Витамания. История нашей одержимости витаминами - Кэтрин Прайс

Вскоре Макколлум заметил, что крысиное здоровье зависит также от водорастворимого вещества, полученного посредством алкогольной экстракции из пшеничных отрубей и, судя по всему, бывшего идентичным тому составу, который предотвращал и лечил бери-бери[145]. Макколлум с коллегами предположили, что их экстракт содержит тот самый «витамин», на выделение которого Функ потратил столько лет[146]. К тому времени термин уже стал известен в научной среде, но до популярности ему было еще далеко, и Макколлум не стал использовать это слово. Отчасти это объяснялось его убежденностью в том, что не все жизненно важные вещества обязательно являются аминами, а отчасти — желанием войти в историю со своим собственным термином.

И вот в статье, опубликованной в 1916 году, Макколлум назвал выделенное им жирорастворимое вещество «жирорастворимым А», а водорастворимое — «водорастворимым В» и таким образом не только небрежно отмел термин Функа (заодно со «вспомогательным фактором» Хопкинса), но и задвинул Функа и его вещество анти-бери-бери, теперь известное как В1, или тиамин, на второе место в алфавите[147]. Название Макколлума изначально звучало намного длиннее, оно также претерпело изменения по сравнению с первым вариантом: «неопределенный диетический фактор жирорастворимый А»[148],{18}.

Макколлуму так и не удалось выделить витамин А в чистом виде (эта задача была решена только в 1937 году), но все равно он называл себя его первооткрывателем (чего уж стесняться — он считал себя изобретателем витаминов вообще, и точка!)[149]. И как мы видим, открытие Макколлума принесло ему некоторую славу.

Но что же это такое — открыть витамин? Это вовсе не значит наткнуться на витамин, растущий посреди дикого леса, или найти пиратскую карту с отметкой «Клад витамина С». На самом деле открытие каждого из тринадцати известных нам витаминов являлось длительным процессом, состоявшим из четырех стадий: возникновение гипотезы о его наличии (в каких-то определенных продуктах), выделение в чистом виде, изучение химической структуры и по возможности поиски способа синтезировать его с нуля (это совершенно необходимо для получения витамина в количестве, достаточном, чтобы обогащать им продукты). Каждый из четырех шагов осложнялся острейшей конкуренцией, ведь первооткрывателя ждала честь быть записанным в историю. Если уж на то пошло, по меньшей мере семь Нобелевских премий были присуждены именно за работу с витаминами (хотя как раз Макколлум так и не удостоился ни одной)[150]. И как только возникала идея об очередном витамине, гонки начинались по новой.

Но в конце концов, не так уж важно, кто именно открыл каждый из витаминов, — гораздо важнее, что к 1920-м годам сама концепция витаминов была принята учеными, а четыре из них — А, В (известный нам как В1, или тиамин), С и D — получили свои названия. И не имело значения, что выделить химически чистые витамины тогда еще не удалось и ученые не имели представления ни об особенностях их химической структуры, ни о том, что именно они делают в нашем организме. Главное — нутрициология вступила в совершенно новую эпоху.

Политики, интересовавшиеся наукой, и такие ученые, как Макколлум, горели желанием опубликовать и широко распространить сведения о витаминах не только потому, что гордились своими достижениями, но еще и мечтали внедрить их в практические рекомендации по составлению рационов питания, чтобы укрепить здоровье нации. Однако для них стали полной неожиданностью и тот энтузиазм, который вызвало открытие витаминов у воротил пищевой промышленности, и та легкость, с которой он перешел на самые широкие массы потребителей, и та скорость, с которой слово «витамины» и их концепция обрели свою собственную жизнь. Это лишило ученых возможности контролировать свои открытия и создало ситуацию, сохранившуюся и по сей день, когда научные реалии и ограничения в возможностях витаминов пребывают в непрерывном конфликте с нашими личными желаниями и мечтами.

Глава 5

От А до Я

Не успели высохнуть чернила на лабораторных отчетах, как их новые герои — зеленые овощи, молоко и апельсины — уже приветствовались с энтузиазмом, достойным самого Линдберга{19} или Бейба Рута{20}. Салат-латук, еще недавно игравший роль Золушки в овощном королевстве, за каких-то десять лет воцарился на самых выгодных позициях в овощных отделах, а его популярность выросла более чем в семь раз… На каждом углу мы видим ларьки с апельсиновым и яблочным соками, а шпинат, к величайшему неудовольствию наших малышей, стал непременным атрибутом здорового стола.

Всего через каких-то сто лет после экспериментов Элмера Макколлума слово «витамин» стало едва ли не синонимом слова «здоровье» и, мало того, обрело волшебную силу наделять чудодейственными свойствами все, с чем бы ни соприкасалось. В результате мы начали свято верить, будто одно лишь присутствие витаминов делает любую пищу замечательной — вне зависимости от того, что еще в ней содержится или не содержится. Удивительная способность витаминов предотвращать алиментарные заболевания приводит и к тому, что мы подсаживаемся на продукты, созданные химическим путем, из тех соображений, что раз уж в них есть витамины, то и другие содержащиеся в них вещества также не помешают.

Из-за этих неразличимых на глаз и, как правило, на вкус витаминов мы оказались в буквальном смысле слова брошены на произвол судьбы. Мы вынуждены довериться мнению экспертов-нутрициологов и товарным этикеткам, на которых приводится информация о содержании витаминов в данном продукте, и именно в зависимости от этой информации мы делаем вывод о его пользе для нас. Таким образом, мы сами провоцируем этот вал рекомендаций по здоровому питанию, рекламных роликов и советов, который обрушивается на наши головы каждый день. Мало того, мы начинаем приписывать витаминам всевозможные достоинства, выходящие за рамки предотвращения авитаминозов: от лечения простуды и похмелья до профилактики аутизма и рака, — пожалуй, чересчур смелые выводы, которые явно противоречат здравому смыслу. И как мы до такого дошли?

Я определила период, когда начался данный процесс: это было самое начало 1920-х годов, когда благодаря множеству статей в популярных изданиях и последовавших за ними рекламных кампаний витамины из тесного научного мирка стремительно ворвались в повседневную жизнь обывателей. Пожалуй, главным виновником можно считать женские журналы: они предназначены в основном для домохозяек, которые и выбирают продукты для семейного стола. Для подтверждения своей догадки я отправилась в отдел периодики публичной библиотеки Филадельфии и провела два дня, просматривая микрофильмы со всеми номерами McCall’s{22} с 1922 по 1945 год.

Многие женские журналы того времени пестрят рекламой витаминов, однако я решила уделить самое пристальное внимание именно McCall’s, поскольку знала о многочисленных публикациях в нем статей Элмера Макколлума. К тому времени как Макколлум, который, точно заботливый родитель, не расстающийся с портретами любимых чад, носил в кармане фотографии замученных коров и крыс, сделался постоянным автором журнала, он уже покинул Университет Висконсина и занял пост декана химического факультета недавно учрежденной Школы общественного здоровья и здравоохранения в Университете имени Джонса Хопкинса, где и проработал вплоть до ухода на пенсию в 1946 году.

Макколлум был одним из химиков-нутрициологов, активно писавших статьи для популярных изданий, и его колонка, которую он вел с 1923-го до середины 1940-х годов, пользовалась большой популярностью. Она была призвана помочь домохозяйкам применить у себя на кухне только что полученные сведения о витаминах. Мне хотелось из первых рук узнать советы, которые ученый годами распространял в среде американских домохозяек. Ведь через этих самых женщин «новое знание о питании», как сам Макколлум называл подход к еде, основанный на витаминах, просочилось во все семьи и к нашему времени стало неотъемлемой частью жизни развитых стран.

Изучив старые подшивки, я окончательно убедилась в том, что Макколлум оказался превосходным проводником по миру питания. Он не только активно сражался на передовой исследований витаминов, но еще и умел общаться со своими не слишком образованными читательницами на их языке, просто и понятно излагая сложные вещи. И в результате провинциальные умницы, помешанные на сливочном масле, и глазом моргнуть не успели, как превратились в специалистов-нутрициологов.