Тысяча порезов - Энн Малком

class="p1">Именно с моей зарплаты оплачивалась большая часть счетов, так как он вложил львиную долю своего трастового фонда в какую-то новую идею приложения. Пит был скрытен в деталях, суеверен, но сказал, что мы заработаем миллионы. Я натянуто улыбалась всякий раз, когда он говорил это.

До этого сеть тренажерных залов превратилась в бары. Еще был сервис поиска автомобильных попутчиков, который был неуклюже разработан и не соответствовал своим конкурентам. Пит отчаянно хотел стать новатором в чем-то. Стать знаменитым. Последнее, чего он хотел, — это быть похожим на своего отца, магната недвижимости, чьи деньги позволяли Питу инвестировать и терпеть неудачи во всех деловых начинаниях.

Это меня не беспокоило. Я знала, что из-за таких семей, как у него, он никогда не будет беден.

Поначалу это привлекало меня. Его творчество. Его потребность сделать себе имя, жить вне норм. Потом я поняла, что его творчество было просто поверхностным. Его видение было иллюзией. Его уверенность плохо маскировала неуверенность. Он был просто обычным парнем с трастовым фондом, пытающийся казаться интересным.

Возможно, это одна из причин, почему это место не казалось мне домом. Хотя, скорее всего, из-за того, что я открыла глаза и поняла, что не люблю Пита. Я начинала его презирать. И такие чувства у меня были уже довольно давно.

— Я опаздываю на работу. Прошлой ночью осталась у Джессики. — Ложь прозвучала плавно, пока я пересекала комнату, направляясь к нашей спальне.

— Угу, — сказал он, отрывая взгляд от своего телефона. — Я так и подумал.

Мои зубы заскрежетали друг о друга. Мой жених не получал от меня вестей в течение двадцати четырех часов, а он даже не написал мне, чтобы спросить, где я, потому что он «подумал», что я остановилась у подруги. Как будто я так часто это делала.

Я ни разу не ночевала у Джессики. Мне не нравилось нигде ночевать, даже у лучшей подруги. Пит знал это.

— Не вернусь домой допоздна, нужно отработать опоздание, — продолжила я напряженным голосом. Отчасти это правда, у меня было много работы. Но больше всего мне хотелось быть как можно дальше от этой квартиры. Я уже планировала прийти, когда он уснет.

— Хорошо, детка, — ответил Пит ленивым, веселым и раздражающим голосом. — У меня деловая встреча будет допоздна. Завтра сходим на свидание за чашкой кофе? — Он ухмыльнулся, демонстрируя ровные белые виниры.

Мой желудок скрутило, и я кивнула один раз, прежде чем уйти в спальню. Кровать не застелена. Пит полагался на меня в подобных вещах и никогда не благодарил за подобное. Он привык к тому, что кто-то убирает за ним, ведь вырос в доме с горничной. Возвращение сюда мою вину не усилило. Лишь только высветило ложь, в которой я жила последние пять лет.

Это не было похоже на обман. Ведь женщина, лежащая в постели с Питом, была незнакомкой. Выдумкой, которую я придумала, когда решила, что попробую стать нормальной.

Это не обман.

Это возрождение.

Одна неделя спустя

Пит не трогал меня всю неделю.

Я даже была рада этому. Потому что не смогла бы этого вынести. Не смогла бы вынести знакомые, мягкие, эгоистичные руки. Он бы трахал меня так же, как последние пять лет. Обычно я кончала, но только потому, что моему телу нравился секс, чертовски нравился, даже самый простой секс, и я была одной из немногих женщин, которые могли испытывать оргазм от одного проникновения.

В начале наших отношений мы все время занимались сексом. Мы были ненасытны. Мне было его мало. Время шло, Пит начал все больше заниматься своим бизнесом, стал приходить домой позже и проявлять все меньше интереса. Он не изменял мне, я это точно знала. Просто слишком забывался. Принимал антидепрессанты, которые снижали его либидо, плотно ужинал, уставал и дрочил в душе, потому что думал, что я не вернусь домой допоздна. Всевозможные оправдания.

Мы ссорились из-за этого. Когда у меня была энергия.

В течение этого года у меня не было сил ссориться или даже беспокоиться.

Я привыкла, потому что поняла, что именно так происходит в отношениях. У меня есть отличный вибратор, который прекрасно меня удовлетворял. Я фантазировала о том, как изменяю ему, трахаюсь с кем-то другим в нашей постели, пока он не пришел бы домой и не спалил нас. Чем меньше внимания он уделял мне, тем больше начинал раздражать, хотел, чтобы я постоянно ему прислуживала, как будто я его гребаная мать.

Было много вещей, которые мне все еще нравились в этом человеке. Он хорошо относился ко мне, никогда не поднимал руку, предлагал безопасность на всю жизнь. Пит помог моей матери, когда у меня не было другого выбора. Я перед ним в долгу за это. Кроме того, я дала ему слово. Что стану его женой. И отнеслась к этому чертовски серьезно.

Я сдерживала обещания. Теперь у меня есть моральные принципы. Я оставила свое грязное прошлое позади.

И все же человек, имени которого я не знала, разрушил всё. Лишил меня всего доброго, на приобретение которого ушли годы. Он уничтожил личность, которую я создала, которая, как я думала, была прочной, но на самом деле — простой папиросной бумагой.

И мне не было стыдно. Ни капельки.

Я долго не спала после того, как Пит заснул, и думала о руках незнакомца. О его члене в моей вагине, в моей заднице. О его руках на моей шее. То, как он крепко и болезненно обнимал меня, пока я раскрывала свои самые сокровенные секреты. О тоне его голоса, когда мужчина произносил грязные слова, пока толкался внутри меня.

Мои оргазмы были ничем по сравнению с тем, что он сотворил. Я спала рядом со своим женихом, и думала о мужчине, с которым ему изменила.

Я изменилась.

По сути, менее чем за двенадцать часов. Он разобрал меня на части и не дал никаких инструментов или инструкций к тому, как собрать себя обратно. Пит ничего не заметил. Потому что он был более замкнутым и самовлюбленным, чем когда-либо.

Я едва обращала на это внимания.

Все, о чем я думала, — это он.

Я не узнала ни его имени, ни номера телефона.

Но знала, где он живет.

Знала, что он будет в «Bella’s» в ближайшую пятницу. Незнакомец сказал мне. Но не просил встретиться с ним. Он просто дал мне информацию, с которой я вольна была поступить так, как захочу. Не сказал, хотел ли он, чтобы я была там. Но, если бы не хотел, он бы