Телохранитель ее величества: Точка невозврата - Сергей Кусков

— Я это… Извиниться хотела. Хуан… — «Хуан» она выдавила, словно перешагивая важный барьер — За то, что напала…

И тут я сделал очередную ошибку. Высокомерно, даже брезгливо пожал плечами:

— Бывает!

Тут же понял, что к чему, но было поздно. Ее глаза в ответ сверкнули, а голос вновь окреп до стального:

— Ну, вот и хорошо! А еще спросить хотела: у тебя будут еще желания, или остальное позже, когда придешь в себя?

Я сидел в легкой прострации. Mierda! Ну, не хотел я становиться с ней врагами! Не хотел! Как убедить, что это было не высокомерие, учитывая, что это было оно самое? Хотелось двинуть куда-нибудь кулаком от досады, но в моем положении это было проблематично.

Домой! Срочно домой! Отдохнуть, прийти в норму, отоспаться! Почувствовать себя в своей тарелке! И только после что-то делать дальше. И это, пожалуй, можно загадать вторым желанием.

— Я хочу домой, — озвучил я мысли вслух. — Но меня не выпускают, говорят, нужен пропуск. Королева не приехала, не слышала?

Афина отрицательно покачала головой.

— Нет. Но четвертая эскадра висит над городом. Еще пару часов, и спустится.

Я довольно кивнул:

— Вот видишь! Ваша оперативная дежурная занята встречей, и «морпех» на входе к ней не пускает. Хотя отдать приказ о разрешении на выпуск дело трех секунд, а ждать королеву еще несколько часов.

— А от меня что ты хочешь? — не без злорадства выслушала она мои злоключения.

— Ты можешь пойти в диспетчерскую и попросить для меня пропуск?

Афина отрицательно покачала головой.

— Кто ж меня туда пустит! Да еще сейчас.

— Но, может, ты знаешь того, кого пустят?

Девушка задумалась, затем кивнула.

— Да, знаю. Главное, чтобы эти люди были на базе. Я попробую, но не обещаю. Это все?

Я пожал плечами.

— Если меня выпустят — мы в расчете.

Она кивнула и убежала, торопясь разделаться с долгом.

Прошло полчаса прежде чем она вернулась. И вернулась не одна. С нею шла …Норма, старая знакомая тренер рукопашной.

— Слышала, успел отличиться! — с улыбкой бросила мне техаска, но улыбка эта насквозь была пронизана напряжением. Афина же при этих словах опустила голову. Я приподнялся, вновь откладывая книгу, чувствую, теперь уже надолго.

— Есть, маленько.

— И что так?

Она не осуждала. Но только потому, что делала скидку на неопытность. Но поступок мой ей также не нравился, и «не нравился» сказано мягко.

— Конфликт ожиданий, — мягко сформулировал я происшествие за столом. — Воспринимаю некоторые происходящие здесь вещи со своей колокольни, хотя относиться к ним нужно проще.

Афина отвернулась, то ли чтоб прошептать ругательства, то ли в смущении. Норма же поддерживающее похлопала по плечу.

— Правильно. Ну ничего, привыкнешь. И чем быстрее привыкнешь, тем лучше.

Здесь я не мог не согласиться.

— В общем, езжай домой, приходи в себя, лечись. Марселла не знала, что ты уже очнулся, ей не сказали, иначе бы оставила на тебя пропуск. И, я надеюсь, подобного больше не повторится?

Ее глаза сверкнули. Я виновато уставился в пол.

— Так точно, сеньора. Не повторится.

— Вот и хорошо, — она осталась довольна ответом. — Сеньора Диез назначена твоим провожатым. Сам ты, как понимаю, далеко не уйдешь. Можете взять служебную машину. — Это моей теперь уже спутнице.

По лицу сеньоры Диез было видно, как сильно она рада такому назначению. Но прозвучало оно в не требующей двоякого осмысления форме. Я же не мог про себя ехидно не усмехнуться на ее растерянное недовольное выражение. 1:1.

— Предписания врачей выполнять, — это снова мне, и снова строго. — Режим нагрузок на колено соблюдать. Ты не представляешь, что тебе с ним сотворили, и хвала богам, всё получилось. Как здесь всё установится, мы с тобой свяжемся. Можете идти.

На этой ноте она развернулась и ушла. Мы же с моей альфа-самкой вновь остались наедине, и оба были друг другу ужасно «рады».

— Пошли, что ли? — хмыкнул я и поднялся. Проковылял мимо нее к выходу. Ей не осталось иного, кроме как молча последовать за мной.

И все равно я испытывал неприязнь. Как и она ко мне. И ничего с этим не поделаешь.

Мне надоело идти молча первому:

— Тебе за это что-нибудь будет?

Она не сразу поняла, о чем я.

— Ну, тебе за это что-нибудь будет? За то, что напала на «гостя ее величества»?

Альфа-самка недовольно поджала губы:

— А тебе так интересно?

— Вообще-то да.

— Хочешь позлорадствовать?

Я как можно более равнодушно пожал плечами.

— Нет. Просто интересно.

Ее веки оценивающе прищурились, но все же она снизошла до ответа.

— Пока дело висит в воздухе. Но его спустят на тормозах. Мишель столько сил приложила, чтобы тебя сюда вернуть, да еще это твое долбанное испытание на дорожках… Никто не захочет рисковать. Ты же понимаешь, что если меня накажут, у тебя будут неприятности?

Я понимал, к счастью. Как и то, что эта сучка здорово подстраховалась, вызывая меня на конфронтацию. Впрочем, это не перестраховка, всего лишь объективно логичный поступок в ее условиях. Чувствуя за собой мощь древней организации, я вел бы себя точно так же.

— Но меня отстранили. — В голосе ее появились грусть и сожаление, но не отчаяние. — С завтрашнего дня. Будут промывать мозги, заставят сдавать кучу тестов. Если сдам — восстановят. Ну, немного накажут, естественно, но не думаю, что сильно. Просто так надо. Видишь, я тебя огорчила, все будет в порядке!

Последнюю фразу она бросила с усмешкой, которую я благополучно проигнорировал.

— Ты ведь хранитель, да?

Этот вопрос вызвал новый приступ злости.

— Была! Час назад!

— Не переживай, восстановят, — улыбнулся я, вкладывая в голос уверенность айсберга, прущего на древний деревянный парусник.

— Тебе откуда знать!

Я понял, что разговаривать бесполезно — любое мое слово только еще больше злит. Откуда такая неприязнь? Что такого я сказал там, за столом? Ведь не было же, когда я только вошел в игровую!

— Ты тоже… Извини меня… — я попробовал сменить пластинку, решив все же попытаться наладить мосты. Сама судьба толкает к этому, грешно противится высшим силам. — Я не хотел довести тебя. Вывести — да, но не до такого состояния.

Она парировала точно так же, как и я полчаса назад — высокомерно усмехнулась. И многозначительно промолчала, дескать, чего взять с такого тупицы, как я?

М-да. Но я честно пытался.

Следующий виток беседы начала она. Шли мы медленно, идти далеко, и, видимо, остыв, она поняла, что совершает ту же ошибку, и это неправильно. Ведь возможно нам придется работать в одной лодке; не сейчас, так через десять, пятнадцать, двадцать лет. А фраза «корпус — семья» здесь не пустой звук. Момент же сейчас исторический, определяющий: если расстанемся врагами — будем врагами до конца, и барьер, что останется, станет непреодолимым.

— Я знаю, что ты хочешь спросить, — как бы выдавила она из себя. — У тебя по глазам это видно. Ты правильно понял, это действо было разыграно специально для тебя, с самого момента твоего появления. Нам нужно было пощипать тебя, и я щипала. Пыталась.

Я молча ковылял, не реагируя.

— На самом деле над ними не издеваются. Воспитывают, да, перепадает им лишнего… Не без этого. Но беспредела, как ты подумал, здесь нет.

Я нацепил на лицо выражение уязвленной гордости. Дескать, хочу тебе поверить, но не могу. Не так просто. Теперь она должна «уломать» меня помириться, иначе это будет не извинение с ее стороны, а высочайшая милость и «прощение». А мне такого не нужно.

— Сам подумай, откуда взяться беспределу с нашими жесткими порядками? — продолжила Афина, повышая тональность. — У нас чихнуть нельзя без разрешения! За малейшее нарушение — наказание! От простого телесного до какого- нибудь экзотического, вроде карцера метр на метр, где нельзя выгнуться. Или где льется вода, а ты сидишь, мокрая, дрожишь, и молишься, когда тебя оттуда достанут и высушат!

— Я не знаю ваши порядки, — недоверчиво покачал я головой. — И о ваших наказаниях. — Ничего не слышал о них.

Она пожала плечами: можешь не верить, потом все равно убедишься.

— Они делают кое-какую работу, — продолжила альфа-самка тише. — Но отхватывают в основном те, кто реально провинился. Или кто много на себя берет. И та девочка… Провинилась. Она знала, за что получала.

— А я — нет! — воскликнул я.

— А ты — нет, — согласилась она. — Потому она и получала на глазах у тебя. Чтоб ты вышел из себя, разозлился и стал уязвимым.

— А вы бы поставили меня на место.

— Естественно. — Смешок. — Ты слишком хорошо начал, взял слишком высокий старт. Это многим не понравилось. Офицеры бегали на цыпочках перед твоей персоной, стелились, устраивали операции в городе, каких никто из нашего поколения и не упомнит. И все непонятно ради чего. Затем твое испытание. Ты знаешь, что оно произвело здесь фурор?