Кунсткамера - Рудольф Фердинандович Итс

и ботокуда, древних африканских народов азанде и мангбетту. В музее представлены: загадочные говорящие дощечки ронго-ронго, памятники письменности острова Пасхи, творения человека с Гавайских островов и из долины Ганга, с берегов Красной реки и островов Индонезии.

В тысячах экспонатов, выставленных в залах бывшей Кунсткамеры, как в россыпях драгоценных камней, запечатлены результаты труда и представления о духовном мире иных народов.

Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого — наследник первого русского музея Кунсткамеры — бессменно несет свою вахту глашатая равенства всех народов, глашатая мира и дружбы разноязыкого племени землян.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Рассказана история первого общественного музея России. Прочитаны страницы героических биографий. Совершена экскурсия по странам и континентам. Остается произнести слова благодарности тем, кто дает жизнь Кунсткамере — Музею антропологии и этнографии сегодня, кто превратил ее из царской сокровищницы в источник познания мудрости и культуры народов, кто пополняет ее собрания, кто заставляет "говорить" уникальные творения рук человеческих.

Им, моим друзьям и коллегам, труженикам этнографической науки, я хочу посвятить несколько слов.

Посетителям музея может показаться, что за дверьми, на которых висят таблички с традиционной надписью: "Посторонним вход воспрещен", скрыто самое сокровенное. Это неверно. Там, за дверьми, — множество книжных полок, ящики с выписками из книг библиотечных фондов страны и мира, специальные шкафы с описями тех коллекций, которые выставлены в музейных залах или хранятся в фондах. Здесь работают научные сотрудники Института и музея. Они стремятся узнать как можно больше о культуре и быте народов и рассказать о них всем. Они обогащают нас знаниями, которые наполняют наш ум, нашу память.

Труд их сложен. Он требует таланта и усидчивости, он чаще приносит огорчения, но зато редкая удача дарит безмерную радость.

В мире сегодня живет свыше двух тысяч народов. Каждый из них говорит на своем языке, каждый создает свою культуру — частицу мировой цивилизации. Один народ не похож на другой, но все вместе они составляют человечество. Чтобы познать человечество — нужно знать все народы земли. Задача трудная, огромная, но разрешимая. Этнографы изучают народы, живущие сегодня и жившие когда-то. Самой профессией этнографы призваны путешествовать по странам и континентам, изучать сегодняшний, вчерашний и позавчерашний дни планеты.

Путешествие по современным странам требует специального снаряжения и транспортных средств. Путешествие в прошлое часто совершается с помощью книги, блокнота, карандаша. Обе экспедиции выглядят простыми. На самом деле они — дороги в незнаемое. На маршруте обеих много дорожных развилок. Куда пойти? Может быть, проще и легче вернуться? Легче, спокойней, но недостойней. Путь в науку всегда сложен, на нем подъемы и спуски, рытвины и ухабы. Бывает, нужна целая жизнь, чтобы, пройдя все тернии, достичь цели.

В традиции первого русского этнографического центра есть такой период, который называется "полевым сезоном". У геологов и археологов "полевой сезон" чаще приходится на весну и лето, когда земля освобождается от снега и раскрывает тайпы своих недр. У этнографов "полевой сезон" — круглогодичен. Ведь для человека смена времен года — это смена занятий, одежды, семейных и общественных торжеств. Значит, чтобы узнать жизнь, культуру, быт и традиции людей, надо видеть их, быть с ними в разные времена года. Полевой сезон этнографов, которые трудятся в старинной Кунсткамере, в московской части Института этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР, в Государственном музее этнографии народов СССР, что расположен рядом с Русским музеем в Ленинграде, может начаться в любой день.

От берегов Невы по обширным просторам нашей страны и далеко за ее пределы протянулись маршруты этнографических экспедиций. Этнографы едут на стойбища оленеводов тундры — ненцев и чукчей, к охотникам тайги — кетам и эвенкам, к рыболовам Амура и Колымы, к скотоводам Тувы и Средней Азии, в горные аулы Дагестана и Памира, в русские города и села великой Русской равнины и древней Помории. Они подолгу живут на Гуцульщине и в Полесье, их можно встретить в зимовьях эскимосов Эквена и рыбацких поселках острова Сааремаа. Нет такого уголка нашей многонациональной Родины, где бы не побывали этнографы.

Двадцатилетней девушкой выпускница этнографического отделения Ленинградского университета Глафира Макарьевна Василевич впервые села на эвенкийского верхового оленя. Прошло четыре десятилетия: за это время она прошла и проехала по всем эвенкийским тропам от берегов Тихого океана до Урала. Она помогла этому многотысячному народу Сибири и Дальнего Востока создать письменность, букварь, первые учебники родного языка. Вся ее жизнь была связана с воссозданием истории и культуры эвенков. В стенах старинной Кунсткамеры она обрабатывала полевые записи, создавала труды о разных сторонах жизни народа, которого прежде называли "тунгусами". Помните, Пушкин выражал надежду, что его стихи будет читать "и ныне дикий тунгус". Эвенки читают и знают Пушкина, он переведен на их язык. Давно нет с нами замечательного русского, советского ученого Г. М. Василевич, но и сегодня на просторах тайги эвенки рассказывают легенды о "русской матери-учительнице Глафире".

А на берегу Ледовитого океана на полуострове Таймыр нганасаны-оленеводы и охотники тундры вспоминают русского учителя и друга Андрея Александровича Попова. Много полевых сезонов провел с нганасанами Андрей Александрович. Он учил их грамоте и новым приемам охоты и рыболовства, когда лук со стрелой заменило ружье, а вместо перегораживания реки начали применять ставную сеть. В честь несколько странного русского, приехавшего из невообразимого далека, во многих семьях родившимся мальчикам давали имя "Андрей", многие принимали его фамилию "Попов". По поверьям нганасан вместе с именем перейдут на их детей и лучшие качества русского — ум, смелость, доброта, благородство. Большая книга, написанная Андреем Александровичем и названная просто "Нганасаны", поведала миру о маленьком и самобытном народе северных окраин Сибири. Многие годы, проведенные в приарктической тундре, придали характеру А. А. Попова задумчивость и сосредоточенность, казавшиеся мрачностью, что пугало молодых сотрудников при первом знакомстве, но проходили первые минуты и перед собеседниками представал улыбчивый, жизнерадостный и обаятельный человек. И все же у него были свои странности: его трудно было, например, уговорить лишний раз съездить в соседний город, а на Таймыр он собирался в считанные часы.

За дверьми служебных кабинетов сектора народов Сибири портреты Андрея Александровича Попова и Глафиры Макарьевны Василевич висят рядом с портретами В. Г. Богораза и Л. Я. Штернберга.

Романтика странствий придает этнографической специальности особую привлекательность, однако в поездке к людям много нелегкого. Меняются привычный быт, временно установившиеся связи, ритм рабочего дня. В поле этнограф прекращает работу только на время сна. Бывает, по счастливой случайности тебя попутно забросят на самое дальнее стойбище, в труднодоступное горное селение, а потом проходят дни и