Море – мой брат. Одинокий странник (сборник) - Джек Керуак

Когда Билл убирал масло, в дверях показалась голова Ника Мида.

– Доброе утро, старый тори! – крикнул он.

Билл обернулся и уставился на него, затем усмехнулся:

– Разве так следует разговаривать с работником?

– Работник! – воскликнул Ник. – Теперь можешь принадлежать к рабочему классу, раз уж к движению не можешь!

В доказательство своего статуса Билл убрал масло.

– Ты вчера сильно разгорячился, тори! – засмеялся Ник.

Он был в спецодежде машинного отделения – рабочие штаны, белые сандалии и запачканная маслом фуфайка.

Билл пожал плечами:

– Может, и так… ты сам виноват.

Ник пощупал усы.

– Клянусь Лениным! Ну ты вчера дал! Обещаю в этот раз не сообщать в Центральный Комитет.

– Спасибо.

Ник ушел так же внезапно, как и появился, быстро и мягко шагая по коридору и насвистывая что-то очень похожее на Марсельезу.

Что ж, размышлял Билл, Ник в итоге доказал свое благоразумие, но для этого потрачено много нервов. Возможно, прошлой ночью сам он сглупил, но все же ему удалось привести Ника в чувство. Тот факт, что Ник, вероятно, теперь отчасти сомневался в его нормальности, не так важен, как достигнутое. Жалкая неудача!.. но с результатами. Это научит Ника не упрямиться в своем пуританском марксизме. И научит Эверхарта следить за собой и не строить оскорбленного моралиста, придурок… но он не жалел, что так недостойно взорвался, – от этого он как будто стал сильнее, он оправдал собственные взгляды на человеческое поведение. Ей-богу! – он научился большему, чем на любой лекции.

Закончив, Билл вернулся наверх понаблюдать за погрузкой. Он беспечно прошелся по палубе. Дэнни Палмер и еще какой-то моряк стояли, облокотившись на планшир.

– Доброе утро, Палмер, – поздоровался Билл.

Дэнни уставил на него огромные голубые глаза:

– Привет. – Волосы его сияли на солнце, точно покоробленное золото. – Понравилась работа?

– Неплохо, – весело сказал Билл.

Они наклонились и понаблюдали за суетой внизу.

– Армейские джипы, – вслух подумал Билл. – Наверное, повезем поставку на военную базу на севере.

– Верно, – сказал другой моряк, невысокий, крепко сложенный итальянец. – Обратно возьмем больных солдат и рабочих с военной базы. Видишь бревна? Это для дополнительных бараков. Везем мазут, бревна, еду, динамит для взрывчатки, джипы…

– Динамит! – воскликнул Дэнни.

– Еще б! У нас за это прибавка.

– Чем больше денег, тем лучше! – сказал Билл.

– Знаешь что? – спросил моряк. – Я слыхал, мы отплываем завтра утром, а не послезавтра.

– Отлично, – мурлыкнул Дэнни. – Кто знает, может, пойдем в Россию! Никто точно не знает. Может, это поставка для Советского Союза.

– Россия, Исландия, Индия, Южная Америка, Персия, Техас, Гренландия, Аляска, Австралия, – монотонно перечислял моряк, – везде одно и то же: опасность слева и справа. У меня был приятель, сходил в Россию, возвращался, собирался в Техас… и бам! Торпедирован у Виргинии.

– Так и бывает, – сказал Билл, уже уходя. – Увидимся, парни.

Билл шел к кубрику Уэсли, а на всей палубе развертывалась бурная деятельность. Рембригада поспешно наносила последние штрихи на «Вестминстер», пока он не отплыл, покрывала его новым слоем камуфляжной серой краски, тянула и проверяла электрические цепи, тут и там возилась с водопроводом, ремонтировала сложные детали с поспешностью, которая намекала Эверхарту на скорый отход. Может, и впрямь завтра утром – но что, если Уэсли не вернется?

Уже собравшись спуститься через люк в кубрик палубной команды, он заметил капитана «Вестминстера» – тот стоял перед мостиком и беседовал с офицерами. Круглый человечек, на несколько дюймов ниже любого из своих людей, но то, как почтительно они ловили его слова, доказывало его авторитет. Снизу Билл видел суровые спокойные глаза капитана; подобно корабельным шкиперам из книг, у этого человечка с рукавами в нашивках глаза были цвета моря, туманные, бледно-голубые с намеком на зелень и смутным обещанием бурного серого. Мужчина из мужчин! – подумал Билл. Человек с особой собственной мудростью и знанием моря, способный опровергнуть все книги, нанести на карту все пути и обнаружить все шторма, рифы и скалы в мире враждебных океанов… поговорить с этим человеком – счастливая привилегия; возможно, он из тех шкиперов, что наслаждаются разговорами с командой, и если так, Билл решил дождаться возможности познакомиться с ним. Это ли мир, о котором он якобы знал? Приходило ли ему раньше на ум возвышенное и благородное значение такой простой должности, как капитан судна?

Билл задумчиво прошел в кубрик палубной команды. Койка Уэсли до сих пор пустовала. Билл тем же путем возвратился к корме, размышляя, что предпринять дальше. У себя в кубрике он опустошенно уставился на свой чемодан и стал собираться. Уэсли ушел навсегда – видит Бог, Билл не поплывет один. Все это было фарсом с самого начала, осуществлением невыразимой жажды отрастить крылья и полететь в жизнь. Жизнь есть жизнь, где бы ты ни жил. Он сложил вещи и защелкнул замок. Нужно только сдать рабочий бланк в регистратуру Морского союза и всеми правдами и неправдами вернуться в Нью-Йорк. Ему следовало сразу понять глубинную безответственность и бесцельность Уэсли; этот человек – всего лишь беззаботное создание, и жизнь ему – не более чем подмостки для кутежей и случайных беспорядочных связей. Он привел Билла на судно и спокойно ушел, будто ничто в мире не достойно слишком серьезных размышлений и усилий. Чего еще Биллу ждать от Уэсли?.. тот довольно убедительно показал, кто он есть, холодно отвергнув Полли в Нью-Йорке, когда они выехали в Бостон. Господи! Может, Полли до сих пор ждет от Уэсли звонка! Что ж, Билл Эверхарт не будет напрасно ждать кого бы то ни было… он никогда таким не был и никогда не будет.

Билл поднялся на полуют с чемоданом и постоял, наблюдая, как моряки огромным прихотливым узором раскладывают на палубе канаты. Это их среда, суда и море… университетскому преподавателю здесь не место. Это среда Уэсли, но не Билла – Биллу место в аудитории, где люди серьезно изучают жизнь, стараясь понять, а не принять ее с идиотскими запоздалыми сожалениями (а то и вовсе без них).

Трап у него за спиной вел на прогулочную палубу. Билл поставил чемодан и вскарабкался; он очутился рядом с большой пушкой, чей длинный ствол указывал на гавань. Несколько солдат деловито смазывали ее тут и там. Другие сидели на раскладных стульях в орудийной башне, читая газеты и разговаривая.

Билл молча смотрел на пушку; он никогда в жизни не бывал рядом с такой разрушительной машиной. Четырехдюймовая, изящный ствол иронически нацелен в гавань на эсминец, чьи пушки, в свою очередь, смотрели прямо на «Вестминстер». Билл не замечал эсминец раньше, – может, он только что пришел: трубы его все еще сильно дымили. И может, он станет их кораблем сопровождения и сейчас терпеливо стоит, ожидая приказа к отходу. Билл различал фигурки в белом, что беспорядочно сновали по серой громаде эсминца, – огромный военный корабль полон находчивых игрушечных моряков, его могучие пушки смотрят во все стороны, его флаги вспыхивают на солнце.

Боже! подумал Билл… были ли флотилии Ксеркса[32] столь же воинственны, как этот суперразрушительный мамонт, голодный морской боец, что величественно скитается под фанфары смерти.

Билл вскарабкался по другому трапу и оказался на верхней палубе. Что ж, раз он уходит, можно все посмотреть! Он взглянул вниз на большую пушку «Вестминстера» и проследил прицел ее гладкого ствола до далекого эсминца. Попытался вообразить дым и гвалт крупного морского сражения, грохот корпусов, список погибающих кораблей…

Жаркое солнце палило на верхней палубе, когда Билл шел к корме. Он смотрел вверх, на трубу «Вестминстера», и тут ударился о стальной трос, который шел к шкиву шлюпбалки и вниз к спасательной шлюпке. Билл с любопытством приблизился и осмотрел внутренность шлюпки: фляги, коробки, пайки, парусиновые мешки, видавшие виды спасательные пояса и несколько длинных весел. В случае торпедирования должен ли будет он, Эверхарт, днями, а то и неделями дрейфовать на таком вот суденышке? Ему пришло в голову, что он не учел предельную опасность всего этого предприятия; возможно, лучше все же уйти… ничего нет хорошего в стремительном движении к смерти, ей-богу.

Билл вернулся к своему чемодану на полуюте и бесцельно зашаркал дальше. Никто не обращал на него внимания – может, и к лучшему; никто не станет по нему скучать, просто наймут другого дневального для палубной команды и на том все кончится. А он, в свою очередь, вернется к работе всей своей жизни в Нью-Йорке, и все кончится на этом. Есть и другие пути поиска опыта, да и, если уж на то пошло, есть и другие способы раздобыть денег на операцию старика. Не то чтобы ему позарез нужно…

Билл решил спуститься в кубрик и забрать все, что мог забыть, собираясь в спешке. Там, внизу, ему вдруг приспичило лечь и подумать, поэтому он запрыгнул на койку и зажег сигарету.