Подарки фей-крестных - Ева Витальевна Шилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Томас Фальк уже что-то увлеченно царапал в блокноте.
– Второе. Если уж один из «закрытых» членов суда подтвердил возможность вмешательства фей, то надо «трясти» всех, кто может что-то знать. Нам обещан материал от самих «закрытых» судей. Нам нужны подходы к тем, кто занимается этими феями и контакты с ними. Если удастся зацепиться, можно будет думать об отмене проклятья. Тут нам еще понадобится подход к Дитеру Унцу. Ну, с этим-то просто: Унц фанатик и ради научного результата собственную матушку на запчасти разберет, не то что какую-то там виору Катер. Вернее, разобрал бы, не скончайся его достопочтенная матушка лет десять назад. По вердикту суда виора Катер должна помогать тебе и участвовать в экспериментах Унца, если возможность отмены проклятья существует. Это, кстати, еще один аргумент в пользу «дружбы» с ней. Так-то я бы подумал, что проще ей не долечиться от… чем она там хворает? Да и неважно, главное, что в случае ее смерти можно было бы вести речь о воссоединении несовершеннолетнего ребенка с отцом. Но если у нее девочка, ситуация меняется. Не-ет, Золию трогать нельзя. Наоборот, наблюдать и охранять! Если с ней что случиться, все на нас «повесят», а она единственный «проводник» дара для лечения. Во всяком случае, пока. Возможно, нам главнее восстановить здоровье Мартину, а уж он расстарается в смысле наследников.
Мартин ухмыльнулся, как бы намекая, что уж он-то расстарается. Он так расстарается, восполнив все восемнадцать лет вынужденного «простоя»!
– Третье. Я хочу знать, что это за девка, которая Мартина провоцировала и через фею подкинула маску этой Золии. И вычислить мы девку эту можем, причем элементарно и быстро – по маникюру. Как там эта репортёрочка сказала – «От двенадцати до тридцати тысяч золотом за комплект. За год на весь континент изготавливается не более десяти комплектов таких типсов, причем каждый комплект под кураторством конкретного представителя лаборатории Магаруса». Значит нам нужны те, кто восемнадцать лет назад заказывал в концерне «АКРИН» «сапфировый» комплект и успел получить его до первой встречи с Мартиным – до 28 финнея 2175 года. Таких будет ой как немного, и, Райнер, пни своих «мальчиков», пусть попробуй связаться с куратором «сапфировой» серии прямо сейчас. Может, удастся выяснить как у них вообще дела обстоят с системой заказов и их последующей выдачей.
Райнер Шахт направился к велофону.
– Четвертое и самое главное! Нужно понять кто за этой девкой стоит. Немедленно «загрузить» асов из аналитического отдела, пусть прикинут варианты. Вот ведь, я еще тогда как чувствовал – это какая-то подстава и многоходовка! Кто ж так заинтересован наш концерн-то захапать?
***
В одном из благородных семейств вечер прошел ураганно.
– Возьмешь деньги, документы, смену белья и куртку! Да, кепку пострашнее на голову! И чтоб через десять минут была на остановке и добиралась до Феликса, пока тебя искать не начали.
– Но я же не в чем не виновата!
– Хильда, ты совсем дура?! Ты приманкой поработала! Это тогда никто не допер и выяснять не начал, а теперь эта глазастая девчонка сдала тебя по полной! Тебя по «сапфировым» типсам завтра же вычислят! И спросят. Ох, как спросят! Причем не обычные полицейские, а ребятишки из Службы безопасности Гюнтера Линдворма! И лично «Матушка» Эльза34! Вот тогда я за твою шкуру яблочного огрызка не дам! Ты жить-то хочешь? Ну так, скорее, скорее!
***
В гостинице «Лог», где остановились Золия Катер и ее стряпчий Макс Литер, вечер прошел нервно.
– Успокойся, самое неприятное уже позади, впереди самое интересное.
– Интересное, да. Налей мне пять граммов, а то меня до сих пор трясет.
– Что будешь?
– Мог бы и не спрашивать, знаешь же, что Лагавулин, не зря же из дому тащили.
– Знаю, знаю, так, на всякий случай уточнил. Держи. Ну, завтра Мартин у нас попрыгает, тем более, что счета-то его судья заблокировал. Небось сейчас всей семейкой дергаются в конвульсиях от злости.
– Ну да. И завтра нас ждет массированная атака под лозунгом: ни копья не дам, сам наследника обеспечу, имею права, а прислать ребенка сюда быстро.
– Откуда ты знаешь, может за столько лет бесплодия он элементарно по детям соскучился?
– Ты фильм «Москва слезам не верит» помнишь? Вот и славно. А теперь поведай мне, с чего вдруг этому Рудольфу-Родиону приспичило на своего ребенка полюбоваться спустя двадцать лет с последней встречи с его маменькой?
– Ну, встретил Катю, вспомнил прошлое, проникся…
– Чем проникся, моя не понял? Как не было тогда у него сильных чувств к Кате, так и через двадцать лет взяться им тем более неоткуда. Этот Рудик с психологией как у Людмилы: продаться взамуж кому-то значимому. Подороже, ага. Такая же спекуляция на привлекательной внешности. И если ей приходилось врать насчет московской прописки и «упакованных» родителей, то у него даже необходимости такой не было: столичный житель, кря-кря-крясавец, трудится не где-нибудь, а на телевидении! «У волшебника Сулеймана все по-честному без обмана!» Обалдеть! Покупайте лот № 7! Не просто дорого, а очень дорого! В идеале его «цена»: приличные квартирные условия, и машина желательна, и бонусы пригодятся. А тут получается, что ему нужно менять все блестящие планы по самопродаже, потому что нарисовалась беременная Катя. Какие, к черту, чувства? Только ощущение, что его обманули и пытаются использовать и кто! Какая-то ущлая провинциалка. Так что не надо про чувства, их как тогда особо не было, так и потом не появилось. Вопрос остается: с чего вдруг Рудольфу-Родиону приспичило полюбоваться на своего ребенка спустя двадцать лет с последней встречи с его маменькой?
– Раз у него самого детей в двух браках нет, мог и вспомнить, что одно дитятко как раз вот у Кати и имеется…
– Макс, но он знал об этом ребенке и накануне встречи, и за месяц до нее, и за год, и за пять, и далее везде. И не дергался, сидел смирно. Я из тебя пытаюсь «вытащить» какое соображение: что изменилось? Дело даже не в том, что он благополучно проманкировал своими гипотетическими обязанностями отца, содержателя и воспитателя, а потом бодро приперся «на готовенькое», в чем его Катя и обвинила. Дело в другом. Правильно она его спросила: «Не знал или не хотел знать?» А он явно не хотел.
