Сказания о белых камнях - Сергей Михайлович Голицын

От отчаяния, от голода решились новгородцы на ночную вылазку. Спали сном крепким осаждающие, когда ворвались новгородцы в их стан. Страх обуял захваченных врасплох, побросали они награбленное добро и с великим позором побежали куда глаза глядят. Много пленных захватили новгородцы. Потом продавали они их, как говорит летописец, «по две ногаты»[20].

Служили в освобожденном Новгороде торжественные молебны. Говорил епископ Илья: «Богородица даровала нам победу».

И с тех пор в Новгороде, а потом и по всем другим городам русским стали по церквам отмечать праздник Знамения.

Ужаснулся Андрей, как узнал, что с его полками стало, каждый день молился. В страшном неистовстве, покрываясь холодным потом, стукался он лбом о каменный пол, со слезами молил богородицу простить его за осквернение киевских святынь, снять с него великий грех.

И невдомек было набожному князю, что в новгородской неудаче не грехи его погубили войско, а замахнулся он чересчур в своем безмерном властолюбии. Не пришло еще время для Руси единой.

Год прошел и другой. Окружил Андрей себя слугами пришлыми с разных земель. Ключником у него был Анбал, родом яс (с Северного Кавказа). Хазарин Ефрем Мойзич ведал его кухней, многие другие иноземцы служили ему. Из русских только троих приветил он — мечника Михну, любимого отрока Прокопия да грамотея Кузьмищу Киянина. Прокопий чистил кольчугу с наколенниками и оплечьями и златокованый шлем, что византийские мастера сковали еще деду Андрея Владимиру Мономаху, Михна точил меч харалужный с драгоценной рукоятью. Тот меч, по преданию, принадлежал пращуру Андрея, святому князю Борису. Кузьмище на листах пергамента прославлял деяния повелителя Владимирского и Суздальского.

В 1171 году нежданно-негаданно скончался брат Андрея Глеб — великий князь Киевский.

По воле Андрея сел в Киеве, помимо других старших князей, сын его покойного двоюродного брата — Ростислава — Роман Ростиславич.

И тут приползла к Андрею злая весть из Киева: «Не своею смертью помер твой брат Глеб, а отравили его киевские бояре — тысяцкий Григорий Хотович, Степанец и Олекса».

Направил Андрей посла в Киев с повелением — выдать ему на суд виновных бояр.

А Роман не знал на них никакой вины. Позвал он братьев своих: Рюрика, Давида и Мстислава — на совет, и решили они ослушаться дядю.

Второго посла направил Андрей племянникам Ростиславичам: «Не хотите ходить по моей воле, ступайте вон из Киева в свои прежние города».

Испугался Роман, покорно ушел из Киева в свой родной Смоленск, а младшие его братья остались. Занял Киевский стол Рюрик Ростиславич.

Третьего посла направил Андрей в Киев. Поехал любимый его мечник Михна, что служил своему князю верой и правдой много лет.

Дан был строгий наказ Михне сказать ослушникам Ростиславичам: «Вы, Рюрик и Давид, возвращайтесь в свои города, а ты, Мстислав, вовсе уезжай в чужедальние страны — куда хочешь». Прослышал Андрей, что похвалялся Мстислав: «Никого я не боюсь, кроме бога», — оттого и гневался Андрей на него пуще, чем на других племянников.

Братья Ростиславичи вознегодовали: «Что дядя смотрит на нас как на каких-то подручников[21]. Мы с ним одного рода-племени».

По приказу Мстислава Ростиславича связали того мечника Михну, обрили ему голову и бороду и отпустили обратно во Владимир.

И сказано в летописи, как увидел Андрей своего опозоренного слугу, так «от гнева весь распалился».

Послал он гонцов ко многим князьям — собирать полки, идти походом на ослушников Ростиславичей. Поскакали гонцы по городам, ближним и дальним, до берегов Припяти и Немана добрались.

Иные князья с охотой оседлали коней. Сулил им Андрей новые города, обещал богатую добычу. А иные шли с оглядкою — боялись гнева Андрея. Роману Смоленскому тяжкая доля досталась — на братьев родных меч обнажать.

Собралась рать невиданная. Двадцать князей привели на берега днепровские свои полки. Опять Андрей остался в Боголюбове. Соединенные войска повел младший его сын, Юрий. Наказал ему отец схватить дерзкого Мстислава непременно живым и доставить целым и невредимым во Владимир. Не говорит летописец, какие страшные муки и пытки готовил Андрей непокорному племяннику.

Братья Ростиславичи увели полки из Киева. Затворился Мстислав со своим войском и с войском брата Давида в ближнем Вышгороде. Давид поскакал на Волынь и в Галич уговаривать тамошних князей на подмогу прийти. А Рюрик в Белгороде затворился.

Прошли полки союзных князей мимо Киева к Вышгороду, обложили его со всех сторон. Расчет у них был: взять город за неделю, забрать богатую добычу.

Увидели осажденные — смерть к ним пришла — и решили защищаться до последнего. Отражали они все приступы, князь Мстислав наравне с простыми воинами бился.

Девять недель осаждали союзные князья Вышгород, и начались меж ними ссоры: кому из них подарит Андрей золотой стол Киевский? Обещал Андрей добычу богатую, а она в руки не давалась! И хлеб по разоренным селам с каждым днем стало труднее добывать. И надоело воевать ради Суздальского князя.

Нежданно нагрянул с Волыни на выручку осажденным с большим войском князь Ярослав Луцкий, тоже Мономахова роду. Напал он на стан союзных князей, а те не стали отбиваться от волынских полков и поспешили переправиться через Днепр. Увидел Мстислав с вышгородских стен смятение в стане противника и приказал отворить крепостные ворота. Поскакали его воины на врагов.

И опять, в который раз на многострадальной земле Русской, схватились меж собой в страшной сече русские полки. Кровь русская ручьями потекла в Днепр.

Победил лютый враг Андрея — его племянник Мстислав Ростиславич. За эту победу дал ему летописец прозвание «Храбрый». Много пленных взяли его полки. Иные из них были отпущены восвояси, а суздальцы проданы за Черное море в рабство.

Князья воевали меж собой, одни побеждали других, строили города и церкви, жгли города и церкви. Год за годом заносят на листы пергамента летописцы деяния и злодеяния князей. И по-прежнему нет на тех пергаментах ни одной строки, что же делал простой народ русский? Неужели безмолствовал, прощал главного виновника своих страданий и бед князя Андрея?

Надо думать, собирались тогда посадские и хлебопашцы на завалинках своих изб и рассуждали меж собой:

— Доколе будем терпеть от своих князей столько горя?

Иные из простых людей уходили тогда в леса, оттуда нападали на проезжавших мимо по дорогам княжьих слуг, а иные ждали, всё надеялись на лучшие времена. Не было среди них единения…

Как раненый лев, запрятавшись в своем логове, зализывает раны, так и князь Андрей в неистовой злобе на врагов, сокрушивших его властолюбивые замыслы, затворился в далеком от Киева Боголюбове. Но он