Свидание с умыслом - Робин Карр

— И вы сказали им, кто, по-вашему, совершил это убийство?

— Да, так же, как и вам — Джейсон Девэлиан. Мнимый больной, который здоровее и хитрее меня и вас вместе взятых. Но им нужен был я. Им ни к чему был истинный убийца — им был нужен я.

— Вы сказали, что он находился в лечебнице.

— Я полагаю, что он отлучился оттуда не более, чем на час. Доказать это практически невозможно. Позднее, когда ему было предъявлено обвинение в поджоге, он тоже находился в лечебнице, однако они доказали, что он ускользнул из нее ненадолго, сделал свое дело, а потом вернулся обратно. Я знаю, что он сделал это. И они тоже это знают.

— Почему вы не хотели сразу предъявить алиби? Женщина была замужем?

— Э, Джеки, где ваше чутье? — поморщился он с язвительной усмешкой. Мне показалось, что у него в глазах прокатились слезы. Он стал говорить тише, но по-прежнему нервно. У меня возникло такое ощущение, словно я открыла зловонную комнату в его жизни. — Она была пациенткой, — сказал он спокойнее. — И мне пришлось оставить мою работу. Проверьте это. Это можно проверить.

Он так и не открыл бутылку с пивом. Он отвернулся от меня, отправился на кухню и поставил бутылку обратно в холодильник.

— Мне очень жаль, что я так рассердила вас, — сказала я. — Но я еще раз повторю, что не собиралась устраивать никаких расследований — информация сама пришла ко мне. Не могла же я пропустить ее мимо ушей.

— Но вы же звонили в Лос-Анджелес и просили поднять материалы дела? Вы должны были это сделать.

— Нет, — сказала я так спокойно, как только могла. — Нет, я не делала этого. Просто мои друзья очень беспокоятся обо мне.

— Ну ладно, я пошел, — сказал он вяло. — Мне больше нечего здесь делать. Вы теперь знаете все, что хотели знать. Вы мне не доверяли и не стали действовать по-другому. Вы кто? Женщина или следователь? Я думал, мы не сойдемся в том, что кто-то любит рыбу, а другой предпочитает мясо. И мне нечего было у вас выспрашивать, честное слово.

Он не слушал меня или решил мне не верить. Я сказала:

— Но почему? Почему вы не спросили ни о чем меня?

— Потому что мама учила меня жить самому и давать жить другим. Потому что я думал, вы сами расскажете мне то, что сочтете нужным. Ведь мы даже ни разу не поцеловались, а я не привык совать нос в чужие дела.

— И вы считаете, что я не должна была интересоваться вашей историей? Что вначале я должна была лучше узнать вас? Так?

— Мы знакомы уже несколько месяцев. Если у вас есть какие-то опасения в отношении меня, вам незачем было продолжать встречаться со мной.

— У меня нет никаких опасений, но я все-таки выслушала то, что рассказала мне моя подруга, — повторила я искренне. Я не боялась Тома. Наоборот, вместе с ним я чувствовала себя в безопасности. А то, что я не позволила ему переночевать на диване в тот вечер, когда вернулась из Лос-Анджелеса, так это по единственной причине — из моей вечной любви к уединению.

— Я не думал, что вы проявите такую активность. Я полагал, вы заинтересуетесь моей медицинской картой.

На этот раз уже он разозлил меня.

— Мы живем в опасное время, — сказала я. — Это интересует меня меньше всего.

— Ну и прекрасно, малышка, — сказал он спокойнее, прищурив глаза. — Я не был у врача лет шесть-семь. Оглядитесь вокруг, Джеки. Я надеюсь, что вы убедитесь — я не преступник. Коульмен не самое лучшее место, чтобы прятаться от правосудия.

— В мои намерения не входило распускать о вас сплетни. И мне сказали, что вы не были осуждены. Мне нужны были подробности и ваша собственная позиция. Если вы будете продолжать сердиться, мы с места не сдвинемся.

— Я не буду сердиться, — ответил он и вышел.

Том говорил правду. Он действительно был отстранен от работы из-за того, что вступил в личные отношения с пациенткой. Его отстранили от работы за нарушение этических норм его профессии. А Джейсон Девэлиан совершил еще одно преступление, будучи заключен в лечебницу — и на этот раз его упрятали понадежнее — он два года провел в тюрьме.

Глава пятая

— Могу я поговорить с вами? — спросил Том.

— О чем? — ответила я сухо. Я укрываюсь за сухостью, когда не знаю, что мне делать и что говорить. Я не ожидала, что снова услышу его голос. Но мне было необходимо, чтобы он снял с меня тяжкий грех — недоверие к другу и слежку за ним. Я втайне надеялась, что зловещие обломки его прошлого никогда больше не появятся в поле зрения. Я не была готова к тому, что положение может ухудшиться.

— О моем совершенно неразумном поведении. Я сожалею обо всем, что произошло. Вы умная женщина, Джеки, а я просто осел.

— Ну, будет вам. Я могу считать ваши слова извинениями?

— По крайней мере, половиной. Я хотел бы вас увидеть.

Этого я не ожидала и сразу потеряла равновесие:

— Я думаю, нам ни к чему ссориться. Естественно, что вы не хотели ворошить прошлое, но я и не собираюсь распускать о вас сплетни, мне очень жаль, что мы с вами разговаривали в таком духе. Я ни в чем вас не упрекала и я специально не собирала о вас сведения, я не хотела вам чем-нибудь повредить. Это просто совпадение — ничего больше.

— Ну и отлично. Стало быть, нам обоим ничего не грозит.

— Конечно. Пусть этот звонок…

— Послушайте, Джеки, давайте не будем об этом. Серьезно, посмотрите вокруг себя — в Коульмене не так много свободных мужчин и женщин. Если не считать этого досадного случая несдержанности, у нас с вами все шло как нельзя лучше. Мы нравимся друг другу. Я сильно разволновался тогда, но вы же понимаете — было из-за чего. Вообще-то я редко выхожу из себя.

— Может, позавтракаем вместе, — предложила я.

— С удовольствием, но хорошо бы нам поговорить наедине. Я бы желал объясниться. И воспользоваться своим правом знать кое-что о вас.

— И что же вы предлагаете? — спросила я, с трудом удержавшись от того, чтобы, по своему обыкновению, не осадить подобное любопытство. Я не боялась говорить о прошлом — я просто не могла от него избавиться.

— Я бы хотел приготовить для вас обед. — Я молчала, и, видимо, для него это было тягостно. — Послушайте, вы можете предупредить Роберту или кого угодно, что отправляетесь ко мне. — Но я снова промолчала, не отказываясь и не соглашаясь на его предложение. — Это самое удобное, что можно придумать. Никто не помешает нашему разговору, к тому же я неплохо готовлю. Я как-то даже работал поваром в ресторанчике — месяца полтора это длилось… Конечно, я сильно испортил дело, ведь у нас все шло как нельзя лучше. Но ведь еще не все потеряно — мы просто не поняли друг друга.

Да, мы не поняли друг друга, хотя мне казалось, что между нами уже установились вполне определенные отношения, включающие хождение в кино, совместные трапезы, шутки и дух товарищества, а также случайные прикосновения. Вовсе не в последнюю очередь — прикосновения. Я все-таки оставалась здоровой женщиной, тело мое еще нельзя было сбрасывать со счета, хотя добрых полтора года после смерти моего сына оно казалось мне число анатомическим придатком мозга. Я медленно возвращалась к нормальной жизни, все еще томясь по Шеффи. Это не могло отойти от меня, но я продолжала жить, потому что у меня обнаружились и другие желания.