Секс с чужаками - Эллен Датлоу

Почему-то легче было совершать самые сложные изменения в себе самом, чем изменять окружающие вещи. Пребывание в женском теле, однако, вызывало ощущение беспокойства и Сен-Жак вновь принял нормальный облик как раз перед тем, как его разбудил будильник.

Была очередь Вероники готовить завтрак. Как обычно, она пригубила чай, поковырялась в яичнице и почти не притронулась к тосту, предложив Сен-Жаку доесть то, что осталось. Он ждал, не заговорит ли она про обвинения, выдвинутые матерью Изабель в его адрес или о событиях минувшей ночи, когда же она этого не сделала, Сен-Жак в конце концов спросил сам:

— Не звонил ли у нас телефон сегодня ночью? Мне снилось, будто он все трезвонит и трезвонит…

Вероника на секунду задумалась, сосредоточенно вспоминая, потом покачала головой.

— По-моему, нет. А если звонил, то я тоже не проснулась.

Итак, он может вторгаться в сны других людей, не опасаясь за последствия, как для себя, так и для них самих. Он даже может навестить спящую мать Изабель, отнять у нее бейсбольную биту и трахнуть ее этой битой по голове, а потом заставить обо всем забыть. Хотя информация об этом сохранится в ее мозгу, захороненная на каком-то бессознательном уровне, и впоследствии только вызовет новые неприятности. Что действительно стоило бы сделать — это прокрасться в ее сны и убедить ее, что он самый расчудесный человек на земле, истинный святой, вполне заслуживший повышение, а потом подождать, пока эта мысль просочится в ее сознание, так что мать Изабель примет ее за свою собственную.

Прежде чем отправиться в школу, Сен-Жак выпил еще четыре чашки кофе, но все равно оставался весь день до смерти усталым, раздражительным и почти неспособным что-либо делать, хотя беспрестанно заглядывал в преподавательскую комнату отдыха и опрокидывал одну за другой розовые чашечки отвратительного горького кофе, который там постоянно заваривали. Когда наступило время обеденного перерыва, он не пошел в кафетерий, а просто прикорнул на диване в преподавательской и заснул. Во сне он заново прожил предыдущий час — соответствие между сном и бодрствованием выглядело полным — но не смог как-либо на него повлиять или внести изменения в ход протекающих задом наперед событий. Он ведь был единственным спящим, все остальные бодрствовали и находились в полном сознании; так что Сен-Жак никак не мог ускользнуть от создаваемой ими коллективной реальности.

Трудно, однако, было заново сносить изматывающую скуку последнего урока. Трудно заново терпеть муки сдерживаемой похоти и вновь фантазировать, не имея возможности исполнить свои фантазии. Трудно, наконец, наблюдать за самим собой, выполняющим столь бессмысленную, смехотворную и безумно скучную преподавательскую работу, которая так увлекала и очаровывала его в начале учительской карьеры. Сейчас он находился в том же положении, что и его ученицы — скорее зрителя, нежели участника, и сочетание скуки, неисполнимых желаний и резко критического взгляда на самого себя было совершенно невыносимым. Чтобы хоть как-то это стерпеть, Сен-Жак был вынужден провести хотя бы часть повторенного времени не просто наблюдая за событиями, но изучая реакцию девочек на свои слова и раздумывая, что же им нужно на самом деле, почему они всегда так плохо учатся. Ведь если он не сможет ускорять события, превращая их в представление, которое придется ему более по вкусу, как зрителю и критику, то окажется в худшем положении, нежели любая из его учениц.

То была своего рода ирония судьбы: та самая трансформация, которая должна была позволить Сен-Жаку удовлетворить все его запретные желания, принуждала его в то же время стать лучшим, нежели раньше, преподавателем.

Звонок на урок Сен-Жак проспал и был разбужен секунду спустя Джимом Сибери, новым учителем психологии.

— Вы опоздаете, если не поторопитесь.

— Спасибо, Джим. Я сегодня почти не спал и… — тут Сен-Жак понял, что говорит, и осекся, а потом добавил — как он надеялся, с подобающей овечьей ухмылкой:

— Но, с вашего позволения, я бы не хотел, чтобы вы при ком-либо об этом упоминали. Даже при Веронике.

— Само собой. Слыхали, что мать Изабель отказалась возобновить мой контракт? Говорит, что я атеист.

— Слышал и огорчен.

— А я нисколько. Буду только рад сбежать отсюда. Но как бы то ни было, вам надо поостеречься и непременно побольше спать. Большинство людей даже не сознают, насколько опасно недосыпание. Эдак можно кончить и желтым домом.

Сен-Жак уставился на Сибери, пытаясь определить, не собирался ли тот его оскорбить; потом с опозданием вспомнил, что психолог как-то участвовал в качестве испытуемого в каких-то экспериментах по лишению человека сна.

— Каким же образом?

— БДГ-сон.[8]Сновидения. Каждую ночь человек должен видеть определенное количество сновидений. Если пропустить несколько дней, никакого особого вреда это не причинит, но немного спустя исподволь начнет сказываться.

— Ну, до этого я еще не дошел. По крайней мере, пока. Но мне нужно идти на урок. Увидимся попозже.

— Само собой. Пока.

Остаток дня Сен-Жак провел, уклоняясь от встреч с матерью Изабель и в то же время составляя себе новый набор образов и фантазий на грядущую ночь, так как не был уверен, будут ли ему доступны утренние воспоминания, если он после них уже спал.

Марсия снова приступила к занятиям. Она, по-видимому, вернулась к прежней манере поведения, то есть обращала на Сен-Жака как можно меньше внимания, хотя и была тише, чем обычно. Сен-Жак, в свою очередь, не вызывал ее к доске и вообще не уделял ей в открытую никакого внимания, хотя видел, как она шепчется и передает записки, зато все время посматривал на нее уголком глаза.

Один раз, неосторожно посмотрев на Джун, Сен-Жак заметил, что и она, и Терри молча и пристально смотрят на него в ответ. Поспешно отведя взгляд, он, однако, осознал, что они просто изображали внимание, в действительности же их мысли витали где-то в иных местах.

Уходя из школы после следующего урока, Сен-Жак бросил взгляд на плавательный бассейн, обнаружив, что девочки из плавательной команды выстроились вдоль него, глядя, как Вероника демонстрирует прыжок с вышки спиной вперед. Сегодня вечером у них должно быть собрание и Вероника вернется, когда Сен-Жак давно уже будет спать.

Он пораньше разделался с работой и улегся в постель около семи. Подушки менять он не побеспокоился: специи продолжали стимулировать его воображение и обострять чувства — если на то пошло, действие их было скорее возбуждающим, нежели успокаивающим — но Сен-Жак знал, что слишком устал, чтобы они не дали ему заснуть.