История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 22 - Роберт Хайнлайн

Роберт Хайнлайн

ИСТОРИЯ БУДУЩЕГО

Миры Роберта Хайнлайна. Том 22

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Не пристало пророку быть слишком точным.

Рассказы и повести этого и других томов серии, представляемой вашему вниманию, не являются ни пророчествами, ни хрониками. Так что автор будет весьма удивлен, если какая-нибудь его история окажется достаточно близкой к событиям реального будущего и станет рассматриваться как сбывшееся пророчество,

Все произведения серии — из разряда «что произойдет, если», где «если» (основа любой истории) является некоторым возможным изменением социальной среды, зародыш которого таится в нашей современной технике или культуре. Иногда эта возможность совершенно абстрактна, а иногда — почти реальность, как, например, в историях о межпланетных путешествиях.

Псевдоистория ближайшего будущего, прорисованная в таблице, которую вы найдете в этом томе, может создать впечатление, что я всерьез пытался пророчествовать. Однако это впечатление обманчиво. Таблица составлялась по ходу дела из фрагментов для того, чтобы я не допускал ошибок при написании новых историй. Первоначально она даже была большой и настенной, а я время от времени добавлял в нее карандашом новые данные. Саму идею мне пришлось позаимствовать у г-на Синклера Льюиса, который, как известно, ведет картотеки, справочники и даже рисует мелкомасштабные карты, касающиеся придуманного им штата Виннимак и его столицы Зенита. Для большинства читателей г-н Льюис ухитрился сделать Зенит со всеми его жителями куда более реальным, чем какой-нибудь настоящий город схожего размера на Среднем Западе. Я понял, что прием, который столь пригодился г-ну Льюису, так же послужит и мне — отчего и украл идею. И я рад, что могу принародно объявить себя должником.

В 1940 году я похвастал своей таблицей перед Джоном Кэмпбеллом-младшим, который и настоял на ее публикации. С той поры я словно приклеился к ней: мне все труднее становилось написать рассказ, не влезающий в эту схему. Я вынужден был придумать себе несколько псевдонимов, чтобы использовать их, когда в голове возникает вещь, совершенно несовместимая с предполагаемой «историей будущего». Но теперь эта таблица едва ли нужна, содержащаяся в ней «история будущего» так же реальна для меня, как и Плимутская скала.

Предлагаемая вам серия историй была начата десять лет назад, и эти годы принесли столько революционных изменений в технике, сколько все предшествующее столетие. Большое число самых отчаянных предсказаний писателей- фантастов угодило в багаж журналистов. В моей схеме вы найдете ракетные установки, отнесенные мной на следующий век, — но немцы создали их во время Второй мировой войны. Схема показывает 1978 год, как дату первого полета на Луну, — возможно, я поспешил, однако не стану биться об заклад с кем-либо, считающим, что это произойдет раньше.

Декорации меняются — спектакль продолжается. Технологии бегут вперед, а вот люди упорно остаются прежними. Недавно, стоя у газетного киоска, я насчитал в нем четырнадцать различных астрологических журналов и ни одного астрономического. От Плимутской скалы до атомной энергетики прошло всего три столетия, а в США по-прежнему сельских туалетов больше, чем ватерклозетов. Причем до того дня, когда человек впервые пройдется по молчаливому лику Луны, эта пропорция изменится ненамного. Аномалии Века Высоких Энергий более странны чем его чудеса.

Но это все-таки великий и прекрасный век, удивительнейший из тех, что видела наша легкомысленная планета. Иногда — смешной, чаще — трагичный, но всегда прекрасный. Самые дичайшие фантазии, конечно же, побледнеют перед тем, что в действительности грянет на наши головы, И будь то горе или радость — я хочу принимать участие в этом шоу как можно дольше.

ИСТОРИЯ БУДУЩЕГО

ЛИНИЯ ЖИЗНИ

Председатель громко застучал, требуя тишины. Мало-помалу насмешливые выкрики и свист стихли — несколько самоназначенных блюстителей порядка сумели убедить слишком пылких субъектов сесть и успокоиться. Докладчик на трибуне рядом с председателем, словно ничего не заметил. Его непроницаемое, чуть высокомерное лицо хранило полную невозмутимость. Председатель повернулся к нему и сказал, еле сдерживая раздражение.

— Доктор Пинеро («доктор» было сказано с некоторым нажимом), я должен извиниться перед вами за неприличные выкрики. Меня удивляет, что мои коллеги настолько забыли достоинство, подобающее ученым, что прервали докладчика, как ни велик, — он помолчал, плотно сжав губы, был повод для возмущения.

Пинеро улыбнулся ему улыбкой, в которой было что-то на редкость оскорбительное. Председатель с трудом взял себя в руки и продолжал.

— Я хочу, чтобы заседание завершилось подобающим образом Прошу вас кончить ваше сообщение. Однако прошу вас воздержаться и больше не оскорблять нас, высказывая идеи, которые любой образованный человек не может не признать ошибочными. Будьте так добры, повторите только о Вашем открытии если вы что-то открыли.

— Пинеро развел пухлыми белыми руками, повернув ладони вниз.

— Но как я могу предложить вам новые идеи, если сперва не рассею ваше заблуждение? По аудитории прошло движение, раздался ропот. Кто-то крикнул из глубины зала:

— Выбросьте вон этого шарлатана! Довольно и того, что слышали.

Председатель постучал молоточком.

— Господа! Прошу вас! — Затем он повернулся к Пинеро. — Должен ли я напомнить вам, что вы не член этого общества и что мы вас не приглашали?

— Ах, так? — Пинеро поднял брови. — Помнится, я получил приглашение с грифом Академии.

Председатель пожевал нижнюю губу, а потом ответил:

— Да, верно. Это приглашение написал я сам. Но лишь по просьбе одного из попечителей — превосходного джентльмена, радеющего об интересах человечества, однако, не ученого и не члена Академии.

— Ах, так? Я мог бы и догадаться. Старик Бидуэлл, верно? Из «Объединенного страхования жизни»? И он хотел, чтобы его дрессированные тюлени разоблачили меня как шарлатана, да?

Ведь если я смогу назвать человеку день его смерти, никто не пойдет к нему страховаться даже на самых выгодных условиях.