История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23 - Роберт Хайнлайн

Но тем самым вопрос разрешился, поскольку это касалось Уингейта. Он отделался от этого смутьяна. С резкостью, с какой он никогда не обращался с Аннек, Ван-Хайзен велел ей идти спать.

Разумеется, все это только его собственная ошибка, сказал он себе, ложась в постель. Ферма на Венере не место для воспитания молодой девушки, лишившейся матери. Его Аннекхен — теперь уже почти взрослая женщина, как может она найти мужа здесь, в этой глуши? Что она будет делать, когда он умрет? Она ведь не знает, что после него ничего не останется, ничего, даже на обратный билет до Земли. Нет, она не будет женой рабочего! Нет, пока останется хоть капля крови в его старом, усталом теле.

Что ж, Уингейту придется уехать и тому, кого они называют Сэтчелом, тоже. Но он не продаст их на Юг. Нет, нет, он никогда не поступал так ни с одним из своих людей. Он с отвращением подумал об огромных, напоминающих фабрики плантациях в нескольких милях к югу от полюса, где температура всегда на двадцать-тридцать градусов выше, чем на его болотах, и смертность среди рабочих составляет нормальную статью в калькуляции стоимости урожая. Нет, он отвезет их и продаст на вербовочной станции. Кто их там купит — уже не его дело. Но он не продаст их прямо на Юг.

Ему пришла на ум новая мысль. Он стал что-то вычислять и решил, что ему, быть может, удастся за контракты этих двух не выдохшихся еще рабочих получить достаточно денег, чтобы купить для Аннек билет на Землю. Он был уверен, что его сестра примет Аннек, вернее, почти уверен, хотя она поссорилась с ним из-за его женитьбы на матери Аннек. Время от времени он мог бы посылать дочери немного денег. И, может быть, она сумеет там стать секретаршей или получит еще какую-нибудь превосходную профессию, как другие девушки на Земле.

Но как тоскливо будет на ферме без Аннекхен! Он был так погружен в свои тяжелые думы, что не услышал, как его дочь выскользнула из своей комнаты и вышла во двор.

На следующее утро, собираясь на работу, Уингейт и Хартли притворились удивленными, когда их оставили в бараке. Джимми было приказано явиться в Большой дом; они увидели его несколькими минутами позже — он выкатывал из сарая «Ремингтон». Джимми захватил их с собой, затем подкатил назад к Большому дому и стал ждать патрона. Вскоре вышел Ван-Хайзен и, не сказав никому ни слова и ни на кого не взглянув, влез в свою кабину.

«Крокодил» взял направление на Адонис, тяжело и шумно двигаясь со скоростью десять миль в час. Уингейт и Сэтчел беседовали вполголоса и с любопытством чего-то ждали. После томительно долгого ожидания Джимми вдруг остановил «крокодил». Ван-Хайзен поднял окошко кабины.

— Что случилось? — спросил он. — Машина испортилась?

Джимми ответил ему с усмешкой: — Нет, я сам остановил ее. — Зачем? — Выйдите, тогда узнаете.

— Я так и сделаю, черт возьми! — Окошко захлопнулось: Ван-Хайзен стал протискиваться своим жирным телом в узкие двери кабины. — Это что за дурацкие штуки? — Лучше вылезайте и идите пешком, патрон. Вашему путешествию — конец.

Ван-Хайзен, казалось, лишился дара речи, но выражение его лица было достаточно красноречиво.

— Я говорю серьезно, — продолжал Джимми. — Это — конец путешествия для вас. Я всю дорогу держался твердой почвы, чтобы вы могли вернуться назад пешком. Идите по следу, который я проложил. Вы сможете проделать этот путь за три-четыре часа, хоть вы и такой жирный.

Патрон перевел глаза с Джимми на других. Уингейт и Сэтчел наступали на него, их глаза были недружелюбны.

— Лучше ступайте, папаша, — сказал Сэтчел мягко, — пока вас не выкинули головой вперед.

Ван-Хайзен прижался спиной к перилам машины, схватившись за них руками.

— Я не покину моего собственного судна, — прохрипел он.

Сэтчел поплевал на ладонь, затем стал потирать руки.

— Ладно, Хэмп, он хотел этого…

— Постой минутку. — Уингейт обратился к Ван-Хайзену.

— Послушайте, патрон Ван-Хайзен, мы не хотим обойтись с вами грубо, если не будем к этому вынуждены. Но нас трое, и мы полны решимости. Лучше вылезайте без скандала.

С лица старика градом лил пот и, очевидно, не только от удушающей жары. Его грудь бурно поднималась, казалось, он готов к сопротивлению. Вдруг внутри у него будто что-то погасло. Все его тело обмякло, выражение лица, до этого вызывающее, стало настолько пришибленным, что на него было неприятно смотреть.

Не говоря больше ни слова, Ван-Хайзен перелез через борт, ступив прямо в грязь, которая была ему по щиколотку. Он долго стоял там, сутулый, с согнутыми коленями…

Когда они были уже далеко от места, где бросили своего хозяина, Джимми повернул «крокодил» в другом направлении.

— Дойдет он, как ты думаешь? — спросил Уингейт.

— Кто? Ван-Хайзен? Вероятно… Конечно, дойдет… — Он был теперь всецело поглощен машиной. Она сползла вниз по склону и шлепнулась в судоходный водоем. Через несколько минут болотная трава сменилась открытой водой; Уингейт увидел, что они находятся в широком озере, дальние берега которого терялись в тумане. Джимми взял курс по компасу.

Далекий берег оказался песчаной отмелью, скрывавшей заболоченный рукав. Некоторое время Джимми следовал по рукаву, затем остановил машину и неуверенно произнес:

— Это должно быть где-то здесь. — Он пошарил под брезентом, сложенным в углу пустого трюма, и вытащил широкое плоское весло. Затем подошел к перилам и, высунувшись, сильно ударил веслом по воде. Шлеп!.. Шлеп, шлеп… Шлеп!.. Он ждал.

Плоская голова амфибиеобразного туземца рассекла воду вблизи берега; он смотрел на Джимми светлыми веселыми глазами.

— Алло! — окликнул его Джимми. Туземец сказал что-то на своем языке. Джимми отвечал на том же говоре, вытягивая губы, чтобы воспроизвести странные клохчущие звуки. Туземец выслушал, а затем снова нырнул в воду. Он вернулся — по-видимому, следовало бы сказать, что она вернулась, — через несколько минут, и с нею еще одна.

— Тигарек? с вожделением сказала вновь прибывшая.

— Тигарек, когда прибудем на место, голубушка! — Джимми старался выиграть время. — Вот… влезай! — Он протянул руку, туземка приняла ее, не человеческая, но все же странно приятная фигурка грациозно взвилась на борт. Она легко уселась на перила, рядом с механиком. Джимми пустил машину полным ходом.

Как долго вел их маленький лоцман, Уингейт не знал — часы на пульте управления были испорчены, но его желудок подсказал ему, что это продолжается уже слишком долго. Он порылся в кабине и вытащил оттуда скудный рацион, который поделил с Сэтчелом и Джимми. Предложил немного еды и туземке, но она понюхала ее и отвернула голову.