Имперский марш - Марина Дробкова

Дашина мама уверяла дочь, что та совершенно неправильно все понимает. Что ребенку с особыми свойствами – тут Славка навострил уши – ничего не грозит, а даже наоборот! Этого ребенка отправят на Центральный остров, а может, и на материк, там он будет «вести достойное существование, а не прозябать в нищете и невежестве вместе с остальными»…

Дальше она употребила слово, смысла которого Славка не знал. Но он понял, что это означает что-то типа «жалкие, никудышные люди». И ему стало обидно за себя и других. Даша при этих словах выпрямилась и как будто стала выше ростом. Заявив, что «ее дети» – лучшие в мире, все до одного, и что она не желает продолжать этот разговор, она повернулась кругом и, не слушая больше просьб и уговоров матери, зашагала прочь.

Славке захотелось ее догнать и сказать, что он с ней согласен, что они не какие-то там, а самые нормальные пацаны и девчонки. Возможно даже, покруче тех, которые на Центральном. Но он не хотел оставлять тюки – одежду могли растащить, на пристани все еще было людно. Тогда Славка, сгорая от негодования, набрался смелости и подошел к Дашиной маме. Она даже вздрогнула, когда он внезапно появился перед ней из укрытия.

– Вы не правы… – срывающимся голосом произнес Славка, сжимая кулаки. – У нас все хорошо. И… и дураков у нас нет. Мы делаем самолеты, девчонки умеют вязать. Вот смотрите, мне Аня варежки связала!

Он, волнуясь, протянул вперед руки в коричневых варежках с зелеными кособокими снежинками – ниток другого цвета не было. Дашина мама, смутившись, смотрела на эти старательно вышитые снежинки.

– Аня у нас самая ловкая, а Димка, он вообще, он такое умеет… – захлебывался Славка. – Он головоломку сам придумал и чертеж начертил!

В Славкиных глазах сияла такая гордость, словно это он начертил чертеж.

Секретарша смущалась недолго. Оценив Славкину бесхитростную горячность, она тут же взялась за него.

– Мальчик… Слава, – вспомнила она. – Ты все слышал? Ты не то подумал!

Она говорила с таким воодушевлением, что сама верила в то, что говорит.

– Вы замечательные, с этим трудно спорить. Но условия, в которых вы живете… Даша говорила, что недавно у вас провалился пол в классе, это правда?

– В библиотеке, – пробурчал Славка.

– Вот видишь! Хорошо, что никто не пострадал. А эта авария с горячей водой?

Славка только сопел.

– А ведь можно было бы переселить вас в другое здание!

– Мэр не разрешает, – буркнул Славка.

– Что ты! – соловьем разливалась Дашина мама. – Мэр, Аркадий Юрьевич, не решает такие вопросы! Этим занимается Образовательный комитет, а он на Центральном острове. И комитет может дать вам новый дом и даже выделить грант, ну, то есть деньги, чтобы купить мебель, учебники, тетради, карандаши, – да все что угодно!

– У нас есть карандаши, – стойко возразил Славка.

Погрузку елки закончили, и теперь рабочие кидали в кузов коробки с привезенными товарами. Секретарша открыла одну из них, самую маленькую, достала оттуда предмет, отдаленно напоминающий карандаш, и с улыбкой показала Славке:

– Такие?

Славка захлопал глазами.

Карандаш был автоматическим.

Карандаш был с шестью стержнями разных цветов, которые можно менять.

Карандаш был с ластиком на конце.

Карандаш был с колпачком, его можно было цеплять на карман или вешать на шею – к нему прилагался шнурок.

– Нет, – внезапно осипшим голосом ответил Славка, как загипнотизированный глядя на карандаш.

– Пожалуйста, возьми его, – очень ласково сказала Дашина мама. – Это мой подарок тебе на Новый год.

Славка хотел было ответить: «Не надо», но рука уже потянулась к необыкновенному карандашу.

– Только ты не показывай его пока никому, – заботливо продолжала женщина. – Я бы подарила всем вам, но у меня сейчас только один, а мы же не хотим, чтобы остальным было обидно, правда?

Славка кивнул, рассматривая карандаш, нажимая на кнопки, чтобы поменять грифель. Он даже забыл про «спасибо», чего с ним раньше никогда не случалось.

– Комитет пришлет такие для всего интерната, как только поймет, что у вас учатся умные и необычные дети, понимаешь? Ведь гранты дают не всем. Но все хотят! И неправильно скрывать свои таланты.

Славка молчал, но мысленно был уже согласен.

– А что надо делать? – спросил он.

Секретарша победно улыбнулась.

– Ты человек действия, ведь так? Расскажи мне про вашего Диму, что он умеет?

Славка рассказал.

А сразу после праздников Димка пропал. Дашина мама, с которой Славка, заранее договорившись, встретился на пристани, выказала такое искреннее огорчение, что Славка, у которого уже возникли подозрения, опять ей поверил. И еще секретарша попросила не говорить об их разговоре ни Даше, ни кому другому.

– Я только собралась написать в комитет про вашего Диму – и вдруг такое! В интернате все и так расстроены, а если еще узнают, что сорвалось получение гранта, огорчатся еще больше. Ну, ничего, подождем. Ведь наверняка у вас есть и другие, не менее талантливые дети!

Славка обещал подумать и понаблюдать. А чтобы лучше наблюдалось и думалось, он получил в подарок кубик Рубика. К сожалению, собирать его Славка мог только по ночам – либо под одеялом, что не слишком удобно, либо, когда потеплело, на крыше. Ведь показать кубик остальным значило обнадежить их раньше времени. А вдруг гранта придется ждать долго? А вдруг, в конце концов, директор рассердится, что кто-то занимается делами интерната за ее спиной? Поначалу Славка хотел рассказать все Ирине Андреевне, но секретарша мэра отговорила его:

– Понимаешь, в том-то и дело! Директору нельзя самому хлопотать за свою школу – это должен делать человек со стороны, не заинтересованный в выгоде! Знаешь, что такое независимая экспертиза? Не знаешь? Это значит, человек хлопочет за школу, потому что она действительно хорошая, и не ждет, что получит что-то за похвалу. А если хвалить свою школу возьмется директор – кто поверит директору? Ведь в случае удачи он получит деньги! Так что давай это будет наш сюрприз директору.

Славка согласился и с этим, он был готов наблюдать дальше. Но тут его ждало разочарование: никто больше не проявлял особых талантов.

Летели месяцы. Чудо-карандаш Славка все время перепрятывал так тщательно, что однажды уронил в сточную канаву и потерял навек. Наученный горьким опытом, кубик он решил не доставать вовсе. Так тот и лежал в тумбочке, завернутый в майку. В конце концов Славка просто забыл про него. Прошла весна, наступило лето. В начале июля у Славки был день рождения, и Дашина мама, с которой он теперь встречался очень редко, подарила ему журнал. Увидев на обложке штуку, которая называлась поездом, и узнав о ее назначении, Славка потерял покой и аппетит. Теперь единственным его желанием было очутиться там, где ходят такие поезда. Во что бы то ни стало.

Он сказал об этом Дашиной маме. Она надолго задумалась, потом сказала: «Может быть. Посмотрим», улыбнулась и распрощалась. С тех пор Славка жил как во сне. Он отчего-то сразу решил, что его обязательно возьмут на Центральный остров, надо только лучше учиться. И он старался.

Он почти уверился в том, что никто из интернатских детей ничего особенного не умеет – а значит, его шансы повышаются, – как вдруг однажды…

Они отправились на берег залива всем интернатом – и дети, и учителя, и няньки. Славкина бабушка тоже должна была пойти, но в последний момент отказалась. Отдав Славке ключ от входной двери, чтобы он запер ее снаружи, бабушка решила пораньше лечь спать – завтра предстоял очередной тяжелый день разгрузки.

Они чудесно отдохнули на берегу, дети купались в по-августовски теплой воде, собирали ракушки. Учителя наслаждались покоем, не забывая приглядывать за воспитанниками. Домой возвращались поздно. Славка и Аня, как всегда, впереди всех. Последние метры по переулку Аня бежала, раскинув руки от счастья, и пела без слов. Славка плелся за ней следом. Взбежав на крыльцо – Славка видел только ее спину, – Аня что-то сделала с дверью. Когда он подошел, девочка уже распахнула ее и влетела внутрь.

Дверь, вместо того чтобы привычно заскрипеть, запела: «дилинь-дилинь». Но Славку поразило другое – то, что Аня сумела без ключа открыть замок, запертый на два оборота. И похоже, даже не заметила этого.

Аня знала, что Славкина бабушка осталась дома, но понятия не имела, что дверь заперта.

С того дня Славка стал внимательнее присматриваться к Ане. Но сказать, точно ли она какая-то особенная, не мог. Он и хотел, и не хотел, чтобы она оказалась тем самым ребенком. Аня нравилась ему, и Славка желал ей только хорошего, но ведь он и для себя тоже хотел хорошего! А если выберут Аню, он-то уж точно будет никому не нужен, такой обыкновенный. Но после того как Дашина мама, уступив расспросам, рассказала Славке чуть больше о Центральном острове, он не мог и думать о том, чтобы всю жизнь прожить на Светлоярске. Разрываясь между чувством долга, симпатией к Ане и желанием увидеть поезд, Славка рассказал о своих подозрениях Дашиной маме. Как раз накануне мэр обмолвился ей, что не очень доверяет комиссару юниор-полиции. И секретарь решила подстраховаться: