чтобы лично познакомиться с «присушившей» его проституткой по имени Нателла.

***

Погода просто чудесная. И многие прохожие это прекрасно понимают. Некоторые даже улыбаются. Идут и улыбаются.

– И какова цель? С какой целью вы меня пригласили? – официальным тоном проговорил Гольцов, усаживаясь рядом с Ларисой, вполоборота к ней.

Лариса рассмеялась.

– Не бойся. Цель – другая. Кстати, реагируй на импульс, переходи на «ты». Ты всё «выкаешь» да «выкаешь» в меня. Как будто первый день знакомы. А я ведь, Егорушка, влюбилась. Да, я втрескалась, как малолетка.

– В кого? – проявил любопытство Гольцов.

– Да в тебя же!

Гольцов непроизвольно отшатнулся от женщины и удивлённо вытаращил глаза.

– В каком смысле? – пролепетал он.

– Именно в том самом. Увы и ах. Как раз именно в том смысле, когда всё вокруг окрашивается в лирические цвета. Это сначала – в лирические цвета, а потом, ты знаешь, налетает вихрь свежих ощущений, появляются из ниоткуда дерзкие желания и первородные инстинкты, и ты чувствуешь вкус весеннего ветра и запах красного вина заката. Вот такая поэзия, Егорушка, получается. Понимаешь? – Лариса повернулась вправо и чуть подалась в сторону Гольцова. – А ты, Егорушка, чувствуешь, как всё вокруг заполняется аурой нежности и страсти?

Гольцов чувствовал. И нежность, и страсть, которые хлынули на него мощной волной. Однако устремиться навстречу стихии он не спешил. Напротив, он, кажется, готов был выскочить из машины и спастись бегством. Лицо его сделалось бледным, из глаз лилось быстро растущее беспокойство, даже волосы, как будто, встали дыбом.

– Хорошо, считай, что я пошутила. Ишь, взъерошился.

– Я женат, – сказал в своё оправдание Гольцов.

– Да я знаю. Но я и миллиметра бы не откусила. Что я зверь, что ли? Раз мужик женат. Ну так едем?

– Куда?

– Какая разница? В любом месте веселее вместе. Ладно, ты только не пугайся. Ко мне домой.

Гольцов напрягся. Лариса это заметила и с усмешкой пояснила:

– К моему дому, точнее. Я вынесу тебе одну кассетку. Подлесный надеялся, что нескоро ему предоставится возможность лично навестить вас или кого-либо из ваших, и потому записал на плёночку свои показания. О том, как бандиты убивали Мышенкова. Или тебя и компанию это не интересует? – Лариса ткнула Гольцова локтем в плечо. – У вас уже имеется стройная версия, которую и ломать не с руки, да? А, Егорушка?

– Версия имеется, конечно, но… – Гольцов с озадаченным видом помолчал и закончил: – Но нам интересно всё, что касается событий, имеющих хоть какое-то отношение к делу.

– А если интересно, то могу тебе рассказать, как убивали Козюкова. И – во всех подробностях, – сделала заявление Лариса.

Гольцова словно током ударило.

– Как?! Откуда?!

– Мышенков рассказал.

Гольцов сразу обмяк.

– О рассказах Мышенкова я уже знаю, – с улыбочкой сообщил он.

– Со слов этих бандитов? Что якобы Подлесный душил Козюкова? Но нам с Подлесным он совсем другое поведал, Мышенков этот подлый. Он же просто ненавидит Подлесного – вот и воспользовался случаем, чтобы навредить ему. У меня диктофона с собой не оказалось, а то бы у нас сейчас была запись его подробнейшего рассказа об убийствах.

Гольцов внимал Ларисе со скептической миной на лице, глядел сонно и прохладно. Лариса замолчала. Ей захотелось двинуть кулаком в рожу тупому оперу, но она понимала, что этим делу не поможешь. Вообще, невозможно разговаривать с мужчиной, который тебя не видит.

– Ладно, – вздохнула она, – поехали. Я отдам кассетку, а вы там всё же прослушайте показания Подлесного.

***

Марина Бояркина чувствовала себя очень плохо. Находясь на заднем сиденье «Лексуса», испытывала отчего-то комфорта не более, пожалуй, чем если бы сидела на электрическом стуле напротив рубильника с малиновой ручкой.

Быть может, им грозит автомобильная авария? Сейчас она пребывает в качестве пассажира, а не за рулём, и, возможно, по этой причине ей так тревожно? Однако молчаливый парень за рулём, без сомнения, очень умелый водитель. И это прекрасно видно. Во всяком случае, уж она-то, начинающий, можно сказать, водитель, не идёт ни в какое сравнение с этим парнем, словно бы сросшимся с автомобилем и составляющим теперь как бы одно целое с умным и послушным автосуществом.

И Станислав почему-то всё время молчит. Молча сидит перед нею – и словно воды в рот набрал. Кажется, как выехали за ворота, так ни разу и не повернулся к ней.

– Скажите, Станислав, а эта девушка, которая Нателла… – начала Марина.

– Что? – перебил Станислав, резко оборачиваясь. – Какая ещё Нателла? – И он, широко задействовав мимические мышцы лица, продемонстрировал Марине степень крайнего своего изумления. Даже ресницами удивлённо похлопал. – Не знаю никакой Нателлы.

– Как?! Но ведь мы же… Но вы же… – растерялась Марина.

Однако Станислав уже повернул голову к водителю и негромко бросил:

– Давай.

Водитель приблизил к своему лицу левую руку с зажатой в ней рацией и что-то сказал, после чего вывернул руль вправо и резко затормозил. Марина Бояркина и слова вымолвить не успела, как вдруг находящаяся справа от неё дверца открылась.

– Привет, колдунья! Подвинься-ка! – услышала Марина знакомый голос.

Немного придя в себя, что, впрочем, случилось уже после того, как она оказалась зажатой между Евгением и Никитой, Марина дрожащим голосом заявила:

– Вы не имеете права! И вы ответите! Сейчас же остановите и выпустите меня!

– Женя, если ещё раз кукарекнет, заклей ей пасть, – не оборачиваясь, сказал Станислав.