Ужасное сияние - Мэй Платт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прекратите, Вереш. Вы собираетесь нарушить закон? Ваша дочь — раптор, она должна проходить соответствующее обучение, а потом стать одной из наших защитниц, тех, кто прыгает в этих забавных машинах по пустынным Пологим Землям.
Пока Рац болтал, Патрик сделал шаг — то ли к Хезер, то ли к обломку дроида. Это был телескопический щуп, который выдвигался по мере необходимости, вытягивался на длину до трёх с половиной метров. «Гибель» застала его врасплох, он валялся скрюченной балкой примерно тридцати сантиметров длиной.
— Вы и так нарушали закон несколько лет, насколько я понимаю. Вы думали, что Энси не узнает? Он знает всё. Может, он хотел дать вам возможность подольше побыть с ребёнком, которого вы решили воспитывать самостоятельно, но сейчас Хезер стала слишком опасной.
— Эй! — возмутилась та. — Я всё ещё здесь.
— Извини, — Рац снова широко улыбнулся. — Конечно, ты здесь. И тебе понравится новая жизнь. У тебя там будут друзья, ты увидишь все полисы, а не один Интакт.
— И летучих зайцев, — уточнила Хезер.
— Конечно. Их в Пологих Землях завались. Главное, чтобы на голову не накакали.
Детское «плохое слово» заставило Хезер фыркнуть от смеха. Патрик смотрел на неё, снова поправляющую выбившуюся прядь волос, ярко-оранжевая резинка не помогала, а на пёстрой футболке помимо гари была ещё и пара дыр. Патрик не сумел её научить владеть «светом». Рапторы — это ведь не так уж плохо? Он знал пару ребят, которых забрали, когда он сам ещё был школьником.
Сбитое освещение подсвечивало леденец красноватым, а останки дроида — лиловым.
— Хорошо, — кивнул Патрик. — Подождите здесь. Пойдёмте на кухню, я налью вам кофе или чай, пока мы будем собираться.
Рац склонил голову набок.
— Надо же, я думал, вы будете сопротивляться до последнего.
— Нет. Вы правы. Это давно надо было сделать.
Алгоритмы судорожно мешались друг с другом. Кухня. Свет. Дроид. Рац сделал шаг в нужном направлении, и Патрик совершенно искренне намеревался проводить его, активировать кофеварку, а потом попросить посидеть, пока они с Хезер сложат в её большой ярко-розовый рюкзак всё необходимое — от тёплого белья и носков до планшета, по которому она всегда сможет вызвать отца. Розовый рюкзак Хезер упросила купить, однажды увидев в рекламе. Как у настоящей школьницы.
Патрик шмыгнул носом, в горле застрял ком, и голову вело. Блики плясали на леденце и «ноге» дроида.
Он сам не понял, как схватил эту деталь, почему бросился на Раца. Тот закричал. Хезер — громче, её вопль перешёл в визг. Только не свет снова, подумал Патрик. Только не свет.
Света не было, но Рац упал на пол. Его обычно аккуратно уложенные волосы растрепались в точности, как у дочери Патрика — испачканный гарью, он стал похож на неё.
— Папа. Что ты сделал. Папа.
— Быстро, — Патрик отшвырнул своё «оружие», схватил дочь за руку. — Уходим.
Хезер визжала, он зажал ей рот. Маленькие зубы впились в ладонь.
— Тише. Тише, с ним всё в порядке. Давай. Быстро. Уходим.
Патрик никогда не боялся «света». В конце концов, Хезер была его дочерью, доверяла — и подчинилась сейчас.
Шприц с нано-иглой, с удобным поршнем — можно активировать минимальным мускульным усилием — лежал рядом, на низкой тумбочке в стиле «американской готики». Или это контемпорари? Шприц с автоматической разметкой топографии и анатомического строения.
До него ещё нужно дотянуться.
Готика или контемпорари? Фьюжен, может быть.
Он никогда не разбирался в этом, он оставался обычным парнем из Кливленда, Огайо, который в школе был неплохим квотербеком, а потом отучился в Университете Джона Хопкинса на факультете биотехнологий, защитил PhD, но индекс Хирша так и оставался где-то на дне одноимённой с названием родного штата реки. Он пожертвовал своей личной научной карьерой ради открытия сестры.
Та не просила его об этом. Та всегда говорила: не надо, я смогу всё сама, — он же слышал: «Других нет. Никого, кроме тебя, нет. Кто, если не ты?»
Потом его имя стало известным во всём мире, прежде чем кануть в дымку небытия, но большую часть жизни его знали как «А, это брат доктора Мальмор».
Дана Мальмор, его сестра-близнец, всегда была лучшей из них двоих, но он не завидовал. Они смотрели в одну сторону и создали то, что создали — несмотря ни на что, жалеть не получалось.
Шприц спорил теперь: ты не поднимешься с кровати, если не воткнёшь нано-иглу в сгиб руки. В дозаторе обезболивающее, очередная современная разработка. Первые годы он пользовался старым добрым морфием, по которому до сих пор немного скучал — отрава из маковой соломки давала нежное сонное забытьё, как прикосновения китайского шёлка к оголённой коже.
Потом про морфий забыли, новые анальгетики не предлагали грёзы побочных эффектов. Привыкание? Может быть. Это самое меньшее, чем он мог расплатиться.
Иногда ему хотелось уснуть, спать сто лет или тысячу, ничего не чувствовать — ни боли, ни необходимости контролировать каждое мгновение бытия. Полисы существовали автономно, сами по себе, в каждом — искусственный интеллект, способный просчитать вероятности и выдать матрицу наилучших решений по любому вопросу. Итуму — по посадкам саженцев и оптимальной дозе стимуляторов. Табуле — по опасным точкам: не трогайте эту пещеру, иначе обрушите на себя тонны породы, а то и вызовете выплеск магмы. Аквэю — карта движения штормов и тайфунов, а ещё в этом году должны отлично уродиться на фермах устрицы. И так далее. Даже городу-границе Ираю, похожему на недостроенный забор, — график активности фрактальных сигнатур в Тальтале.
Искусственный интеллект превзошёл человеческий: ни сомнений, ни рефлексий, ни сожалений. Та часть, что отвечала за сознание и личность, требовала неоправданно огромное количество ресурсов. От глюкозы до собственных гормонов — не хватит серотонина, и ты провалишься в депрессию, недоберёшь тирозина — руки затрясутся от болезни Альцгеймера, будешь пускать слюну и забывать собственное имя.
И всё же он привык считать себя лучше даже искусственных моделей, поскольку они предлагали лишь факты и рекомендации, но не брали на себя ответственность за решения.
Он был Хозяином — Энси, Энди Мальмором, братом своей сестры, владельцем некогда существовавшей компании «Ме-Лем», от которой остался логотип в виде разделенной натрое фрактальной молнии и стилизованного вензеля. Новый мир тоже унаследовал это имя. Он до сих пор правил этим миром.
Сейчас
