Незнакомец в моих объятиях - Лиза Клейпас

– А ты все такой же, – с усмешкой ответил Хантер, – Ничуть не изменился.

– Мне следовало знать, что ты сумеешь провести самого дьявола. – Лонсдейл взирал на старого приятеля с выражением откровенного изумления. – Однако ты на себя не похож. Не уверен, что узнал бы тебя, если бы Рейчел не предупредила меня заранее, чего ожидать.

– Приятно снова видеть тебя, дружище!

Лонсдейл ответил ему улыбкой, но его пристальный взгляд оставался прикованным к лицу Хантера. Лара могла понять, почему его радость несколько померкла. Лонсдейл был далеко не дурак и столкнулся с той же дилеммой, что и все. Если этот человек и в самом деле Хантер, то он здорово изменился.., а для чужака он слишком похож на Хантера, – Дружище… – осторожно повторил Лонсдейл. Словно почувствовав настоятельное желание гостя получить доказательство несостоятельности своих сомнений, Хантер хрипло усмехнулся, и от этой усмешки у Лары все сжалось внутри.

– Давай выпьем, – предложил он Лонсдейлу. – Не важно, что еще рано. Интересно, сохранился ли французский коньяк девяносто седьмого года или мой чертов дядюшка вылакал все до последний капли?

Лонсдейл тут же успокоился.

– О да, французский коньяк! – подхватил он с явным облегчением. – Вижу, ты не забыл о моем пристрастии к этому напитку.

– Я даже помню ту вечеринку в “Скаковой лошади”, когда ты так увлекся им, что чуть не лишился рассудка. Лонсдейл расхохотался:

– Я тогда напился до чертиков! Дошел до того, что польстился на ту девку в красном платье…

Хантер прервал его излияния осторожным покашливанием.

– Думаю, не стоит предаваться подобным воспоминаниям в присутствии моей жены.

Только сейчас заметив Лару, Лонсдейл рассыпался в извинениях:

– Прости меня, Лариса… Я был настолько потрясен видом Хоуксворта, что, боюсь, ничего больше не видел.

– Это вполне понятно, – вымолвила Лара со слабой улыбкой. Поведение мужчин вызвало в ней невеселые воспоминания. Казалось, они подогревали друг в друге худшие наклонности: эгоизм и чувство мужского превосходства, которые она находила невыносимыми. С тяжелым сердцем она посмотрела на Хантера. Если этот человек не ее муж, то он, подобно хамелеону, обладает уникальным даром принимать разные обличья.

Лонсдейл улыбнулся ей с выражением не слишком искренней симпатии.

– Моя дорогая невестка, поведай мне, каково это, когда возлюбленный супруг возвращается домой? – В его голубых глазах таилась насмешка. Он, несомненно, знал, что в их браке не было любви, и поощрял Хантера в его неверности жене.

Не глядя на них, Лара ответила:

– Разумеется, я очень рада.

– Разумеется! – язвительно ухмыльнулся Лонсдейл. Хантер рассмеялся вместе с ним, и их единодушная ироничность вызвала у Лары вспышку негодования.

Однако, посмотрев на Хантера, она перехватила неприязненный взгляд, который тот украдкой бросил на Лонсдейла.

Что, черт побери, происходит?

В полном замешательстве Лара осталась за столом, рассеянно ковыряя вилкой в тарелке, когда мужчины наконец удалились. Хантер сведет ее с ума! Верить ли ей собственным глазам или переменчивым чувствам, которые явно противоречили сами себе? Она протянула руку и взяла его чашку, обхватив пальцами тонкий фарфор, еще хранивший отпечаток ладони Хантера.

"Кто он?” – в полном отчаянии вопрошала она.

Хантер уехал рано утром на следующий день, как и предупреждал. Перед отъездом он зашел к Ларе, которую разбудили упавшие на подушку лучи солнца, пробившиеся сквозь щель между задернутыми шторами. Почувствовав, что в комнате кто-то есть, она вскочила в постели и поспешно натянула одеяло до подбородка.

– Хантер!.. – произнесла она слегка охрипшим после сна голосом, вжавшись в подушку, когда он присел на край кровати.

Улыбка осветила его смуглое лицо.

– Я не мог уехать, не взглянув на тебя разочек.

– Ты надолго уезжаешь? – Она смущенно моргнула, не осмеливаясь пошевелиться, когда Хантер потянулся к ее длинной косе.

– На неделю, не больше. – Он провел по косе ладонью, явно наслаждаясь прикосновением к темным, как соболиный мех, волосам, и затем осторожно положил косу на подушку. – У тебя такой уютный вид, – прошептал он. – Жаль, что я не могу присоединиться к тебе.

Ее сердце тревожно екнуло, когда она представила себе, как он забирается к ней в постель.

– Желаю тебе счастливого пути, – задохнувшись, пробормотала Лара. – До свидания.

Хантер усмехнулся ее очевидному желанию поскорее выпроводить его.

– Разве ты не поцелуешь меня на прощание? – В ожидании ответа Хантер склонился к жене, с улыбкой глядя в ее изумленное лицо. Она молчала, не зная, что сказать, и он тихо рассмеялся, обдав ее подбородок теплым дыханием с ароматом кофе. – Ладно. За тобой должок. До свидания, солнышко.

Он поднялся, но Лара продолжала крепко прижимать к себе одеяло, пока дверь не закрылась за ним. Когда спустя несколько минут она вскочила с постели и бросилась к окну, экипаж Хоуксвортов с прекрасно подобранной четверкой лошадей и приметной, зеленой с золотом, каретой удалялся по обсаженной деревьями аллее.

Лару терзали противоречивые чувства. К облегчению, вызванному его отъездом, примешивалась легкая грусть. Когда Хантер покидал ее в прошлый раз, она непостижимым образом знала, что они расстаются навсегда. Как же вышло, что он смог вернуться домой?

Глава 7

В двух шагах от Странд-стрит, известной своими шикарными магазинами, находились переулки и дворы, которые вели прямо к лондонским трущобам, где обосновались преступление и порок. Эту территорию густо населяла разношерстная публика, не имевшая ни постоянного жилья, ни твердого дохода, не знавшая ни семьи, ни брака, не ведавшая, что такое мораль. Пропитавшиеся навозной вонью, грязные улицы кишели крысами, которые без помех перебегали из дома в дом.

В быстро сгущающихся сумерках гасли последние лучи тусклого солнца, исчезающего за одряхлевшими строениями. С мрачным видом Хантер упорно прокладывал себе путь через толпы проституток, ворья всех мастей и нищих, пока извилистая улочка не привела его на рыночную площадь, которую он искал. Это было оживленное место, где продавались краденое мясо и другие ворованные товары. Уличные торговцы предлагали увядшие фрукты и овощи прямо с тележек и убогих лотков.

Яркое воспоминание пронзило его. Когда-то он блуждал по индийскому рынку, неотличимому от этого в своем убожестве. Только запахи были другие: благоухание перца и пряностей, густой аромат гниющих плодов манго, сладкий дымок мака и опиума – все это с острым привкусом, характерным для Востока. Он не скучал по Калькутте, но тосковал по индийской провинции, широким земляным дорогам, проложенным в зарослях слоновьей травы, по непроходимым лесам с уединенными храмами, ощущению полной безмятежности, царившей вокруг. Индийцы считали англичан нечистой расой, употреблявшей в пищу мясо коров и крепкие напиткя, подверженной плотским желаниям и сладострастию. Посмотрев вокруг себя, Хантер не мог подавить мимолетную усмешку. В чем-то индийцы были правы.