Тысяча порезов - Энн Малком

прокручивались ночи с мужчинами. Всегда старше меня. Иногда только один в день. Обычно больше. Они делали со мной всякие вещи. И друг с другом. Некоторые наблюдали. Были даже богатые парочки, пытавшиеся спасти умирающий брак. Женщины с такими же потребностями, как у меня, которые были слишком напуганы, чтобы пройти весь путь.

— Пока я этим занималась, пыталась закончить колледж. Хотела стать адвокатом. Не из-за какой-то мечты всей жизни, я просто хотела заработать денег. Однако оплата за обучение вынудила меня отложить это дело. Даже с теми деньгами, которые я зарабатывала, я бы влезла в долги.

Я нахмурилась при одной мысли о долгах, которые могли бы у меня быть.

— Все в моем трейлерном парке были в долгах по уши, — продолжала я. — Они ездили на машинах за пятьдесят тысяч долларов, но едва могли оплачивать счета за электричество. Кредиты, карты, сроки платежей… все сделано с учетом интересов бедных. Чтобы они оставались бедными. А я не хотела оставаться бедной.

Он все еще молчал, все еще подо мной. Но мужчина крепко обнимал меня руками, накручивая прядь моих волос на палец, натягивая кожу головы до боли. Эта боль успокаивала. Наверное, это признак того, что он вовлечен в разговор. Его профиль вырисовывался из тени.

— Продолжай, Сиенна, — сказал он железным голосом. — Я, блядь, не позволю тебе остановиться, пока ты не расскажешь мне всё о себе. Пока я не стану единственным человеком на земле, который действительно знает тебя.

Мою кожу покалывало от дискомфорта и возбуждения от его слов. Такое мне еще не говорили после секса на одну ночь. Большинство мужчин хотели мое тело. Хотели чувствовать, что оно принадлежит им.

Но они не хотели меня знать. Это разрушило бы любую фантазию, которую они создали об этой ситуации. Обо мне. Это разрушило бы их представление о самих себе.

Этот мужчина, тот, кто обнимал меня до боли, владел моим телом так, как хотел бы любой другой мужчина, но не был похож ни на кого.

Незнакомец не был удовлетворен лишь телом.

Он также хотел мою душу. Я слышала жажду в его голосе.

Я заговорила не сразу. Может быть, лгала себе о власти, которую он имел надо мной. Якобы я обдумывала его приказ, как будто у меня была возможность отказаться от него. Отказать ему.

— Эдвин Пайк пришел в клуб. Заметил меня, — вздохнула я, тиканье часов в комнате было единственным, что нарушало тяжелую тишину, воцарившуюся после его требования.

— В то время я не знала, кто он такой. Именитый партнер одной из самых влиятельных фирм в городе. Он тоже был женат. Опять же, в то время я этого не знала. Но он любил поговорить. Я узнала его получше и поняла, что он не был хорошим человеком. Нельзя оказаться в его положении, будучи хорошим человеком. Так что и я не утруждалась быть хорошей. Я шантажировала его, — прямо заявила я.

Не было никаких причин приукрашивать это, пытаться что-то скрыть. Меня не беспокоила мораль. Я проверяла этого мужчину рядом с собой, давая ему всю информацию. Проверяла, соответствует ли он тому образу, который я создала в своей голове. Насколько же он порочен? Вызовет ли у него отвращение или возбуждение правда о том, кем я была?

— Я работаю в его фирме уже много лет, — добавила я. — Зарабатываю более чем достаточно денег, поэтому не вижу смысла становиться адвокатом.

— А мужчина? — наконец он заговорил, его резкий голос эхом разнесся по темной комнате. — Тот, которого ты шантажировала? Он ничего от тебя не ждет?

Что-то закипело в его голосе. Что-то опасное покалывало мне затылок, намекало на то, кем он был на самом деле.

— Нет, — ответила я ровным голосом. — Хотя я думала, так и будет. Думала, будет пользоваться мной, будто я дешевка, и принадлежу ему. — Я улыбнулась. — Ни один мужчина не может владеть мной. Я ясно дала это понять. И, что удивительно, он принял это.

Мне нравились дружеские отношения с Эдвином, потому что он был безжалостным куском дерьма. Он ценил то, что я тоже была такой. И знал, что я выполню свои угрозы. Он стремился сохранить свою жизнь в неприкосновенности. А еще я чертовски хорошо справлялась со своей работой.

— Не многие мужчины согласились бы с этим, — сказал он хриплым голосом. — Думаю, многие захотят сделать тебя своей.

Что-то в его голосе задело меня до глубины души.

— Пусть попытаются, — бросила я вызов.

Его рука сжалась на моем бедре, и воздух стал плотным. Заряженным. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил.

— Что еще, Сиенна?

Он говорил так, как будто знал, есть что-то еще. Еще одна вещь, которую я скрывала.

— Я помолвлена, — сказала я наконец. Не совсем откровение, поскольку бриллиант на моем безымянном пальце не был незаметным. Не думаю, что он не увидел. Этот человек ничего не упустит из виду. Он исследовал меня. Каждый дюйм. Он видел кольцо, которое означало, что я была обещана кому-то другому. Что я принадлежала другому.

Это его не беспокоило. Потому что мы оба знали, что я принадлежала ему с того самого момента, как наши глаза встретились в ресторане.

— Он меня не знает, — продолжила я. — Он знает женщину, которая работает в престижной юридической фирме. Знает, что я происхожу из скромной семьи; знает, что я потеряла единственного кровного родственника, который заботится обо мне. Но он меня не знает. Наверное, именно поэтому я и выбрала его. Потому что после всего, что я сделала во тьме, мне захотелось стать женщиной, живущей при свете.

Слова выходили из меня плавно, как будто они ждали, когда я найду в себе смелость выпустить их. Или ждали, когда их услышит нужный человек. Я презирала идею судьбы и родственных душ. Их придумали мужчины, которые хотели, чтобы женщины были пассивны и сосредоточены на поиске «единственного», отвлекая их от доказательств, что вся система разработана на лишении их прав и голоса. И как бы сильно я ни ненавидела идею судьбы, не могла избавиться от того факта, что сейчас было нечто удивительно похожее на нее.

Конечно, то, что он сделал со мной, не подходило ни для одного диснеевского фильма. Черт, даже на порно.

— Я нахожусь с ним на солнце, играю роль, и играю ее хорошо, — прошептала я. — Но я принадлежу тьме, по-настоящему и полностью. Мне приходится притворяться, что я люблю солнечный свет и размеренную жизнь, потому что я в ужасе от того, какая бываю в темноте.

Тишина вокруг нас гудела, как