Романов #12 - Владимир Кощеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Полагаешь, если я наберу некую критическую массу успешных излечений одаренных, царь может и передумать? — спросил я напрямую со скепсисом в голосе.
Отец повертел бокал на столешнице, обдумывая свой ответ. Я видел, что, с одной стороны, ему не хочется меня расстраивать, а с другой, он не желал и обнадеживать напрасно. Хотя здесь все было ясно и так.
— Мы с твоим дедом, да и сам цесаревич, пытаемся уговорить Михаила II, — произнес отец. — Однако пока что он думает.
— Ему есть чего опасаться, — пожал плечами я.
— Вот как?
Я вздохнул, по мне, так это была очевидная мысль.
— Если я вколю не лекарство, а яд? Я все-таки Романов, такую опасность никогда списывать нельзя, — озвучил я с усмешкой. — Это не считая того, что с учетом возраста царя курс лечения наномашинами может затянуться, и на весь этот срок государь будет уязвим. Кроме того, Ерофеев Константин Владимирович пока что прекрасно справляется со своими обязанностями. Да, быть может, идеального здоровья государю он никогда и не даст, однако поддерживать Михаила II в достаточно крепком здравии, чтобы тот мог продолжать править Русским царством, Ерофееву вполне по силам.
Алексей Александрович кивнул.
— К сожалению, мы с Русланом Александровичем пришли к тем же выводам, — после недолго молчания поделился он. — Кроме указанных тобой моментов существует и еще один, и крайне опасный.
— Монарх должен иметь дар, чтобы в случае серьезной опасности для страны дать отпор врагу, — кивнул я.
— Именно, — подтвердил отец. — Возможно, если вы с Викторией найдете более быстрый способ поправить здоровье и омолодить нашего государя, он действительно подумает над этим. Однако пока что — все уговоры просто бесполезны.
Мы немного помолчали, каждый думая о своем. Не знаю, о чем размышлял князь Казанский, а я смирялся с тем, что Михаил II никогда не согласится принять наномашины. Не тот у него характер, чтобы подвергнуть страну гипотетической опасности в момент, когда вся Европа пылает, а Германский рейх спит и видит, как бы отомстить за унижение, нанесенное ультиматумом царя.
Да, Игорь Михайлович тоже Милославский, и тоже крайне силен. Однако он еще не готов принять на себя бремя правления страной. А значит, и мощи высшего ранга ему пока что не видать.
Не просто так титул верховного аристократа отличается от всех остальных. Его род получает ту же силу, но — в урезанном виде. Только монарх обладает полной мощью правителя. И передать право ей пользоваться можно только двумя путями — смертью текущего правителя или отречением в пользу наследника.
Ни на первое, ни на второе Михаил II не пойдет. Да я и сам бы трижды подумал, прежде чем вообще всерьез рассматривать такую возможность омолодиться. Слишком велика может оказаться цена лечения.
— Но Мишины все равно хорошее приобретение, — вернулся к началу разговора отец. — Не уверен, что сам Валентин Кириллович одобрит такой шаг со стороны сына. Однако княжич имел разрешение действовать любыми путями, лишь бы добиться договора с тобой. Так что внутренние проблемы Мишиных тебя не коснутся.
Я кивнул, так как придерживался того же мнения.
Егор Валентинович действительно был отправлен ко мне с таким приказом главы рода. И выполнил его, а победителей не судят. Для меня главное, что договор о намерениях заключен, и теперь если князь Владимирский решит его разорвать, ему придется выплачивать весьма неприятную неустойку.
Внести ее княжич долго не соглашался. Однако я был непреклонен — вылеченный от рака князь мог передумать, ведь оказанная услуга мало чего стоит. А выплата в случае разрыва послужит притормаживающим фактором.
Возможно, я плохо думаю о князе Мишине, но он из рода, который конкурирует с Демидовыми. А Демидовы моя родня, и значит, с Романовыми вести дела оздоровившийся Валентин Кириллович может не пожелать. Теперь отказаться будет сложнее.
— Самойловых уже осаждают, — сообщил отец, меняя тему. — Государь крайне обеспокоен, что наследник столь вольно обращается с боярышней, которую еще даже не проверили на благонадежность опричники.
Я лишь рукой махнул.
— Екатерина Юрьевна учится в ЦГУ, так что одно это автоматически доказывает, что никаких грехов за ней нет, — поделился мнением я. — К тому же «Оракул» постоянно следит за всем Русским царством. Как много заговорщиков осталось в стране с тех пор, как я провел свою чистку?
Князь Казанский покачал головой в ответ.
— Не знаю, Дмитрий, — задумчиво произнес он, глядя в окно. — Соколов умудрился целую международную сеть создать. Ты же видел отчеты ЦСБ? Мне, как члену тайного совета, дали ознакомиться. Михаил Викторович, земля ему пухом, оплел своими интригами половину Старого Света. На него работали сотни людей на самых разных политических уровнях, естественно, даже не представляя, кто сидит в центре этой паутины. И твой «Оракул» их не заподозрил ни в чем предосудительном, пока агентам не пришло время активизироваться.
Я пожал плечами.
С того дня, как я предоставил опричникам «Оракула», они уже давно могли обеспечить его такими мощностями, которые мне и не снились. И тогда Михаил II действительно мог бы контролировать весь мир. Что скрывать, мне бы не пришлось самому покупать землю и закупать оборудование, чтобы открыть дополнительные центры на разных концах Русского царства.
Но государь не сделал этого, и в том моей вины нет. Инструмент я предоставил, но его мало положить на полку, им еще и работать нужно.
— Вижу, что тебя это печалит, сын, — князь Романов положил ладонь мне на плечо и заглянул в лицо. — Ты не думай, Дима, все и так знают, что ты сделал все, что мог. И результаты твоих действий впечатляют. Как распорядиться твоими подарками — не твоя головная боль.
— Я не переживаю по этому поводу, — ответил я с улыбкой. — У государя есть и другие заботы, он не может успевать везде. А проявлять инициативу в столь морально сложных делах — чревато для подчиненных. Боятся руки запачкать, вот и осторожничают. Опять же, никто ведь так и не разобрался, как работает «Оракул», а потому первое время ему и доверяли с оглядкой. Мало ли какую бомбу замедленного действия
