Эта нелепая любовь (СИ) - Вудди Алиса

— Ева, — начинает он слишком строгим тоном. — Мы же уже говорили с тобой на эту тему…

— Да, отец, — выдавливаю из себя. — Говорили, и что?

— Мне не нравится, что ты вот так вот безрассудно сбегаешь из дома ради какого-то мальчугана.

— Он не какой-то мальчуган, — возражаю ему, но отец и бровью не ведет. Он лишь складывает руки в треугольник и внимательно смотрит на меня. — Он мой парень!

— Как появился, так и исчезнет.

— Не тебе учить меня, как жить!

— О-хо-хо, — смеется он, показывая мелкие морщинки от улыбки на лице. — Раз ты такая взрослая, значит, пора выдать тебя замуж.

— Это еще с какой кстати? — сложив руки на груди, я злюсь на своего отца.

— Потому что я не хочу, чтобы тебе разбили сердце и ты угробила время на неперспективного курьера!

— Отец! — шипя на папу, не могу поверить в его слова. — Я не игрушка и давно выросла, чтобы беспрекословно подчиняться каждому твоему приказу!

— И деньги тоже зарабатываешьсама?

— Если будет нужно, то да, — развернувшись к выходу, кидаю через плечо, — и их буду сама зарабатывать.

Дергаю ручку двери, но та не поддается. “Что с ней такое?” — мелькает в голове мысль.

— Ты пойми, солнышко, — начинает ласково говорить отец. — Я делаю это лишь из добрых побуждений…

— Ты пытаешься контролировать мою жизнь, будто бы я маленький ребенок! — кричу в ответ. — А я давно выросла, отец! Я уже не тот папин ангелочек, что нуждался в смене памперсов!

— Ошибаешься, солнышко, — настойчиво продолжает отец. — Но раз ты считаешь себя взрослой, то через неделю выходишь замуж.

— Что? Нет! — протестую я. — Ты не посмеешь!

— Разговор окончен, — размашистым шагом отец подходит к двери и кричит через нее: — сопроводите юную Еву в её комнату.

— Что?! Да как ты смеешь! Я не маленькая!!! Пустите!!!

— Ты под домашним арестом, дорогая, — на лице отца не дрогнул и мускул, пока охрана подхватывает меня под руки. — До тех пор, пока не выйдешь замуж!

— Это абсурд! — не прекращая сопротивляться, пытаюсь вырваться из крепких рук двух амбалов. — Отец! ОТЕЦ!

Но мужчина совершенно не слушает меня. Он будто пропускает все слова мимо ушей. Лишь целеустремленно разворачивается и направляется обратно к своему столу. А меня волокут как последнюю проказницу-негодяйку в сторону комнаты.

— А ну, пустите! — извиваюсь в крепких мужских руках. — Матвей! Прошу тебя!

Но мой давний товарищ лишь с грустью на меня, и практически на пороге комнаты он беззвучно роняет:

— Прости.

Толстая массивная белая дверь закрывается перед моим носом. Я кидаюсь к окну и, взглянув вниз, обнаруживаю трех человек, которые наблюдают за мной.

— Просто супер! — тягучий ком обиды спускается по горлу, как груз переживаний и предвестник чего-то по-настоящему ужасного.

Я кидаюсь на кровать, заваливаясь на живот и набрая номер Льва, переворачиваюсь на спину, слушая гудки, монотонные, тяжелые, долгие. Я не понимаю, почему он не отвечает мне…

Но практически в тот момент, когда я уже собираюсь положить трубку, слышу:

— Алло?!

— Привет, Львенок…

— Привет. Что-то случилось?

— Да, — признаюсь ему и не хочу тянуть с объяснениями. — Меня отец запер дома…

— Что, — усмешка в мой адрес от моего парня звучит слишком неестественно, — таки закрыл тебя дома?

— Да, ты представляешь, — жаловаться я не люблю, однако, мне необходимо выговориться именно сейчас.

— И за что он запер тебя, если не секрет?

— А ты не догадываешься? — игриво шепчу в трубку, немного оттягивая момент правды.

— Слушай, я… я немного устал, поэтому, лучше скажи…

— Все в порядке? — тон Льва кажется мне… странным и слишком обеспокоенным. Будто бы над ним кто-то стоит и мешает разговаривать.

— Да, — равнодушно отзывается Лев. От тона его голоса я начинаю ни на шутку переживать.

— В общем, — произношу я и понимаю, что между нами повисает неловкое и напряженное молчание. — Отец запретил мне видеться с тобой. Ты представляешь? Полный абсурд!

— Он правильно сделал, — сухой и монотонный голос Льва заставляет меня всполошиться. Откуда такое спокойствие? Опять его шутки?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чего? — переспрашиваю я, сменяя игривый тон на более серьезный.

— Слушай, — Лев мнётся и теряется в словах, и от этого в моем горле образовывается ком мокрой ваты, который мешает нормально дышать. — Твой отец прав, нам не стоит больше видеться.

— Это еще почему?

— Потому что я не подхожу тебе!

— Лев, — мой голос дрожит. Я слышу это как эхо в ушах. — Что ты такое говоришь?

— Нам не стоит больше видеться.

Твердость его намерений заставляет меня расплакаться. Но слезы ведь не выход, так? Подступающие соленые капли щипают глаза, но, собрав всю силу в кулак, я переспрашиваю:

— Ты сейчас шутишь, да?

Молчание. Тяжелый вздох.

— Нет, Ева. Я на полном серьезе.

— Я что-то не то сделала?

— Нет, — останавливает он меня своим отрицанием. — Ты была лишь последним приключением перед свадьбой.

— Я… была… чем?

Слова путаются, словно язык не хочет поворачиваться. В горле пересыхает. Кончики пальцев начинает покалывать, а в груди разрастается огромный ком одиночества, боли и обиды.

— Я желаю найти тебе счастье и парня, который будет лучше, чем я.

— Стой, Лев!

— Пока.

В трубке повисает тишина. Кромешная, полная, бездонная. Именно такая пустота заполняла каждый уголок сердца, отнимая у меня все. То, что любила. То, что хотела построить. То, о чем мечтала. То, что имела.

Глава 24. Лев

В трубке замолчал голос Евы. Все вокруг слышали, что я ей сказал. Что из моих уст вырвалось. Мы говорили с ней на громкой связи и… Прежде чем она позвонила, я все думал: что я ей скажу? Быть может выкрикнуть и сказать, чтобы я заложник и она вызвала полицию? А в суматохе мы с ней убежим? Что? Я не знал… Но как только я услышал ее голос, понял, что она не заслуживает такого кака я. Трусливого, лживого придурка. Он достойна большего. А жить всю жизнь во лжи, украдкой встречаться… Это не для нее. Я не хочу, чтобы ее окружало только такое, в жизни. Я хочу, чтобы она была счастлива. А отец, явно, не даст нам этого. Хуже только то, что он может припугнуть ее. И тогда, Ева совершенно меня разлюбит. И сейчас, когда я ей это сказала, я понял, насколько сильно ее люблю. Насколько слеп был к нашим чувствам, что довел их до такого состояния. Насколько был неосмотрительный и труслив, чтобы не доказать отцу обратное. Насколько самоуверен, что все будет по моему, что отец шутит, и лишь хочет меня припугнуть.

Пока мы ехали домой, я вспомнил нашу первую встречу. Ее свирепый взгляд, когда сбил с ног. Ее губы, волосы… Ева еще тогда была прекрасна и наверное, это была любовь с первого взгляда. Я не знал. Не понимал. И только сейчас осознал, когда сердце разбилось на миллион мелких осколков. Я винил себя во всем: в том, что решился на эту авантюру, думая, что Ева легкомысленная девченка и у нас все не в серьезе. Винил в том, что не рассказал ей правд, кто я и что меня ждет. Не провел с ней достаточно времени, чтобы хоть как-то исправить ситуацию в другую сторону. Я был виноват в ее разбитом сердце. В ее слезах, который она сейчас льет на подушку.

Я чудовище.

Я монстр.

Я никогда не прощу себя за то, что сегодня сделал.

Всю ночь я не сомкнул глаз, все думал о Еве. Я открыла нашу переписку и… не решался ничего написать, лишь в сотый раз перечитывал все то, что писали мы друг другу.

Все смайлы, слова… Все фото и видеоролики. Все это теперь не важно, потому что, я вряд ли добьюсь ее прощения и она поймет, что я сделал это лишь потому, что отец надавил на меня. Я трус. Постоянно повторяю себе это, отчего, становится тошно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Два дня я провел в своей старой комнате, у родителей дома. Я не выходил, ни ел. Лишь только пялился в телефон. Мне не хватало смелости взять ситуацию в свои руки. Не хватало смелости подвести отца и сбежать. Я знал, что это будет слишком поздно и возможно, пока идет подготовка в свадьбе, я смогу набраться духу и разработать план о побеге.