Осколки прошлого - Карин Слотер

прибегал раньше. Он довольно агрессивный, но это именно то, что сейчас нужно твоей матери.

Энди отпила еще бурбона. Гордон был прав: она превысила свою норму. Энди почувствовала, что у нее закрываются глаза.

— Когда я только познакомился с твоей матерью, я подумал, что она — загадка. Потрясающая, прекрасная, сложная загадка. Но потом я понял, что какие бы комбинации ни пробовал, как близко я ни подобрался бы, она никогда до конца не откроется мне.

Он наконец выпил немного бурбона. Но не заглотил его, как Энди, а дал ему медленно прокатиться по горлу.

— Я наболтал лишнего. Прости, милая. Это был непростой день, и я не особо преуспел в том, чтобы облегчить ситуацию. — Он показал на ящик для рисования. — Я так полагаю, ты хочешь взять его с собой?

— Я заберу его завтра.

Гордон внимательно на нее посмотрел. В детстве она просто с ума сходила, если ее художественные принадлежности не были постоянно под рукой.

— Я слишком устала, чтобы что-то делать: сейчас я смогу только заснуть. — Она не сказала ему, что не держала в руках угольный карандаш или альбом с первого года в Нью-Йорке. — Пап, мне поговорить с ней? Не чтобы попросить остаться, а просто узнать: почему?

— Мне не кажется, что здесь я могу дать тебе совет.

Это, вероятно, значило, что не стоит.

— Милая. — Кажется, Гордон ощутил ее подавленность. Он наклонился и положил руки ей на плечи. — Все образуется. Мы поговорим о твоем будущем в конце месяца, хорошо? Так у нас останется целых одиннадцать дней, чтобы сформулировать план.

Энди закусила губу. Гордон сформулирует план. Энди будет делать вид, что у нее еще куча времени, чтобы его обдумать, а потом, на десятый день, она запаникует.

— Сейчас мы возьмем только твою зубную щетку, расческу и что еще тебе точно понадобится, а все остальное соберем завтра. И нужно пригнать твою машину. Я так понимаю, она у торгового центра?

Энди кивнула. Она совершенно забыла о машине. «Хонда» Лоры тоже была там. Обе наверняка уже либо заблокировали[11], либо эвакуировали на штрафстоянку.

Гордон встал. Он закрыл ее ящик для рисования и поставил на пол, убрав его с прохода.

— Я думаю, твоей матери просто нужно побыть какое-то время в одиночестве. Помнишь, как раньше она уезжала кататься?

Энди помнила.

На выходных, когда Энди и Гордон занимались каким-нибудь ее проектом, или Гордон занимался проектом, а Энди сидела рядом и читала книгу, Лора легко могла ворваться к ним с ключами в руках и заявить: «Меня весь день не будет».

Почти всегда она привозила шоколадку для Энди или хорошую бутылку вина для Гордона. Однажды она привезла «снежный шар» из Музея Табмана в Мейконе, в двух с половиной часах езды от дома. Каждый раз, когда они спрашивали, куда она уезжала и зачем, она отвечала что-то в духе: «Ну, знаете, мне просто нужно было побыть где-то, кроме дома».

Энди оглядела тесную, захламленную комнату. Внезапно она стала больше похожа не на пещеру, а на конуру.

Она опередила Гордона, сказав:

— Нам пора идти.

— Пора. Но это я оставлю на веранде у твоей матери. — Гордон убрал в карман бутылку бурбона. Он задумался, а потом добавил: — Ты же знаешь, ты всегда можешь поговорить со мной, родная. Просто я хотел бы, чтобы ты могла делать это, не будучи подшофе.

— Подшофе. — Энди рассмеялась над этим глупым словом, потому что вторым вариантом было заплакать, а ее уже тошнило от слез. — Пап, я думаю… Наверное, мне тоже нужно побыть какое-то время одной.

— Ла-а-адно, — настороженно протянул он.

— Ну, то есть, не до конца жизни. Я просто подумала, что было бы неплохо пройтись до твоего дома пешком. — Ей придется еще раз принять душ, но было что-то привлекательное в том, чтобы погрузиться в эту знойную влажную ночь. — Ничего?

— Конечно. Я попрошу Мистера Мяукинса согреть для тебя постель. — Гордон поцеловал ее в макушку и подхватил пластиковый мешок, в который она свалила свое белье. — Только не задерживайся тут слишком долго. У меня приложение в телефоне говорит, что через полчаса начнется дождь.

— Не задержусь, — пообещала она.

Он открыл дверь, но остановился.

— В следующем году все станет лучше, Андреа. Время все расставит по своим местам. Мы переживем то, что случилось сегодня. Мама снова станет самой собой. Ты уже будешь крепко стоять на ногах. Твоя жизнь вернется в правильное русло.

Она подняла вверх скрещенные пальцы.

— Все станет лучше, — повторил Гордон. — Обещаю.

Он закрыл за собой дверь.

Энди слышала его тяжелые шаги на лестнице.

Она ему не поверила.

4

Энди перевернулась с боку на бок. Смахнула что-то с лица. Спящая половина ее мозга решила, что это был Мистер Мяукинс, но полупроснувшаяся половина говорила, что предмет был слишком податливым для жирного трехцветного кота. И что она не могла быть в доме своего отца, потому что не помнила, как туда шла.

Она слишком быстро села и сразу повалилась назад, потому что у нее закружилась голова.

Изо рта Энди сам собой раздался стон. Она зажала пальцами веки. Она не могла понять, была ли она еще «подшофе» из-за виски или уже официально мучилась от похмелья, но головная боль, начавшаяся сразу после стрельбы, сдавливала ей череп, как медвежья пасть.

Стрельба.

Теперь у случившегося было название. У события, которое навсегда отрубило ее жизнь до от ее жизни после.

Энди безвольно раскинула руки в стороны. Она заморгала, чтобы глаза привыкли к темноте. Беззвучно мерцал телевизор. Под потолком ухал вентилятор. Она была в своей комнате и лежала, распластавшись на куче чистой одежды, которую свалила на раскладной диван. Последнее, что она помнила, — как искала чистую пару носков.

Дождь барабанил по крыше. Молния зигзагами сверкала в крошечных мансардных окнах.

Черт.

Пообещав отцу не задерживаться, она все-таки задержалась, и теперь перед ней стоял выбор: либо умолять его вернуться за ней, либо идти пешком под дождем, который по звуку больше напоминал тропический ливень.

Очень медленно она снова приняла сидячее положение. Затем внимание Энди привлек телевизор. По Си-эн-эн показывали фото Лоры двухлетней давности. Лысая голова замотана розовым шарфом. На лице усталая улыбка. Марафон, посвященный профилактике рака молочной железы, который проходил в Чарльстоне. Энди на фотографии обрезали, но ее руку на плече Лоры все равно было видно. Кто-то — может, друг, а может, посторонний — украл этот личный, откровенный момент и продал его телевидению.

На экране появилась информация о Лоре, своего рода