Энциклопедия: Волшебные существа - Николай Горелов

Кормилицы фей. Истории о женщинах, принимавших роды у фей, известны с древнейших времен и частично объясняют, в чем именно заключается зависимость фей от смертных. Рассказы на эту тему продолжают создаваться по сей день, взять хотя бы историю о чудаковатом старичке, который сел в автобус у холма Гринхау в Йоркшире и поехал на нем за районной медсестрой. На том же автобусе он привез ее к холму, и они вместе вошли в пещеру, где, как выяснилось, обитало семейство пикси. Самое интересное в этом происшествии то, что пикси обычно не встречаются в Йоркшире, но внутри этого холма была шахта, где когда-то работали выходцы из Корнуолла. Эту историю рассказывали в Йоркшире в 1920-е годы. Старейшая версия сказки о кормилице фей принадлежит перу автора XIII века Гервазия Тильсберийского и находится в его книге «Императорские досуги». А вот наиболее полный вариант сказки с подобным сюжетом, может быть даже единственный по-настоящему законченный:

Давным-давно жили в Гарт-Дорвен старик и его жена. Поехали они в канун Дня всех святых в Карнарвон нанять себе служанку. А в те времена был такой обычай, что любой молодой человек или девица, искавшие службы, поднимались на небольшой холмик в середине рыночной площади, где нынче почта. Пошли туда старик со старухой и увидали там молоденькую девушку с золотистыми волосами, которая стояла чуть в стороне от других. Старуха подошла к ней и спросила, нужна ли ей работа. Та ответила, что нужна, тут же согласилась на предложение старухи и пришла в назначенное время в ее дом. А тогда в деревнях долгими зимними вечерами пряли. И вот повадилась молоденькая служаночка прясть вечерами на лугу, при свете луны, а терлоитх тейг собирались вокруг нее, пели и плясали. А по весне, когда дни стали длиннее, Эйлиан — так звали девушку — сбежала с терлоитх тейг, и больше о ней не было ни слуху ни духу. Поле, где ее видели в последний раз, по сей день зовется Полем Эйлиан, а луг, где она любила прясть, Девичьим лугом. А надобно вам сказать, что та самая старуха из Гарт-Дорвен была известная в округе повитуха, и спрос на нее был большой, издалека приезжали. И вот какое-то время спустя, как пропала Эйлиан, в полнолуние это было, дождик прошел небольшой да туман поднялся, и подъехал к двери старухиного дома джентльмен звать хозяйку к своей жене на родины. Села она на лошадь позади незнакомца, и привез он ее к Рос-и-Корт. В то время прямо посреди поля был небольшой холмик, вроде как остатки крепости, и много камней набросано, а к северу от них — горка каменная, она по сей день там, Брин-и-Пибион называется, только я в том месте не была ни разу, не видела. Подъехали они, значит, к тому месту, а там пещера, в ней-то жена джентльмена и лежала. Краше той комнаты, что внутри пещеры, старуха в жизни своей не видывала. Приняла она роды у красавицы, все благополучно, и подошла к камину запеленать ребенка. Только она с этим справилась, как подходит к ней муж дамы, подносит баночку с каким-то снадобьем и просит смазать ребенку глаза, но остеречься и ни в коем случае не прикасаться после этого к собственным. Старуха ребенку глазки смазала, бутылочку в сторонку поставила, а тут у нее глаз зачесался, она забылась да тем самым пальцем, которым ребенку глазки протирала, его и потерла. В ту же минуту этим глазом она увидала, что роженица лежит в просторной пещере на подстилке из камышей и сухого папоротника, вокруг нее камни, а в дальнем углу горит костерок. Еще она увидала, что роженица — вовсе никакая не леди, а ее бывшая служанка Эйлиан; другим глазом она по-прежнему видела комнату, краше которой и нет. Вскоре после того случая пошла старая повитуха в Карнарвон на рынок, увидела там мужа недавней роженицы, подошла к нему и спрашивает:

— Как поживает Эйлиан?

— Хорошо поживает, — ответил тот. — А каким это глазом ты меня видишь?

— Вот этим, — был ответ.

Тогда муж Эйлиан схватил камышинку да и выколол старухе глаз[78].

Истории о кормилицах фей широко распространены. Согласно сказке «Волшебные обитатели Селенских болот», у чистокровных фей крайне редко рождаются дети, и на основании вышеприведенной сказки и сказки о «Черри из Дзеннора» можно с определенной долей уверенности утверждать, что дети фей, нуждающиеся в волшебном снадобье для обретения зрения, — метисы.

Подкидыши. Постоянная готовность фей красть человеческих детей составляет древнейшую часть верований в малый народец и является специфической формой воровства фей. Упоминания о похищенных феями младенцах встречаются у таких средневековых авторов, как Ральф Коггешелл и Гервазий Тильсберийский. Обычно феи похищали из колыбели некрещеного младенца, родители которого не позаботились о должной защите, и оставляли вместо ребенка что-нибудь другое. Например, подкидывали на место красивого, желанного человеческого младенца своего, страшненького и болезненного. Но еще чаще феи подкладывали в колыбельку сморщенного, ни на что не годного старика, ставшего в тягость своему племени, чтобы тот пожил в холе и довольстве на попечении приемной матери, которая станет кормить его и баюкать, пока он будет кряхтеть да хныкать, требуя внимания и пищи.

Бывало, правда, и такое, что в колыбели младенца оставляли чурбан — кусок дерева, которому придавали сходство с украденным ребенком; обычно это случалось, когда похищали кормящую мать или просто жену, что, к примеру, едва не произошло в сказке «Жена Санди Харга». Чурбаном феи пользовались, когда злоумышляли не только против младенца, но и против его матери. Иногда «чурбаном» прозывали любого подкидыша фей, просто по ассоциации, но это уже слишком вольное истолкование. Обычно если похищали человека, то оставленный взамен чурбан изображал неподвижное, лишенное сознания тело, как в случае с Грейс Хатчес из «Волшебных обитателей Селенских болот» или Робертом Кирком. Так же поступали и при похищении скота, например, в сказке «Арендатор из Окрикана» чурбаном заменили быка. Подмененный скот еще некоторое время продолжал сохранять видимость жизни и движения, но вскоре погибал.

Хороший пример неудачного похищения новорожденного с матерью — шетландская сказка «Помни кривой палец». Жена издольщика с Шетландских островов только что родила первенца, а ее муж, загоняя овец на ночь, услышал вдруг три громких удара, словно бы из-под земли. Он закрыл овчарню и пошел домой через ригу. Пробираясь между скирдами, он слышал какой-то голос, который твердил: «Помни кривой палец». А у жены фермера как раз и был кривой палец, так что он сразу сообразил, что это серые соседи затевают нехорошее против его жены с младенцем. Но наш мужичок знал, что делать. Не мешкая, он вошел в дом, зажег свечу, взял складной нож и Библию. Только он открыл книгу, как в пристроенном к дому амбаре поднялся страшный вой и крик. Мужичок взял раскрытый нож в зубы, зажженную свечу в одну руку, Библию — в другую и направился в амбар, а соседи, пришедшие навестить его жену, потянулись за ним. Он пинком распахнул амбарную дверь, швырнул внутрь Библию, вой тут же сменился истошными воплями, и феи опрометью кинулись прочь. В амбаре осталась лежать обтесанная колода, так похожая на его жену, что с двух шагов не отличить. Мужичок поднял ее и понес в дом. «Я эту игрушку у серых соседей отнял, — заявил он, — я и забавляться с ней буду». И много лет подряд он колол на ней дрова, а феи никогда больше его жене не досаждали.

А вот трогательная история о болезненном подкидыше. В ней феи похитили новорожденного младенца прямо из-под носа родителей. Отец и мать ребенка уже спали, когда дверь их дома вдруг распахнулась и внутрь шагнул высокий, черноволосый человек, а за ним — старая карга со сморщенным, волосатым младенцем на руках. Жена растолкала мужа, тот оказал непрошеным гостям энергичное сопротивление. Его свечу дважды задували, но он щипцами вытолкал каргу из дому. Когда супруги снова зажгли свет, то увидели, что их младенец исчез, а в колыбели лежит волосатый подкидыш. Только они заплакали да запричитали, как дверь снова отворилась и вошла молодая девушка в красном платке. Гостья спросила у родителей, о чем они плачут, и, когда те показали ей сморщенного подкидыша, рассмеялась от радости и сказала: «Это же мой ребеночек, они украли его у меня сегодня ночью, потому что хотели вашего, красивого и здорового, но мне-то милее собственный; отдайте его мне, и я расскажу, как вам вернуть своего». Родители тут же отдали ей подкидыша, и она научила их взять три колоска, пойти к холму фей и сжечь их там один за другим, грозя спалить весь холм, если феи не вернут их младенца, здорового и невредимого. Они сделали, как им сказала фея, и вернули ребенка[79]. Угроза сжечь терновник на холме фей помогала иногда вернуть похищенного взрослого.

Считалось, что если на место ребенка феи подбросили старика, то его можно обманом заставить выдать свой возраст. Для этого везде использовался один и тот же метод, странно даже, как это никто не подумал, что феи, быть может, давно уже о нем узнали. Способ был такой: взять две дюжины яичных скорлупок, расставить у огня и притвориться, будто варишь пиво. Хныканье и всхлипывания должны были постепенно стихнуть, лежащая навзничь фигурка приподняться, и в конце концов надтреснутый старческий голосок должен был сообщить: «Видывал я желуди, из которых нынешние дубы выросли, но чтобы пиво в скорлупе варили, отродясь не видал!» Ну а тогда останется только раздуть огонь повыше, бросить в него подкидыша и ждать, пока тот, хохоча и повизгивая, улетит в трубу, а уж тут и настоящий ребенок у дверей окажется. Но не всегда: иной раз родителям приходилось самим идти к холму фей выручать младенца.