Кто посеял ветер - Heлe Нойхаус

— Итак, мы все обсудили, — сказал Радемахер. — Нужно договориться со страховой компанией, дабы самое позднее в четверг мы могли беспрепятственно приступить к валке леса. Мы не можем позволить себе дальнейшее промедление.

— Каким образом ты собираешься решить эту проблему? — спросил Глокнер, который имел обыкновение всех называть на «ты».

— Я веду переговоры с членами семьи владельца этого участка земли, которые близятся к завершению, — ответил Радемахер. — С их помощью мы все уладим самое позднее послезавтра.

Глокнер поднял брови и понимающе улыбнулся.

— Я немедленно отправлюсь туда и ознакомлюсь с ситуацией с близкого расстояния, — сказал он. — Проблемы существуют для того, чтобы их решать.

— Точно. — Радемахер довольно улыбнулся, словно кот, поймавший мышь.

У Тейссена, следившего за разговором, на душе становилось все тяжелее. Не упустил ли он какой-нибудь важный момент? Он наблюдал за собеседниками, переводя взгляд с одного на другого. Трудно было представить более непохожих друг на друга людей. Рядом с крупным, двухметровым Глокнером, чье загорелое лицо было изборождено морщинами, Радемахер со стянутыми в конский хвост длинными седыми волосами, одетый в рокерский кожаный жилет, выглядел безобидным бухгалтером. Но это впечатление было обманчивым.

— Итак, всего хорошего, господа. — Глокнер поднялся со стула, фамильярно хлопнул Радемахера по плечу, что покоробило Тейссена, и покинул офис неторопливым, мерным шагом.

— Я не знал, что Хиртрайтер решился-таки продать луг, — сказал Штефан Тейссен, повернувшись к Радемахеру. Ему не нравилось, что он узнал столь важную новость между делом.

— Он не решился, — отозвался коммерческий директор, закидывая ногу на ногу. — Решились его сыновья. Они все еще уговаривают его, но я настроен оптимистично. У меня нет никаких сомнений в том, что в противном случае мы добьемся принудительного отчуждения через суд. Это послужит для них стимулом.

Радемахер самодовольно улыбнулся, оставаясь при этом серьезным.

— А что там за зловещее проникновение со взломом? — осведомился он. — Что могло здесь понадобиться взломщику? И что означает мертвая мышь?

— Хомяк. Это был золотой хомяк. — Тейссен пожал плечами. Несколько секунд он в оцепенении смотрел прямо перед собой, затем хлопнул ладонью по столу. — Неужели эта глупая корова не могла сначала предупредить меня, прежде чем звонить в полицию?

— Что это изменило бы?

— Я выбросил бы этого проклятого хомяка в унитаз, вынес бы пару лэптопов и разбил бы окно, чтобы все выглядело, как нормальное проникновение со взломом! — Тейссен вскочил на ноги и зашагал по комнате взад-вперед. — Главное, нельзя было допускать, чтобы полиция заполучила пленки камер слежения.

— Почему? — спросил Радемахер.

— Потому что вечером я возвращался в здание фирмы, — ответил Тейссен — Проклятье. Теперь они, естественно, засыплют меня вопросами.

Ему очень не нравилась эта ситуация, и меньше всего он нуждался в том, чтобы в здании фирмы рыскали полицейские ищейки. На первый взгляд, парк ветрогенераторов в Эльхальтене представлялся весьма незначительным проектом, но от него зависело будущее фирмы. Когда Тейссен основал «ВиндПро», она была одной из первых на рынке. Со временем у нее появились конкуренты, вроде фирмы «Пильце» из Бодена, которые обрушили цены. Приходилось прибегать к строгим мерам экономии, чтобы фирма хотя бы не была убыточной, но это не помогало. Если бы проект создания парка в Таунусе не удалось реализовать, фирма полностью лишилась бы финансирования. Радемахер и так продемонстрировал чудеса изобретательности, найдя инвесторов и убедив банкиров, что было неимоверно трудно сделать во времена финансового кризиса. Ветроэнергетические фонды, которые должны были финансировать создание парка в Таунусе, спонсировали и другие, значительно более крупные проекты, получая многомиллионные субвенции[12]от государства, земли и города. «ВиндПро» могла лишиться многих инвестиций только из-за того, что упрямый старик не соглашался продавать свой проклятый луг, и это грозило ей катастрофой.

— У тебя есть какие-нибудь подозрения относительно того, кто может стоять за этим взломом? — спросил Радемахер.

— Разумеется, — раздраженно ответил Тейссен. — Теодоракис, кто же еще? Но на этот раз он зашел слишком далеко.

— Ты хочешь сказать, он убил Гроссмана?

— Возможно, тот его узнал. Кто знает…

— Ты проверил, все документы на месте?

— Это первое, что я сделал. Всё на месте.

— Будем надеяться, что это так. — Радемахер выглядел озабоченным.

— Для беспокойства нет никаких оснований, — заверил его Тейссен, но его слова прозвучали не очень убедительно.

С самого начала Штефан ломал голову над тем, что мог искать взломщик. Неужели он хотел всего лишь положить хомяка на его стол? Зачем? Однажды он где-то прочитал, что мафиози в Америке предостерегают свидетелей, готовых дать показания против них, присылая им мертвую канарейку или рыбу, но в данном случае это не имело никакого смысла.

— Время, когда это могло представлять опасность, уже прошло, — сказал он более уверенным тоном. — В четверг мы должны начать вырубку леса на участке, отведенном под строительство, дабы уложиться в установленные сроки, и ничто этому не может помешать. К осени парк будет готов.

Раздался стук, дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова секретарши.

— Пришли два сотрудника уголовной полиции, — сказала она.

Этого еще не хватало! Тейссен взглянул на наручные часы. Через два часа он должен был присутствовать на торжественном мероприятии по случаю открытия экономического клуба Переднего Таунуса в отеле «Кемпински» в Фалькенштайне.

Радемахер вопросительно смотрел на своего шефа.

— Наверное, тебе следует сказать им правду о Гроссмане, прежде чем они узнают ее сами, — сказал он.

— Ни в коем случае, — отрезал Тейссен. — Я рад, что этот кошмар закончился.

До слуха Фрауке, занимавшейся очисткой рабочего стола, донесся звон колокольчика на входной двери магазина. Она вытерла руки полотенцем и прошла в помещение магазина. На пороге стояла стайка гомонивших школьниц лет четырнадцати-пятнадцати. Одна из них, длинноногая газель с густо накрашенными глазами, попросила Фрауке помочь ей выбрать щетку для собаки.

— Какая у тебя собака? — осведомилась Фрауке.

— Мы привезли ее с Ибицы. У нее очень чувствительная кожа.

Фрауке продемонстрировала несколько разных моделей и была немало удивлена тем, насколько критично девушка рассматривала каждую щетку. По всей видимости, она действительно любила свою собаку.

— Эй, ты! Я все видела! — раздался вдруг голос Ники. Фрауке обернулась. Остальные девушки выбежали из магазина, «газель» последовала за ними.

— Что такое?.. — пробормотала Фрауке, ничего не понимая.

— Эта маленькая стерва стянула тенниску, — сказала Ника с гримасой ярости на лице.

Спустя секунду они уже исчезли. Фрауке покачала головой, осознав, что стала жертвой довольно неуклюжего отвлекающего маневра. В последние пару недель кражи в магазине участились. Особой популярностью у воров пользовались тенниски определенной марки и конская упряжь.

Фрауке поспешила вслед за Никой на улицу и заперла дверь магазина. Ее комплекция не оставляла ей ни малейшего шанса догнать воровку. Пробежав всего несколько метров, она начала задыхаться. Тем временем Ника уже резво мчалась по круто поднимавшейся вверх улице. На углу, где начиналась пешеходная зона, она настигла девушек.

В школе закончились занятия. Группы школьников шли по пешеходной зоне в направлении автобусной станции. Ника вцепилась в темноволосую девушку с розовым рюкзаком на спине. Ее подруги громко завопили, и двое подростков, которые, очевидно, были заодно с ними, приблизились к Нике сзади. Один из них обхватил ее обеими руками, и девушки бросились наутек. И тут на глазах Фрауке разыгралась совершенно невероятная сцена. В течение доли секунды Ника освободилась от объятий. С грацией тигрицы она совершила пируэт, подросток взмыл в воздух и всей своей массой плюхнулся на асфальт. Второй бросился на Нику и тут же разделил печальную судьбу своего приятеля. Потрясенные девушки во все глаза смотрели на Нику.

— Если ты отдашь мне то, что стащила, я не стану звать полицию, — донесся до Фрауке голос Ники.

Воровка безропотно открыла свой рюкзак, достала сложенную тенниску и с выражением упрямства на лице швырнула ее под ноги Нике. Подростки с трудом поднялись на ноги и, хромая, растворились в толпе зевак.

— Подними, — произнесла Ника властным тоном.

Фрауке с изумлением увидела, как девушка наклонилась и подняла украденную майку. Ника была спокойна и невозмутима. Несмотря на старомодное платье, серую вязаную кофту и поношенные гимнастические тапочки, она излучала силу и внушала невольное уважение, чего прежде Фрауке за ней никогда не замечала. Девушка протянула тенниску Нике.