В гостях у (с)нежного чародея (СИ) - Бутусова Лена

– Больше! Еще! Жарче! Кидайте в огонь все, что может гореть! – Аурика, не жалея тратила свой внутренний огонь. Схватила подвернувшийся под руку стул, любовно починенный Олло, и тоже бросила его в огонь.

Слеза Пламени на ее поясе тревожно вздрагивала, от каждого магического веяния, но драконица не обращала внимания на ее предостережения. Еще огня! Им нужно больше огня…

Наконец, силы юной драконицы иссякли. Ренфри не успел подхватить ее, и она просто упала перед разожженным камином на пол. Как была: в тонкой полупрозрачной сорочке и маленьких трусиках. Аурика подняла голову, посмотрела в глаза пламени, на танец огненных саламандр. Огонь всегда давал ей силу, он был ее родной стихией, стихией дочери Дракона! Но сейчас огонь пил ее силу, чтобы не потухнуть самому.

Очаг полыхал очень жарко, но, несмотря на это, изморозь продолжала бежать по стенам – от двери, от окон, от мельчайших щелей в бревнах – все ближе к очагу, заставляя обитателей избушки жаться друг к другу и к спасительному огню.

Тогда Аурика потянулась рукой к тому последнему, что могло спасти их. К Слезе Пламени. Она все еще могла отрыть проход в Истрос и спасти их всех. Всех, кроме Льера… Который так и остался снаружи.

Драконица сжала в пальцах колдовской уголек Слезы, всхлипнула, замешкавшись, принимая решение… И в этот момент входная дверь отворилась, и внутрь в клубах пара ввалился хозяин избушки. Он сделал несколько неуверенных шагов к огню и, совершенно обессилевший, рухнул на пол рядом с Аурикой.

***

Где-то далеко-далеко, на самом краю сознания, завывала вьюга. Нудно и тоскливо, словно злилась, что не может дотянуться до Аурики. А драконице было тепло и очень удобно. Вкусно пахло травами и теплым хлебом. Она проснулась, но не хотела открывать глаз. Хотела немножко продлить сонное очарование. Как будто она оказалась дома, в цитадели Таэр Лет. За толстыми стенами бастиона ярилась зимняя вьюга, но отец ни за что на свете не впустит ее внутрь, не подпустит злобную старуху близко к своей драгоценной дочке.

И вот сейчас он обнимал ее своими большими теплыми руками, очень ласково и бережно, как умел делать только он один. Даже мама так не могла. Мама с той же трепетной теплотой обнимала своего сына. Но Аурика не обижалась на мать, ведь у нее был отец. Он всегда был рядом с ней, чтобы ни случилось…

…Открыть глаза и сбросить сладкую дрему Аурику заставил приступ глубокого сухого кашля. Она согнулась пополам, одеяло сползло набок, оголив точеное плечо, и девушка все никак не могла нормально продышаться. Драконы ведь не болеют. Она не знала, каково это…

– Тише-тише, укройся, – те же теплые руки, что обнимали ее во сне, набросили одеяло ей на плечи и прижали к широкой груди, чтобы утишить приступ кашля. Вот только голос говорившего принадлежал не отцу Аурики. Он принадлежал Льеру.

Они были на той же самой лежанке возле очага, где уже провели вместе одну ночь.

Смущенная, испуганная, удивленная, Аурика послушно нырнула под одеяло. Льер лежал совсем рядом с ней, и тоже время от времени прикашливал, но не так сильно, как она сама.

– Шторм утих? – драконица спросила первое, что казалось ей важным, и собственный голос прозвучал странно – хрипло и скрипуче.

– Нет еще, но сюда ему теперь не добраться. Я не пущу, – чародей без стеснения прижимался к полуобнаженной девушке.

Аурика чувствовала горячее мужское желание, что исходило от Льера – не только физически, но и на уровне магии. Его странный снежный Поток трепетал и таял, тут же вновь покрываясь лезвиями льда. И снова отогревался подле ее драконьего сердца. И ей это нравилось. Нравилось пробуждать желание. Нравились крепкие грубоватые мужские объятия. Она чувствовала растущее в глубине естества волнение, еще не до конца осознавая, что же такое это было. Но точно желая продлить его как можно дольше.

Идиллию нарушил Олло:

– Чай готов! И оладьи! Или вам двоим и без оладий хорошо вместе? – гном хитро покосился на обнявшуюся пару.

– Точно, нам больше достанется! – Ренфри тут же стащил с большого блюда золотистый кружок и с аппетитом вгрызся в поджаренный бочок. – Дядюшка Олло таких оладушек напек – пальчики оближешь.

Судя по этой фразе, Ренфри уже успел по достоинству оценить стряпню старого гнома. Исси скромно сидела на краешке стула и тоже жевала оладий. На лице ее удивление мешалось с восторгом и страхом. Снежная девочка первый раз ела оладушек. Она то и дело косилась на кого-нибудь из присутствующих, словно, боялась, что ее осудят за удовольствие от еды, которое она получала.

– Кушай-кушай, дядюшка Олло еще напечет. Здесь в подполе целый куль муки нашелся. – Гном, раскрасневшийся и довольный похвалами, возвышался подле жарко натопленного очага, словно возле горна. – И ты, деточка, ешь, не стесняйся, – и под ревнивым взглядом Ренфри он пододвинул ближе к Исси всю тарелку с оладьями.

– А вам двоим чаю нужно, – Олло посерьезнел и сердито ткнул пальцем в Льера. – Вон, до чего девчонку довел. Простыла. Драконица! Да, кабы не она вчера…

– Довольно болтовни, – Льер выставил вперед ладонь, и Олло оборвался на полуслове.

Чародей выбрался из-под одеяла, оставив Аурику одну, и ей сразу стало зябко и неприютно.

– Сама виновата.

– В чем это я виновата? – Аурика натянула одеяло до самого носа. Голос ее звучал уже чуть лучше – все-таки у драконов удивительная способность к самоизлечению.

– В чем – в чем?.. – Льер тяжело опустился на стул. Глаза его снова были прозрачно-льдистыми и такими холодными, каких не может быть у человека. – Сама вчера видела, к чему привело твое кокетство со мной.

– Мое что? – Аурика так возмутилась, что даже села на лежанке. Но поскольку на ней по-прежнему была надета только нижняя тонкая сорочка, поспешила замотаться в одеяло. – Да, сдался ты мне, грубиян отмороженный? Еще кокетничать с тобой! Сам же полез обниматься!

Сказав это, Аурика так красноречиво залилась краской смущения, что Ренфри едва сдержал смешок.

– Да, как мы… вообще оказались в одной постели? – возмущению драконицы не было предела. – А я к тому же еще и не одета!

Она попыталась, подобно своим собратьям, свить себе одеяние из энергий магических Потоков, но у нее не хватило на это ни умения, ни сил. И Аурика только со стоном повалилась обратно на лежанку.

– Говорю же, не колдуй тут, – Льер строго прикрикнул на девушку. – Ты уже истратила все тепло, что принесла с собой. Шла бы ты домой, Золотце. Пока еще можешь.

Драконица с силой сжала правую ладонь, на который уже не первый день горела метка истинной пары. Сказать ему сейчас? Или поднимет на смех?

– Простите, Ваше Высочество, это я вас на одной лежанке устроил, – Олло смущенно опустил глаза. – Вы вчера как оба повалились перед огнем без сил, так я и решил, что вам непременно согреться нужно да выспаться. А что лучшее греет, чем живое тепло? Вот я и… – он потерянно развел руками.

Драконица насупилась. Она чувствовала себя все лучше, но вставать с кровати в одном белье на виду у троих мужчин ей не хотелось.

– Есть у вас здесь одежда? – она пробурчала себе под нос. – Нормальная.

– Сейчас-сейчас, – Исси тут же подхватилась со своего места и притащила откуда-то целый ворох каких-то тряпок.

Аурика принялась брезгливо ковыряться в них, но очень быстро сообразила, что одежда была неплоха. Даже, пожалуй, слишком хороша для затерянной в снегах избушки отшельника.

– У тебя хороший вкус, – не ясно было, кому была адресована эта похвала. То ли Исси, которая, как истинная девушка, быстро подобрала много красивого и по размеру, то ли Льеру. Исси улыбнулась, Льер никак не отреагировал.

Одевшись в подходящий обстановке шерстяной костюм, Аурика тоже подсела к столу. Налила себе горячего чая из чайничка, стащила с тарелки еще не успевший остыть оладушек. Она пыталась выглядеть уверенной и невозмутимой. Хотя ей кусок в горло не лез, принялась медленно жевать и с достоинством запивать еду чаем.

– Никуда я теперь не уйду.