Ненужные дети. Прошлое между нами (СИ) - Лена Голд

— Он вчера сюда приезжал? Ночью? — и снова сглатывает.

— Да, очень попросил… А я отказать не смогла, — отвожу взгляд, потому что знаю, что бабушка скажет. Опять начнет об очевидном, которое я постоянно отрицаю: чувства все еще никуда не делись, я его до сих пор люблю.

Разве такое возможно? Вот не знаю… Никогда не хотела, чтобы с Виктором что-то плохое произошло, несмотря на боль, которую он мне причинил. Нет, не была бы рада, женись он на другой, но… Я же всегда твердила, что никогда мы вместе не будем. А теперь он смотрит на меня и детей так, будто давно свой выбор сделал. Будто поставил себе цель, что любым образом вернёт нас.

Но это не так легко. Пусть мое глупое сердце реагирует на него так же, как и раньше, но разум твердит, что как можно дальше от него держаться надо. Однажды не поверил, бросил гореть в аду. Не факт, что не наступит на те же грабли снова.

— Когда познакомишь детей с отцом? — бьёт в самое больное место.

— На днях, бабуль. Но я не знаю, как начать разговор.

— А вот я считаю, что ты все прекрасно знаешь. И уверена, что с первого раза убедишь их в том, что отец у них хороший. Просто в прошлом все случилось так спонтанно, так совсем неожиданно…

— Бабуль, хватит…

— Маша, — перебивает. — Я не устану тебе повторять. Вы знали друг друга всего ничего. Да, насчёт того, что он поверил чужим людям, я согласна — неправильно поступил. Но как он мог не поверить собственной матери?

Жую нижнюю губу, не хочу ничего отвечать. Эгоист внутри меня твердит, что он был обязан мне поверить. Как я вчера ему в лицо сказала: надо было УЗИ сделать, тест ДНК. Да что угодно, раз не верил, что беременна.

— Он был тогда зол… На эмоциях. Маша, я не защищаю его, просто констатирую факт. Каждый человек может ошибиться, а тут он, я считаю, больше повелся на ложь родной матери. Ну представь… Если я тебе всякую ересь буду про Виктора говорить, ты разве мне не поверишь?

Боже… Бабушка будто с Виктором сговорилась. Повторяет его вчерашние слова…

— Бабуль, ты забыла, что я пережила?

— Не забыла. Но где факт, что ему было легко все те пять лет, — бабушка трёт лицо ладонью. — У вас есть общие дети, Маша. Ты, конечно, поступишь по-своему, несмотря на мои слова, но я считаю, что ему нужно дать шанс. Не только ему, — вам! Детям!.. Может, у тебя перестали спрашивать про отца, но вот ко мне часто прибегают с вопросом, где же папа.

Бабушка встаёт на ноги и подходит к окну. Стоит спиной ко мне.

— А ты что отвечаешь им?

— То же самое, что и ты. Чаще всего меняю тему, — разворачивается. — Познакомь детей с Виктором, Маша. Он имеет право…

— Потерял тогда…

Бабушка больше не комментирует мои слова, а я, встав, иду в душ. Под струями воды долго думаю, да, вспоминаю прошлое. Тот день так и стоит перед глазами, когда он усадил меня на стол и взял. В последний раз. Долбил до упора. А потом просто выкинул.

Да, бабушка права. Невозможно не поверить родной душе, однако можно было бы откинуть в сторону эмоции и разобраться. Но он этого не захотел.

А теперь… Хочу ли я познакомить его с детьми?

Да, хочу, но… Страшно. Плюс, наша жизнь на сто восемьдесят градусов изменится. Вот этого я точно не хочу.

Сушу волосы, укладываю их, одеваюсь. Зелёное длинное платье лежит на мне идеально. Покупала давно, но носила всего один раз и то, когда ехала на такое же важное мероприятие, но тогда с Ником.

Наношу совсем лёгкий макияж. Кручусь перед зеркалом. Выгляжу прекрасно, но на душе погано. Мысли не тут совсем…

Что я скажу детям? Как я буду их убеждать?

Не знаю.

— Маша, твой телефон, — говорит бабушка, коротко постучав в дверь. Медленно тянет ручку вниз, а потом заходит. Улыбается одобрительно.

— Спасибо, — забираю смартфон, на экране имя Стаса вижу.

— Глаз не оторвать, — делает комплимент бабушка.

Она уходит, я же принимаю звонок, заранее зная, что он скажет.

— Здравствуй, Маша. Я внизу.

— Сейчас. Пять минут. Я спускаюсь.

Выхожу из подъезда. Левицкий стоит у своей машины. Одет в серый костюм, в котором он выглядит невероятно притягательно. Застывает, заметив меня. Даже сглатывает шумно.

— Охренеть, — говорит он, открывая переднюю пассажирскую дверь. — Сногсшибательно.

— Спасибо, Стас, — принимаю его помощь, присаживаюсь.

Я не знаю, почему, но мне кажется, что Стас напряжён. Он будто иногда что-то вспоминает, сжимает руль до побелевших костяшек. Не заговаривает со мной, лишь иногда интересуется про детей.

— Стас, что случилось? — спрашиваю прямо, на что он хмурится.

— В смысле?

— Ты странно себя ведёшь.

— Все в порядке. Просто… Ревную, наверное. Там будет слишком много мужиков, которые глаз с тебя оторвать не смогут.

Я качаю головой, потому что его слова звучат всего лишь как комплимент. Но когда мы доезжаем, до меня доходит причина, по которой Стас до сих пор сжимает челюсти.

Виктор тоже тут. Я чувствую.

Стас помогает выйти. Мы поднимаемся по лестнице, в ресторан заходим. К лифтам идём, на седьмом этаже отказываемся… Все это время Левицкий упорно молчит, а у меня сердце в груди грохочет.

Не хочу его видеть. Точно не сейчас. Я ещё не отошла от вчерашнего. Чувствовать его пристальный взгляд на себе вообще не желаю.

— У тебя руки ледяные, — слышу хриплый шепот у уха. Расслабляю плечи и только сейчас понимаю, что Стас сжимает мою ладонь.

Я улыбаюсь. Точнее, пытаюсь улыбнуться, но…

Черт!

Опять я не о том думаю!

Мы заходим в огромный зал. К нам подходит какая-то пара. Стас явно с ними знаком, меня представляет, я опять же улыбаюсь из вежливости.

Садимся за круглый стол.

— Можно мне стакан минеральной воды? — прошу Левицкого, на что он кивает и через секунды уже протягивает наполненный бокал. Жадно глотаю воду, уже чувствуя ту энергетику. — Долго мы тут останемся?

— Часа два, наверное. Постараюсь как можно раньше. Вижу, ты себя не очень хорошо чувствуешь.

Он прекрасно знает, почему я себя не очень хорошо чувствую, судя по его интонации.

— Давно не была на таких мероприятиях.

— Верю, — говорит он ровно. Ладонь мою под столом сжимает. А я, тяжело сглотнув, оглядываюсь.

Столкнуться со взглядом Амирова не отнимает много времени. Всего лишь считанные секунды и я вижу его, сидящего за столом в дальнем углу. И Миша