Вселенская Стая. Мировоззренческий фантастический роман - Алексей Новосёлов

Почему это случилось с ним? Кто знает? Возможно, предчувствие или судьба, которая находит того или иного, необходимого ей человека, оказавшегося в нужное время в нужном месте. Ход событий, закономерность или случайность? Но ведь, вероятно, это и есть главное свойство всех разумных существ – следовать своему предназначению, чувству, заложенному в них природой, помогающему выжить в экстремальных, непредвиденных ситуациях. Его нет у существ с менее развитым интеллектом, тупо следующих инстинктам и гибнущих в ходе эволюции, либо меняющихся до неузнаваемости, теряя первоначальный облик, пробуя приспособиться к обновлённой среде. Человеку не дано преобразиться, не дано измениться. Он сам переделывает условия своего существования на более подходящие. Ну, если у него, естественно, хватает на это знаний, разума и сил.

Однако Андрей продолжал свой рассказ. По ходу повествования слушатели вели себя довольно-таки разнообразно. Людмила то и дело прикрывала ладонями лицо, вскрикивала в паузах между словами, бессмысленно моргала глазами либо загадочно улыбалась, прищуривалась, точно вспоминала о чём-то своём. Николай время от времени нет-нет да снимал свои очки, видимо от волнения протирал их по нескольку раз платочком, после надевал вновь, выговаривая при этом выражения типа: «Давай – давай!», «Не может быть!», ну и так далее. Антон же молчал, и лишь по одному выражению лица можно было уловить некоторые мысли, посещавшие его в тот момент. Оно менялось, становясь то крайне серьёзным и мрачным, то внезапно просветлевшим и ясным, то совсем уже по-детски улыбающимся. Отец Игорь, совершенно случайно очутившийся здесь, как и предполагалось, слушая всё это, вёл себя крайне неадекватно. Он часто вскакивал с места, хватался за свой пребольшущий крест, размахивал им в разные стороны, попутно изрекая различные духовные наставления.

Так или иначе, но все слушали Андрея крайне внимательно и заинтересованно, лишь изредка в перерывах вставляли необходимые реплики, уточняя таким образом истинный ход произошедших событий.

Глава 7. Город

Он предстал передо мной во всём величии, поражая идеальной красотой и совершенством линий; будто бы впервые, каждый раз по-новому раскрывал свои стороны размеренной неторопливой жизни, удивляя тихим спокойным ходом её течения, неизменным образом бытия, какой существовал здесь, совсем другим, не похожим на остальные, окружающие его, обстоятельства. Город впечатлял необычайными размерами. Он простирался далеко за пределы видимости горизонта, не имея ни конца, ни края, захватывал всё вокруг в свои владения. Ровные корпуса домов в нём были окрашены в самые различные цвета, однако с единственным из них преобладавшим – тёмно-синим. Улицы, дворы, скверы отличались необыкновенным изяществом. Здесь было очень чисто, даже слишком, что особенно бросалось в глаза, притягивало внимание гостей, когда-либо видевших это великолепие, без той невозможно жуткой грязи, какая повсеместно наблюдалась за его пределами.

Очень редко, но всё же, в Городе росли деревья. Они казались слишком мелкими, миниатюрными, чтобы быть действительно правдоподобными, с ровной подстриженной кроной, листочек к листочку, будь то берёзки или клёны, иголка к иголке – у сосен и елей, приятного голубого или зелёного цвета. Они представлялись совершенно одинаковыми по высоте, пышности и, наверное, даже по количеству веток на них, рассаженные на одном расстоянии друг от друга, будто кто-то его вымерил. Всё выглядело аккуратно и привлекательно, точно его обитатели приглашали людей поселиться в Городе уже насовсем, ни о чём не думая, не заботясь, жить именно здесь, позабыв проблемы, сомнения и страх, обыкновенно присутствующие в реальности.

Но оставаться тут надолго было совершенно неприемлемо, опасно для жизни, и даже более того – абсолютно смертельно, хотя такое предположение ничем естественно не обосновывалось. Откуда это стало известно? Просто люди знали именно такое положение вещей, хотя в точности ни один человек, конечно, не догадывался, что именно происходит в Городе в действительности, когда солнце завершает свой путь по небосводу и опускается вниз, погружается всем диском в некую невидимую, неизвестную область пространства. Никто и никогда отсюда просто не возвращался назад, пробыв больше положенного времени. Встретить же кого-нибудь из оставшихся – вновь прибывшим не случалось. Поиски также не давали положительных результатов. Как ни странно, но такие смельчаки всё же находились, которые намеренно не хотели перемещаться обратно, возможно устав бороться с неизбежностью или предавшись безрассудно страсти исследования неизвестного, неведомого, совершенно непостижимого для них течения жизни.

Даже солнце в Городе выглядело по-другому, приветливо окутывало, обволакивало своими лучами ультрафиолета, тёплыми, чуть припекающими так, что становилось уютно, комфортно; нисколько не обжигало и в то же время не давало замёрзнуть. Оно было очень маленькое и слишком уж яркое, просто ослепительно-жёлтое, такое, что если взглянуть на него хотя бы на несколько секунд – оставляло тёмное пятно перед глазами, мешающее различать окружающие предметы как должно. Небо же, на удивление, предстало в приятных светло-голубых тонах, с чуть проступающими на нём сгустками белого чистого цвета, похожими на большие куски плотного лесного тумана, какой стоял лишь над неухоженными лесными болотами. Они будто взмыли высоко вверх, превратившись там во что-то лёгкое и завораживающее. Такие облака различных форм и объёмов, ни один не равный другому, медленно, практически незаметно для глаз, плыли в небе гигантскими хлопьями. Смотрелось это необычайно впечатляюще, тем самым вовлекало наблюдателей в свой бесконечно продолжающийся процесс. Возможно, здесь существовал уже другой мир, не известный привычной обыденности, недосягаемый и призрачный для простых людей. Он виделся отдалённым проявлением будущего, неким подобием рая на Земле, своеобразным садом Адама и Евы, доступный лишь избранным его представителям.

Очнувшись на скамейке в парке, я сидел, слегка откинувшись на изогнутую её спинку. Начиналось утро, и уже заметно посветлело вокруг, как обычно бывает, когда перемещаешься сюда, оказываешься в самом начале, будто рождаешься заново. Приходилось переживать все события снова и снова, хотя каждый день в Городе будет безусловно-другим и, конечно же, не похожим на предыдущий. Гробовая тишина наполняла всё то, что в данный момент меня окружало. Но постепенно, с приходом нового дня звуки становились более отчётливыми и узнаваемыми, словно кто-то выстраивал в голове нужные частотные характеристики на их восприятие. Предметы начинали приобретать вполне реальные очертания, отстранялись от неясных и расплывчатых пятен, принимая положенную им резкость и образность, понятную и привычную всем в настоящей действительности без исключения.

Рюкзак валялся рядом, около скамейки, совершенно разодранный. Он был безнадёжно испорчен, сделавшись непригодным для пользования, своим видом напоминая о недавнем нападении хищника. Необходимо было доставать новый, хотя в Городе это не составляло большого труда – взять в магазине ту или иную нужную вещь. Попутчика же моего рядом не оказалось, как, впрочем, и термоса с чудодейственным отваром. Вероятно, тот с его помощью восстановил положенные ему силы и ушёл по каким-нибудь неотложным делам, прихватив с собой и мой источник живительной энергии. Однако не буду говорить того, чего не знаю сам. Зверя вполне могло выбросить в другом районе Города, если брать во внимание скоростное движение электропоездов, хотя мы и сидели во время перехода на соседних сидениях. Такие моменты очень часто случались в реальности, доставляя массу неудобств людям, и многим, разумеется, это не нравилось, особенно тем, кто путешествовал группой.

Спустя некоторое время я огляделся по сторонам и понял, что нахожусь здесь совершенно один, и невозможно было даже определить: в каком именно месте. Этот парк представлялся мне незнакомым и крайне недружелюбным. Но долго ждать не пришлось, и, по обыкновению, я услышал звуки чуть различимых, но легко узнаваемых шагов, как наждачной бумагой шаркающих по сухому асфальту, становившихся по мере приближения громче, резче и отчётливее. Наконец вдалеке прорисовался знакомый силуэт человека, совсем немолодого, невысокого роста, щуплого на вид, имеющего привычку прихрамывать на одну ногу, ступать, будто подпрыгивать с каждым последующим шагом. Он подходил всё ближе, и я уже решительно приготовился к его едким замечаниям, не вполне обоснованным претензиям, пускай даже на самом деле это было несерьёзно, шутливо и наиграно. Однако неподготовленному человеку пришлось бы несладко и очень обидно выслушивать подобное, воспринимать такой его своеобразный юмор.