Тайны Сикорских (СИ) - Троянская Мария

— Руджеро, per favore, in paco, — успокоил его брат. — Девушка еще не все нам рассказала.

— Ч-что Вам н-нужно? — не узнавая звучание своего осипшего голоса в пересохшем горле, спросила, заикаясь, Катя. Ее обволакивал ужас, притупляемый сродни наркотическому опьянением. Пытаясь прогнать парализующий дурман, попятилась к приоткрытому окну, сквозь который тянулся холод вечернего Рима. Ноябрьская свежесть отрезвляла.

— Bambinа, не бойся. Нам нужно лишь узнать ответы на некоторые волнующие вопросы. И все, — успокаивающе сказал Риккардо.

- Ответь и мы отпустим тебя с миром, — улыбнулся Руджеро.

— Какие вопросы? — уточнила Катя, все еще не переставая медленно двигаться к приоткрытому окну.

— Артем Николаевич… Что он говорил о Борджиа? — спросил Руджеро. — Он обсуждал что-то во время прогулки или за ужином?

— Ну что ж ты, кто так спрашивает в лоб, — рассердился Риккардо.

— А чего нам бояться? — хохотнул Руджеро, подмигнув брату. Что-то в его намеке и во взгляде, плотоядном, которым скользнул по Катерине, напугало ее до полусмерти. — Она же никому не расскажет.

— Борджиа? Не знаю… Вам лучше спросить напрямую… — женщина понимала, что говорит чушь. Могли бы — спросили бы, а не запирались со служанкой в женском туалете римского ресторана. — Я всего лишь служанка…

Но сейчас было важно отвлечь двоих мужчин от свои движений, сфокусировать внимание на словах. Катя старалась демонстрировать выразительную мимику, что при данных обстоятельствах было несложно.

Грохот опрокидывающегося железного мусорного бачка цилиндрической формы, покатившегося прямо под ноги стоявшему в паре шагов Риккардо, должен был сбить его с ног. Мужчина с невыразимой грацией перепрыгнул надвигающуюся помеху, и рванул к окну, но Катерине хватило этой пары секунд задержки, чтобы выпрыгнуть на улицу. Она перевернула грохочущий мусорник и пробкой вылетела из помещения. Благо, первый этаж. Мужчины бросились за сбежавшей жертвой.

Кровь шумела в ушах, страх подгонял. Обогнуть здание, найти путь к Пьяццо Навоне и укрыться под защитой Сикорского и его телохранителя. Простой план.

Катя не чувствовала холода, оставив пальто в ресторане. Каблуки замедляли бег, пару раз ей казалось, что она безнадежно вывернула лодыжки. Люди оглядывались ей в след. Переулок, тупик, выбежала, снова бег. Проход перегражден. Незнакомые здания кружили в хороводе, сбивая с пути. В затуманенном страхом сознании стрелка внутреннего компаса давала сбой, и можно было заблудиться в трех соснах, что Катя с позорным успехом и совершила.

Две мужские фигуры преградили ей путь. Деваться некуда. Туман застилал мозг. Мысли путались. Словно под действием наркотического вещества пошла навстречу Борджиа. Тело двигалось словно само по себе. Риккардо терпеливо ждал. Ему даже не нужно было озвучивать свой приказ. Катя исполняла желание беспрекословно.

— Говори, что ты сегодня слышала о Борджиа от своего хозяина? — властно приказал Риккардо. Его брат стоял рядом и смотрел так, словно видел перед собой изысканное аппетитное блюдо. Сгорал от нетерпения.

Катя чувствовала, словно кто-то засунул ей в голову ложку и вытаскивает ею нужные слова, кладет на язык — осталось только произнести. И сразу станет легче.

— Нет, — слово оцарапало горло, дыхание сперло, словно подавилась, проглотив огромный кусок, не прожевав.

Риккардо дал женщине звонкую пощечину и выругался на итальянском.

— Она еще смеет сопротивляться?!

Катя застеленными от боли слезами оглядела узкую улочку в поисках помощи, свидетелей, хоть кого-то, кого можно позвать на помощь. На удивление пустынно, словно прохожие намеренно избегают сюда заглядывать. Горло сдавило спазмом. В голове словно кто-то ковырялся раскаленными щипцами.

— Ascolta, brutta stronza* (* Слушай, маленькая дрянь), — прошипел Риккардо, кладя руку Катерине на горло. Он не сдавливал, но его прикосновение парализовало. Женщина не могла двинуться в сторону. — Говори.

Взгляд разозленного Борджиа парализовывал, слова рвались наружу, но Катя упрямо не желала выдавать ни капли из услышанного за сегодняшний день. Для нее обсуждения Сикорского ничего не значили, но Борджиа могли уловить скрытый смысл и пытались выудить каждую фразу по отдельности в первозданной форме. Каждое слово всплывало и пыталось прозвучать, но Катя боролась с собой до последнего. Она не понимала до конца, что происходит, почему ее сознание не повинуется ей до конца. Но сражалась с собой. Упрямо и самозабвенно.

Боль. Тело выгнулось дугой. Она проклинала себя, что еще не уволилась, что позарилась на денежное вознаграждение в конце месяца, на двойную оплату командировки в Рим. Какая наивность! Не так она представляла свой последний день жизни… Еще столько всего нужно успеть. Лиза… Как же она! Как она будет одна?! Володя не позаботится о дочери. Предатель. Сознание мутнело.

— Отпусти ее, — знакомый голос таил в себе угрозу.

— Да мы просто играем, — вкрадчиво возразил Руджеро, но Катя почувствовала, как невидимая хватка ослабла, и ее тело начало наполняться эйфорией. Боль угасала.

— Только попробуй что-то рассказать, сдохнешь, — прошипел Катерине на ухо Риккардо. — И никто не спасет.

Артем Николаевич смотрел ровно, но его ноздри раздувались от едва сдерживаемого гнева.

— Она понравилась нам, — облизнулся Руджеро. — Можно нам оставить ее себе?

— Мы сегодня обсуждали рамки, — холодно отчеканил Сикорский. Рядом с ним стоял телохранитель. От деланной расслабленности сотрудника службы личной охраны не осталось и следа. Он, словно хищник, подобрался и внимательно следил з двумя Борджиа. Разговор был спокойным, но был прошт угрозой насквозь, словно пропитанный электричеством предгрозовой воздух.

— Не смейте выходить за рамки. Особенно с моей собственностью.

Катя стояла, пошатываясь, словно пьяная.

— Иди сюда, — резко приказал Артем Николаевич Катерине, смотря только на Риккардо, как на старшего Борджиа.

— Я поговорю с Вашим отцом, — пригрозил Сикорский братьям. Те недовольно поморщились.

— Он отошел от дел, — неуверенно возразил Руджеро.

— Забирай свою девку, — нарочито безразлично сказал Риккардо. — Мы найдем себе кого-то поаппетитнее.

Катя не могла сделать и шагу. Сикорский одним жестом отдал телохранителю приказ. Тот подхватил служанку под руку и отвел в сторону, продолжая украдкой следить за Борджиа.

— Еще раз переступите границу — будете наказаны, — пригрозил Артем Николаевич.

— Мы заигрались, просто заигрались, — Руджеро попытался перевести все в шутку.

— Она моя собственность. Каждый, кто трогает мое, несет наказание. Подобное больше не должно повторяться, — четко повторил Сикорский. — Понятно?

— Да, — более гибкий Руджеро заискивающе улыбнулся.

— Что? — требовательно произнес Артем Николаевич.

— Да, Maestro, — наконец обаятельно улыбнулся Риккардо, пряча негодование за белозубым оскалом.

Катя брела, словно пьяная, поддерживаемая за локоть телохранителем Артема Николаевича. Сикорский твердо чеканил шаг впереди, в такт своим тяжелым мыслям.

Женщина не понимала до конца, что произошло. Язык не слушался, она не могла спросить, и не знала, какой вопрос уместно задать. Что плод ее воображения, а что действительность. Борджиа каким-то образом одурманили ее? Но как? Никаких уколов, никаких напитков. Может, кофе в приемной? Но до этого момента она чувствовала себя отлично. Отрава замедленного действия?

— Я не могу… — Катерина споткнулась и чуть не упала. Ноги отказывали. Дальше идти не было сил.

— Присядем там, — указал на небольшую террасу Сикорский. Телохранитель, которого звали Григорий, приобнял Катю, поддерживая за талию, провел и посадил за столик. Легкая музыка, фонари, снующие туда-сюда люди. Катерина поежилась от холода.

Григорий принес шерстяной плед для нее, попросив у администратора кафе, а сам, по приказу Сикорского, вернулся в ресторан на площади, чтобы забрать оставленное женщиной пальто.