Найти шпиона - Данил Корецкий

И сейчас Леший своими глазами видел на этой развилке тусклое синеватое свечение, медленно двигающееся в такт рыбьим всплескам в протухшей воде. Размытая тень – горбатая, безголовая, широкоплечая – и была источником таинственной флуоресценции. Кто это? Радиоактивный мутант? Призрак погибшего диггера? Инопланетянин? Обитатель адской щели?

Это мог быть кто угодно… Леший перенес руку с фонаря на рукоять восьмикилограммовой кувалды. Конечно, автомат «ППШ» сейчас успокоил бы бьющееся сердце гораздо лучше, но автомата в пределах досягаемости не было…

Леший прищурился, напряг зрение и разглядел в свечении низкую сутулую фигуру, тухлый запах от которой перебивал даже бензиновые испарения.

Это был… Сивый. Ну да. Бомж с раскроенной головой. Тот самый… Он стоял под странным, неестественным углом, накренившись в сторону западной ветки тоннеля, и нижняя часть его тела почему-то отсутствовала: подол куртки лежал в луже, постепенно вбирая грязную воду. Ног не было. Словно этот урод вырос прямо из-под земли.

«Температура, – подумал Леший. – Наверное, у меня температура за сорок… Это глюки, лихорадка».

Он медленно проглотил холодный комок, поднявшийся к горлу. Горло отозвалось саднящей болью.

Фигура стояла на месте, чуть раскачиваясь. Бомж что-то старательно высматривал в западной ветке.

Леший сжал кулак так, что отросшие за неделю ногти врезались в ладонь. Потом мысленно сопоставил тактико-технические характеристики «ППШ» и «АК-47», вспомнил первые три пункта Наставления по ведению боевых действий в горах. Похоже, он все-таки не спал.

Потом он обратил внимание на лицо бомжа, выглядывающее над смятым воротником куртки. С лицом было что-то не то. Лица, в человеческом понимании этого слова, вообще не было. Была морда, похожая на лежалый сморщенный плод вытянутой формы, покрытый редкой шерстью. Короткий приплюснутый нос. Круглые желтые глаза, расставленные далеко, как у птицы… это было похоже на бесклювого грифа, на кошмар с картины Босха. И треугольный рот, откуда, просеянные через мелкие острые зубы, вылетали облачка пара…

Леший все это видел уже. И он вспомнил. И понял, кажется, почему Ломоть и Самокат не нашли давеча Сивого на его смертном одре. По крайней мере, почему на месте не оказалось его одежды.

Где-то далеко послышался шум сброса воды, фигура дернулась, встрепенулась и поплыла в сторону западной ветки, волоча за собой набухшие от воды фалды куртки. Через мгновение она скрылась из поля зрения. Леший привстал и, как сомнамбула, осторожно двинулся следом. Когда он перешагнул через лужу на развилке и свернул в соседний тоннель, он снова увидел ее, похожую на силуэт остывающей вольфрамовой нити, удаляющийся в сторону Неглинки.

Он старался двигаться неслышно, но при этом чувствовал, понимал, что существо знает о его присутствии. Оно недовольно ворчало под нос хриплым тенорком, оно вдруг резко притормаживало и оборачивалось в его сторону, оскаливая зубы… Но не приближалось к нему и, помедлив немного, продолжало движение вперед. А иногда оно делало резкие скачки, словно пытаясь убежать, но это была лишь охота, и каждый раз после такого скачка слышался крысиный писк, а потом фигура снова маячила впереди, и после нее на полу оставались обезглавленные трупы грызунов… а потом осталась и насквозь промокшая куртка, которая, видимо, стесняла движения охотника. Неужели это и есть «подземный кошмар», без разговоров о котором не обходится ни одна пьянка диггеров?

Лешему следовало бы, наверное, оставить несчастное создание в покое и не ходить за ним, потому что это могла быть ловушка.

Тогда, в подвале на Пироговской, у ледника, оно проявило не только агрессию, но и какие-то признаки интеллекта, следовательно, от него можно было ожидать любого подвоха. Но Леший шел, как загипнотизированный. Шел, потому что не верил своим глазам. Его колотило, как в лихорадке, он два раза оступился и едва не упал, громко расплескав воду в луже, но пока что все обошлось. Возможно, этот урод не переносил запаха бензина. Возможно, он не такой уж и злобный, как показался вначале… обострения какие-нибудь просто. С кем не бывает.

Сперва на запад, в сторону Садового кольца, потом, не дойдя до Неглинки, – на юг, через полузасыпанный коллектор, где Хорь однажды растянул лодыжку, потом… Потом Леший перестал узнавать места. Либо ему совсем поплохело (колени словно накачали новокаином, на каждом виске сидело по дятлу), либо он в самом деле никогда здесь еще не был. Хотя он считал, что был везде.

Крутой осклизлый спуск метров на шесть. Спертый воздух, угадываемое где-то вдалеке зловоние. И еще одна «американская горка».

Свалка тряпья и всякой бытовой рухляди, раскинувшаяся почти на километр.

И огромная пещера, похожая на пасть с известковыми «зубами» и голубым озером. Сказочное зрелище. Теплые испарения, дрожащий красноватый свет, словно где-то неподалеку, за одним из известковых гребней, жгли костры. Они прошли совсем рядом с таким костром, ноздри уловили запах чего-то паленого. Вокруг огня сидели сгорбленные фигуры и жарили насаженных на палочки крыс. На идущих мимо они не обратили внимания.

Здесь Леший смог рассмотреть своего урода во всей его красе. Он был гол, тело землисто-розового цвета просвечивало через короткую и редкую шерсть. Он передвигался короткими скачками, опираясь на длинные передние конечности и переставляя задние – короткие и мускулистые, точно столбики с широкими ступнями. Конечностей было четыре. Всего четыре. Не шесть и уж точно не восемь.

«Обезьяна», – с облегчением подумал Леший. Обычная обезьяна, сбежавшая из цирка или еще откуда… Мало ли сейчас в Москве зверинцев в квартирах, которые богатые родители устраивают для любимых чад!.. И, возможно, любимое чадо однажды заскучало и от скуки заехало молотком в лицо этому примату, из-за чего у того глаза сползли к вискам…

Или это мутации, или просто порода такая. Леший плохо разбирался в обезьянах.

Они миновали пещеру и попали в узкий тесный лаз. Оттуда буквально провалились в подвал, где стояла такая кромешная тьма, что Леший наплевал на всякую осторожность и включил налобный фонарь. Тут же впереди послышалось рычание, колыхнулся воздух и в желтом свете фонаря проявилась перекошенная физиономии урода. Леший отпрянул назад, споткнулся и упал, инстинктивно выставив руки, чтобы принять наваливающееся сверху голое вонючее тело. Внутри у него все напряглось от страха и отвращения. Налобник слетел, фонарь погас. Но нападение прекратилось так же внезапно, как и началось, – урод мгновенно исчез.

«Видно, яркий свет раздражает его и вызывает агрессию,» – подумал Леший.

Он встал и побрел на ощупь. Расшиб лицо. Едва не сломал ногу, угодив в узкую щель. В конце концов понял, что дальше идти просто не в состоянии. Он сел, опершись спиной о бетон, положил голову на колени и тут же уснул. И сквозь сон ему чудился чей-то хриплый тенор, твердящий:

– Оставьте меня в покое, вы слышите? Оставьте!..

Он просыпался и засыпал еще несколько раз. Сколько времени прошло в этих блужданиях, Леший не знал. Он понял, что дело нешуточное и батарейки необходимо экономить, потому что весь запас остался в рюкзаке, а до рюкзака ему теперь, как до Австралии. И фонарь включал лишь по крайней необходимости. Иногда ему казалось, что дорога идет вверх, иногда звук шагов менял тембр и отдавался широченным эхом, иногда его осеняло, что он просто движется по кругу в каком-то закольцованном коллекторе и будет ходить так, пока не у него не отвалятся ноги. Но потом он снова засыпал и забывал об этом. И все начиналось сначала.

Короче, Леший заблудился. Это как в детской дразнилке: врач заболел, пожарный сгорел… диггер провалился под землю. Видно, он попал на какой-то глубокий горизонт, находящийся много ниже изученного пространства. Как именно он попал сюда, Леший представлял плохо. И так же плохо представлял, как будет отсюда выбираться.

Потом он оказался в странной пещере – будто в экспозиции этнографического музея, моделирующей старинный бревенчатый поселок. Фасад одного домика, рядом – выступающая из земли половина другого… Сосновые срубы – бревно к бревну: новые, прочные, будто вчера поставленные. Поднявшись по крепким ступенькам, Леший навалился на дверь, и она неожиданно легко, со слабым скрипом открылась. На миг ему показалось, что там, внутри, сидят у свечи за самоваром сказочные старик со старухой. Но живым духом в доме не пахло: только сыростью и землей. В сенях он наткнулся на деревянную бочку, наполненную почти неистлевшим зерном. Как крысы все не сожрали? Но тут же он отметил, что уже давно не видел ни одного грызуна.

В сохранившейся части комнаты – печка, сложенная из красного кирпича, сваленные на дощатом полу дрова… Из дыры в углу потолка высунулся вниз широкий земляной язык, накрывший половину помещения. Из-под завала выступал край стола, на нем чудом удержалась небольшая керамическая фляжка с гербом. Леший поболтал ее, понюхал, но запаха браги, медовухи или водки не ощутил. Ногой он поддел что-то тяжелое и, нагнувшись, поднял массивную оловянную кружку с откинутой крышкой. Леший посветил внутрь и различил изображение Святого распятия. Антиквариат, такая стоит бешеных денег… Он отбросил кружку, раздался глухой удар. А вот тяжелая темная монета… Леший машинально сунул ее в карман. Видно, здесь можно найти много интересного… Только воздуха совсем нет…