Роберт и Арабелла - Кэтлин Уинзор

Сделав глоток свежего воздуха, напоенного цветочными ароматами, Арабелла присела на корточки и провела рукой по влажной траве. Она погладила Калифа, приласкала Дамона и Пифиаса, выражая таким образом, радость и благодарность за внезапно обретенный миг свободы, о которой она уже и не мечтала.

Они гуляли по лугу, беседуя о небе, траве, цветах, о том, как сильно отличается здешний ландшафт – а они уже далеко продвинулись на юг – от него, к которому привыкла Арабелла. Наконец они достигли тех мест, которые Роберт считал своей родиной.

Неожиданно она обернулась к нему, и в ее сияющих глазах промелькнула мольба.

– Ты можешь овладеть мной сию минуту?

Он начал отвечать, но поскольку выражение ее лица оставалось просительным, опустил ее на траву. Арабелла стремилась приблизить развязку, однако он удержал ее на месте, обхватив за ягодицы.

– Я не хочу, чтобы это произошло здесь и сейчас… А это легко может случиться. Мы возвращаемся…

Он отстранился и провел рукой по ее груди, медленно и задумчиво, как будто делал это впервые. Неужели он нашел в ней какие-то перемены? Нет, он думает о чем-то другом. Почему он не замечает, что голубые жилки на сосках потемнели, груди стали более округлыми, а соски темно-красными даже без хны?

На обратном пути они серьезно и обстоятельно беседовали. Если он что-либо и заметил, то явно не хотел говорить об этом. Если начать задумываться о каждой возможной неприятности – а их и без того предостаточно, – тогда недолго прийти и к фатальному решению: стоит ли подвергать риску друг друга ради беспросветного будущего.

Войдя в кибитку, она сбросила плащ и обернулась к нему. Их губы слились в поцелуе, что случалось довольно редко в последние дни, когда они спешили соединить тела, забывая о предварительных ласках. Он опустился перед ней на колени, когда она легла на кровать и раздвинула ноги.

– Позволь мне сделать тебе больно, Арабелла. Я должен… это отвлекает меня.

В последнее время их любовные баталии стали более страстными и вместе с тем жестокими. Теперь Роберт наслаждался при виде болезненной гримасы на ее лице.

– Это очень долго, – прошептала она. – Сделай, если хочешь. Тебе ведь трудно терпеть. О Господи…

– Я хочу, чтобы это произошло, когда я больше не смогу терпеть. А пока я могу. – Он улыбнулся и неожиданно добавил: – Ты была любимой дочерью отца не только потому, что он рассчитывал выгодно выдать тебя замуж. Вы очень похожи. Я чувствую ту же силу и властность в том, как ты обнимаешь меня, в том, какие глубокие следы остаются на моих плечах и спине от твоих зубов и ногтей. – Он не жаловался, а, напротив, говорил радостно.

– Я не знала об этом, – виновато отозвалась Арабелла.

Каждый раз при виде царапин на его теле она зарекалась этого не делать, но когда он доводил ее до исступления в момент очередной близости, она забывала про клятву. И теперь в ее взгляде было столько искреннего раскаяния, что он невольно рассмеялся.

– Я никогда больше не буду оставлять царапин на твоей прекрасной коже, – сказала она, гладя его по плечам. – Я никогда не причиню тебе боли.

– Причинишь, – снова рассмеялся он. – И я тоже. Иногда я читаю мольбу об этом в твоих глазах. И потом, если бы мы всегда владели собой… – Он вошел в нее глубже.

– Я теряю голову, когда ты во мне… О Боже!

Боль прошла, и по телу растеклось тепло. Почувствовав, что он хочет оставить ее, Арабелла с силой вцепилась ему в спину, стараясь удержать.

Глава 10

– В нескольких часах езды отсюда есть табор. Я хочу добраться до него, пока не рассвело.

Арабелла сидела рядом с Робертом на козлах. Спать ей не хотелось. Удивительно, что он может не только предсказать погоду, но и определить, где находится неизвестный ему табор, который постоянно кочует.

– Откуда ты знаешь об этом?

– Крестьянин случайно проболтался. Его слова подтвердили женщина, у которой я покупал еду, и мальчишка-подпасок, которого я встретил в поле. – Он усмехнулся. – Никогда не задавай прямых вопросов. Человек говорит искренне, когда не догадывается, о чем на самом деле его спрашивают. Нужно опросить несколько человек, а затем сложить их ответы вместе.

– Мы надолго там задержимся?

– На день. Я должен продать Дамона и Пифиаса: их видели в окрестностях замка твоего отца. А я предпочитаю вести торговые дела с цыганами. Правда, лошади у них не очень хорошие. А мои просто красавцы, ими все восхищаются.

– А ты купишь лошадь для меня? – робко поинтересовалась она, помня о его обещании.

– Зачем человеку, который путешествует один, третья лошадь? Я доверяю своим соплеменникам не больше, чем всем остальным. Не стоит подавать им повод для подозрений и лишних вопросов, тем более что, после того как мы уедем, в табор могут заявиться наши преследователи, вооруженные мечами и туго набитыми кошельками. Мы раздобудем тебе лошадь позже. Совсем скоро. Обещаю.

Вскоре Роберт отослал ее в кибитку. Когда они приехали в табор, небо уже начало светлеть. До Арабеллы доносились те же звуки, которые она слышала в первом таборе, – лай собак, обрывки песен и фраз на непонятном мелодичном языке.

Роберт принес котелок с горячим рагу.

Арабелла села за стол, и они некоторое время молча смотрели друг на друга. Оба готовы были заговорить о том, что волновало их уже давно и о чем они говорить избегали.

Они по очереди погружали руки в котелок, брали куски сочного мяса и с удовольствием ели, не переставая внимательно, почти настороженно наблюдать друг за другом.

И вдруг он протянул к ней руку, расстегнул жилет и провел ладонью по ее округлившейся груди.

Сердце у нее забилось быстрее. Роберт молчал, и Арабелла решила, что он ничего не заметил, что это просто ласка, прелюдия к любовным утехам, которые ждут их, прежде чем он займется продажей лошадей.

– Мы вместе уже пять недель, – вымолвил он.

Она проглотила ком в горле и взяла еще кусочек мяса.

– Да, – кивнула она. Почему, хотелось бы узнать, он завел этот разговор?

– И все это время у тебя ни разу не было месячных.

– Нет, – смущенно потупилась она.

– Когда это было в последний раз, Арабелла?

Мать с детства приучила ее строго вести счет дням до тех пор, пока со временем в этом не отпадет необходимость. Арабелла задумалась, стараясь вспомнить, и вдруг вскрикнула от боли, когда Роберт слегка сжал ей грудь.

– Я сделал тебе больно?

– Совсем чуть-чуть. – Она покраснела до корней волос. – Это было с двадцать пятого по двадцать девятое апреля.

– Мы встретились девятого мая. Потом ты приехала на следующее утро. Не исключено, что это произошло уже тогда.